Радищев А. Н. Житие Федора Васильевича Ушакова //Радищев А. Н. Полное собрание сочинений. М.-Л.. 1938. Т. 1. С. 161, 1бб-168

3 Радищев А. Н. Житие Федора Васильевича Ушакова //Радищев А. Н. Полное собрание сочинений. М.-Л.. 1938. Т. 1. С. 161, 1бб-168.

4 См.: Nocolai G.M. Russia bifronte. Roma, 1990. Р. 121-197.

Импрессионистический стиль «Путешествия...» в некотором смысле приближает его к «Сентиментальному путешествию» Стерна (1768), однако изложенные в книге истории из повседневной жизни, где действуют представители самых различных общественных слоев, завершаются обобщениями, в конечном итоге создающими удручающую картину жизни русского общества.

«Путешествие...» можно назвать своего рода энциклопедией русской жизни, содержащей в себе целый ряд типических ситуаций и персонажей. Однако, в отличие от других публицистов эпохи, таких как Кантемир, Новиков или Фонвизин, чьи сатирические обличения направлены, по выражению Добролюбова, «не на принцип, не на основу зла, а только на злоупотребления того, что в наших понятиях есть уже само по себе зло»5, Радищев рисует широкую и последовательную критическую картину. Упор здесь делается не на сатиру. а на анализ ситуации, ответственность за которую возлагается на деспотическую власть 6. Прежде всего речь идет о крепостном праве — как о наиболее драматических его проявлениях, так и о положениях, считающихся нормальными в рамках сложившейся системы, не имеющей видимых путей преобразования. «С одной стороны родится надменность, — пишет автор в «Проекте в будущее», — а с другой робость. Тут никакой неможно быть связи, разве насилие»7. И далее: «Загрубелые все чувства рабов, и благим свободы мановением в движение неприходящие, тем укрепят и усовершенствуют внутреннее чувствование. Поток, загражденный в стремлении своем, тем сильнее становится, чем тверже находит противустояние. Прорвав оплот единожды, ничто уже в разлитии его противиться ему невозможет»8.

Радищевский проект реформы крепостной зависимости предусматривал прежде всего запрет на использование крепостного труда в домашнем хозяйстве помещика и признание права собственности крестьян на обрабатываемую ими землю, за которую они должны были бы платить подушную подать. Признав право крестьянина на гражданство, реформа должна была позволить ему покупать другие земельные участки, возмещая их стоимость бывшему владельцу 9.

Критика российской действительности и, в частности, крепостной зависимости, которая отличала Россию от остальной части Европы, не могла не вызвать соответствующих санкций со стороны царицы, которая, по выходе в свет «Путешествия из Петербурга в Москву», писала, что Радищев — «бунтарь похуже Пугачева» и что он поднимает народ на восстание. В действительности, возмущение, вызванное книгой, и осуждение автора на смертную казнь, замененную затем ссылкой в Сибирь, стали результатом не столько бунтарского характера его суждений, сколько того, что автор осмелился сделать достоянием публики факты, уже широко известные и осуждаемые даже высшими слоями общества, раскрыв действительную природу «просвещенного» царствования Екатерины. Будучи сыном своего века, Радищев считал, что

--------------------------------

5 Добролюбов Н. А. Собрание сочинений в 9 томах. М.-Л., 1962. Т. 5. С. 362.

6 См.: Nocolai G.M. Russia bifronte. Roma, 1990.. Р.489.

7 Радищев А. Н. Циг. соч. Т. 1. С. 319 (см. также: Биография А. Н. Радищева, написанная его сыновьями. М.-Л.: АН СССР. 1959. С. 63. 98).

8 Там же. С. 320.

9 См. по этому поводу предисловие F. Venturi к переводу «Путешествия...»

социальное неравенство можно преодолеть, воззвав к моральной ответственности каждого («Мораль — это первая и самая главная, и для всех самая полезная из наук»). Иначе говоря, истинным противником деспотизма является, по Радищеву, сознательность индивидуума 10. Во время судебного процесса писатель вынужден был отказаться от большей части содержащихся в книге утверждений или, по меньшей мере, постараться приуменьшить их значение. сведя сущность своей критики политической власти и экономической системы России к критике злоупотреблений.

Что касается, в частности, проблемы крепостного права, то, вернувшись из ссылки в 1797 году, Радищев отказался от последовательного и детального изложения своих убеждений. Он ограничился лишь констатацией ценности опыта сибирских сельских общин, свидетельствующего о существовании среди крестьян равенства и самоуправления11. Однако в центре его политических размышлений по-прежнему оставались сложные взаимоотношения между центральной властью и бескрайней российской действительностью. В глазах Радищева они явились отражением конфликта между моральным императивом и человеческой слабостью, между индивидуальными правилами поведения и требованиями политики. Сам Радищев нашел трагический выход из этой противоречивой ситуации, усугубившейся для него сибирской ссылкой, — в 1802 году он покончил с собой. Однако, сам того не осознавая, он впервые заложил основу для определения роли и положения интеллигента в российском обществе.

Российский интеллигент, ощущая сложность и непрочность собственного положения внутри дворянского сословия, чувствовал себя еще более неуверенно по отношению к Западной Европе, хотя именно путешествия по европейским странам служили для него неисчерпаемым источником идей. Вместе с тем он не мог найти однозначного — личного и политического — ответа на вопросы, которые ставила перед ним российская действительность.

«В XVIII — начале XIX веков, — пишет Исайя Берлин, — в правлении Россией чередовались периоды репрессий и либерализации. Екатерина Великая, сочтя, что гнет стал слишком тяжек и что Россия приняла слишком варварский облик, решила ослабить жестокую суровость деспотизма (за что сразу же получила аплодисменты Вольтера и барона Гримма). Когда же стало ясно, что подобный маневр открыл двери слишком частым внутренним смутам и многочисленным протестам, и когда очень многие образованные люди стали сравнивать положение в России с намного лучшей ситуацией на Западе, Екатерина уловила признаки бунтарской угрозы. Вконец испуганная Французской революцией, она снова „натянула вожжи"». Что же произошло с обществом? «На полпути между угнетателями и угнетенными стоял немногочисленный класс образованных людей, привыкших, по большей части, говорить по-французски, отдающих себе отчет в огромной разнице между образом жизни, который мог существовать, или существовал, на Западе и образом жизни широких масс в России. Это были, кроме того, люди, остро чувствовавшие разницу между справедливостью и несправедливостью, между цивилизацией и варварством, и в то же время отдававшие себе отчет в том, что изменить что-либо было бы очень трудно, что сами они слишкoм привязаны к существовавшему

-----------------------------