Особым видом языковой реализации категории интертекстуальности является жанр пародии

3. Особым видом языковой реализации категории интертекстуальности является жанр пародии.

Под пародией в литературоведении традиционно понимается литературное произведение, которое представляет собой насмешливое, искаженное или гиперболизированное подражание какому-либо уже существующему произведению серьезного жанра, его отдельным частям, подражание стилю автора произведения или литературного направления, при этом внешняя форма произведения сохраняется, а изменяется содержание. Объектами пародии выступают литературные произведения, стили, жанры.

Характерными особенностями пародии служат следующие факторы:

Ø  пародия существует в тесной связи с текстом-оригиналом;

Ø  пародия может перенимать на себя формально-стилистические элементы, часто предмет повествования;

Ø  объектами пародии выступают литературные направления, стили, жанры;

Ø  по объему пародии различны: это могут быть либо стихотворные пародии, либо пародии-повести или –романы;

Ø  цель пародии – это или раскрытие (обнажение) недостатков и слабых сторон произведения (тип критической пародии); резкое, острое фанатичное нападение на автора и на его произведение с целью придать ему комичность и усилить чувство собственного превосходства (полемическая пародия); или же это безобидная шуточная вариация оригинального текста какого-то произведения (комическая пародия).

4. Следует отличать пародию от смежных с ней литературных жанров, таких как травести, конрафактура, ченто, карикатура, сатира, ирония.

 

5. И в заключение хотелось бы отметить, что пародия – жанр довольно элитарный. По своей природе она обращена если и не к слишком искушенному читателю, то, во всяком случае, к человеку читающему, эрудированному. Художественное наслаждение, которое испытывает читатель удачной, талантливой литературной пародии, непременно включает в себя радость узнавания.

Глава П. Лингвостилистические средства создания текста пародии У Пленцдорфа “Die neuen Leiden des jungen W.”

 

 

2.1. Композиционный уровень.

 

Время появления романа И.В.Гете «Die Leiden des jungen Werther» - 1774 год. Это важная дата не только для немецкой литературы, но и для мировой литературы в целом (Lukacs,1989:181). Еще до появления в свет этого романа в арсенале немецких писателей уже имелись произведения, пользовавшиеся мировым успехом. Достаточно вспомнить таких авторов как Винкельман, Лессинг и другие. Широкое и глубокое влияние романа И.В.Гете «Die Leiden des jungen Werther» на читательскую публику утвердило ведущую роль немецкого Просвещения во всем мире.

Ни одно из произведений Гете не имело такого феноменального успеха, как этот роман. Трагическая судьба молодого героя произвела огромное впечатление на современников. В то время среди молодого поколения прокатилась волна самоубийств. В судьбе Вертера, как в капле воды отразилась вся жизнь немецкого общества конца 18 века. Этот роман считается образцом творчества Гете периода «бури и натиска» в Германии, образцом романа эпистолярной формы. Это произведение, примыкающее к европейскому сентиментализму, заинтересовало сразу большое количество читателей именно тем, что оно явилось типичной историей жизни современника, не сумевшего в полной мере реализовать свои силы и возможности в обывательской среде.

Главным действующим лицом романа является Вертер, молодой человек, не удовлетворенный своей жизнью и вступающий в конфликт с высшим обществом. Единственным просветом в его жизни оказалась любовь к Шарлотте, юной девушке, которая была помолвлена с его другом. Чувство к ней захватывает все мысли Вертера, он влюбляется в нее. И единственный выход, который он видит в сложившейся ситуации – это сознательно уйти из жизни, чтобы не мешать любви другого человека, что он и делает в конце романа.

Два столетия спустя вертеровская тема получает новое специфическое воплощение в литературе Германской Демократической Республики. Развитие этой литературы происходит «по пути преодоления схематизма, поверхностности, к многогранному, художественному поиску, к более глубокому, всестороннему постижению действительности» (Млечина,1984:79). Происходит активное включение чувств и мыслей отдельного человека в поле зрения немецких писателей. Литература ГДР в семидесятые годы тяготеет к более многоплановой картине современности и современника, чем в предыдущие десятилетия.

Развитие судьбы главного героя произведений этого периода происходит довольно своеобразно. Это « сложное движение, чреватое ошибками, заблуждениями и неудачами…» (Гугнин,1987:26). В 70-е годы отчетливо обнаружилось и усиление интереса современных авторов к писателям эпохи «бури и натиска» и некоторым немецким романтикам. Известно, что развитие каждой национальной культуры связано с исследованием традиций, использованием художественного опыта писателей предшествующих поколений и литературных течений. Духовное наследие прошлого существует объективно как модель известного жизненного опыта, как отражение определенных представлений о мире наших предшественников.

