Цит. по: Ю. Стеклов. Михаил Александрович Бакунин. Его жизнь и деятельность. Т. 3. Бакунин в Интернационале. Москва, Ленинград, 1927, 468

1 Цит. по: Ю. Стеклов. Михаил Александрович Бакунин. Его жизнь и деятельность. Т. 3. Бакунин в Интернационале. Москва, Ленинград, 1927, 468.

Восстающий человек, по определению Бакунина, — расточитель, у которого нет идеи самосохранения: «Народное восстание, по природе своей стихийное, хаотическое и беспощадное, предполагает всегда большую растрату и жертву собственности, своей и чужой »1.

Толстой не апологетизировал суицидность, как Ибсен, но, с другой стороны, не видел в ней ничего противоестественного — он утверждал о войне: «Достаточно ясно сознать это [несовместимость войны с христианством. — И. С.] для того, чтобы сойти с ума или застрелиться [...] Стоит только на минуту опомниться, чтобы прийти к необходимости такого конца»2.

В том, что самоубийство — не всегда зло, был убежден и Кропоткин (в незаконченной «Этике» он рассказывал — в манере притчи — о страшных мучениях, сопровождавших агонию укушенного бешеным псом врача, которому помешали застрелиться). Рецепты, рассеянные в анархистских текстах, возымели действие. Эпидемия самоубийств среди анархистов во время Первой русской революции хорошо исследована 3.

В том, что тот, кто терпит поражение в борьбе, прибегает к самоубийству как к последнему доказательству своего превосходства над врагом, отнимая у того победу, понятно, нет ничего, что специфицировало бы именно анархизм. Более того: суицидность, как мы это подчеркивали, вообще составляет неотъемлемое достояние людей. Но анархизм — единственное политико-философское учение, которое возвело ее в ранг программной, декларировало ее — в качестве

1 М. Bakounine. Государственность... С. 41.

2 Л. Н. Толстой. Цит. соч., 64 и след.

3 Р.Aurich. Op. cit., 64 ff.

рекомендуемой или разрешаемой. Тело-дублер, являя себя в удваивающем действительность тексте, выступало для анархистов как такое, от которого можно или нужно избавиться. Писание программных текстов сопровождалось у авторов-анархистов подспудной мыслью о том, что если еще одно тело и творится, то в виде мертвого.

Низлагая государственность, анархист не всегда бывает последовательным. «Исповедь» (1851) Бакунина не только документ, свидетельствующий о малодушии его автора перед лицом власти. Уступка государственной силе не исключена для анархиста, поскольку у него есть еще более существенный, чем этот, объект вражды — инобытийность его тела. Анархисты нередко бывали готовы предать как будто неизгладимую из их мышления идею антиэтатизма то ли по тактическим соображениям, как это сделал Кропоткин, поддержавший во время Мировой войны страны Антанты, то ли по принципиальным, которыми руководствовался И. С. Гроссман (Рощин), пошедший — вместе с целым рядом соратников по анархистскому движению — на сотрудничество с большевиками1 Как справится с этими фактами феноменология анархизма? Сошлет их в область отклонения от правила?

1 Вот один из анархистских парадоксов: анархо-интернационалист А. Ю. Ге порицал в 1917-м г. Кропоткина за сдачу им позиций в пользу этатизма: «А как же Вы раньше учили нас, что ни одно из существующих государств не может стать орудием освобождения?» (Александр Ге. Путь к победе. Лозанна, 1917, 74), — чтобы вскоре после публикации этой критики стать функционером большевистского режима (ср. ниже о размытости границ анархизма в авангардистской культуре).

2.1.1. Лакан связал происхождение наших представлений о теле-2 с таким возмещением недостачи, при котором ребенок (мужского пола) раскалывается на себя и себя другого, каковым является фаллос, из-за того, что хочет компенсировать воображаемую им нехватку его полового органа у матери («Subversion du sujet et dialectique du desir dans 1'inconscient freudien»). На шестом месяце жизни ребенка другое, отделяемое от нас в кастрационных фантазиях, фаллическое тело получает зримые черты в качестве нашего образа в зеркале («Le stade du miroir...»)1. Здесь совершается переход от материнского к отцовскому, от имагинативного к «символическому», к фаллосу как знаку, управляющему ребенком извне, к тому, что Лакан называет «Nom du Pere».

Чтобы обрести имагинативное тело, ребенок нуждается, если думать по Лакану, в опыте наблюдателя за матерью. Значит, воображение не зиждется только на нашем внутреннем опыте. Оно — продолжим экспликацию лакановской идеи — не совсем имманентно нам. Но, чтобы установить разницу между собой и другим, «я» уже должно обладать воображением, т. е. быть в

1 Бодрийяр не привнес (в «Символическом обмене и смерти») ничего нового в лакановскую онтогенетическую теорию тела-2 и, соглашаясь с ней, перевел ее в филогенетический (социокультурный) план. Социальное тело-2 (маска, мода и многое подобное) компенсирует абсолютный дефицит, смерть, тем, что подставляет вместо, якобы, адекватного обмена живого на мертвое обмен живого на символические ценности. Ср. также социополитическое расширение идей Лакана в: Slavoj Zizek. Grimassen des Realen... 124 ff.

силах представить себе себя. Лакан ошибся. Воображение неотрывно от нашего самостановления, оно в принципе не может зависеть от перцепции (иначе оно не было бы воображением). Зеркало в этом аспекте радует ребенка вовсе не потому, что оно — место имагинативной отдачи тела другому, оно обращает смотрящегося в него на себя (сказанное разумелось бы само собой, если бы в наши дни не стал сам собой разумеющимся лакановский «анаморфизм»).

2.1.2. К внутренней работе по дублированию тела приступает, как утверждалось в главе о смехе и слезах, я-объект, конструирующий себе мимическую маску и продолжающий этот труд в дальнейших антропосоматических удвоениях. Такого рода деятельность не была бы возможна, если бы человек не содержал в себе двойное — объектное и субъектное — «я». Но субъектное «я» не просто участвует в диалоге с объектным. Проецируя себя вовне, оно перевоплощает двутелесность в наружную. Это секунд арное удвоение тела выражается в ношении человеком одежды 1, в распадении родоплеменного союза на фратрии, в расслоении ритуального коллектива на ведомых и их лидера, в культе близнецов, в вере в амулеты и прочие овеществления души 2, а также во многом другом, среди прочего, и в создании институций, в рамках которых отдельные лица становятся репрезентантами общества.