Согласно утверждению Г.А.Фролова, «созданные столетия назад, творения минувших эпох не теряют своего значения для нас, сохраняют способность служить новым поколениям, остаются существенным фактором последующего развития» (Фролов,1987:9). Обращение к жизни и творчеству предшественников было вызвано стремлением выявить свои собственные эстетические и нравственные позиции и явилось одним из способов выражения своего отношения к проблемам современной действительности. Вполне очевидно, что творчество классиков немецкой литературы 18 века оказало существенное влияние как на развитие немецкой литературы 19-20 веков, так и на становление немецкого литературного языка, и первостепенная роль в этом влиянии по праву отводится И.В.Гете (см.: Шишкина, 1993:29).

Проблема отношения к Гете – и в его лице к немецкой классике – имела важнейшее культурно-политическое значение. В этом смысле несомненный интерес для выяснения характера отношений литературы ГДР к классическому наследию представляет собой повесть молодого прозаика Ульриха Пленцдорфа «Die neuen Leiden des jungen W.». Это произведение появляется в 1973 году, почти два столетия спустя, после издания романа И.В.Гете «Die Leiden des jungen Werther» и имеет колоссальный успех среди читателей того поколения.

Писателей 70-х годов более всего занимает вопрос о том, как человек распоряжается своей жизнью, «удается ли ему осуществить свой жизненный проект» (Млечина,1984:85) в соответствии с его мечтами и желаниями. Конечно, уже сам по себе факт, что этот новый герой чаще всего оказывается человеком интеллектуальной профессии (молодой ученый, журналист и т.д.) подтверждает новые жизненные шансы, открывшиеся для миллионов. И именно выполнение этого «жизненного проекта» становится вопросом личной ответственности каждого за избранный вариант судьбы.

Два столетия, исполненных острых исторических катаклизмов, отделяют два произведения: роман И.В.Гете и повесть У.Пленцдорфа. Но тема и герои остаются прежними. В центре художественного изображения снова стоит человек со своими чувствами и мыслями, непонятый обществом и изолировавший себя от него. Как считает Н.А.Рудяков, «место человека в иерархии объектов художественного изображения обусловлено тем, что только человек является субъектом действительности и только он обладает способностью сущностного отражения действительности, только человек способен относиться к окружающему с целью, с представлением об идеале, к которому надо стремиться и который надо постичь» (Рудяков,1977:22).

Задумываясь о достижении гармонии личности с окружающей действительностью, с другими людьми, личности с ее идеальными устремлениями и реальными делами, Ульрих Пленцдорф обратился к литературному опыту Гете. «Страдания» вертеровского героя почти буквально перенесены на почву новой исторической действительности. Они продолжены применительно к судьбе молодого рабочего-строителя Эдгара Вибо.

Прочитав два произведения, а именно роман И.В.Гете и повесть У.Пленцдорфа, мы сразу можем сделать вывод о том, что сюжетная структура и система персонажей повести Пленцдорфа представляет собой современный вариант истории, рассказанной Гете: молодой человек, Эдгар Вибо, уходит из жизни, не реализовав себя как личность. В последние недели своей жизни он встречает девушку, помолвленную с другим. Но Вибо – это всего лишь жалкая пародия на Вертера. Это мы увидим далее, когда рассмотрим внутренние миры обоих героев, то, как они относятся к своим возлюбленным, друзьям, родителям и вообще к жизни.

Для чего же современному писателю понадобилась гетевская модель взаимоотношений молодого человека с окружающим обществом? Почему, рассказывая о судьбе молодого немца середины 20-го столетия, У.Пленцдорф считает существенной параллель с персонажем классика Гете? Видимо, для него важно было не ограничить случай Эдгара Вибо частной судьбой рабочего паренька. Ощущалась необходимость рассмотреть проблему на широком фоне национальной жизни. Авторитет Гете «способствовал осмыслению ее как значительной для различных форм немецкого общественного бытия» (Фролов,1987:21). Однако герой Вибо не дорастает до духовных высот своего предшественника: он ведет себя как вредный мальчишка, который хочет доказать всем, что он на что-то годен. И терзания его «непонятой души» порой слишком амбициозны, и источники этих терзаний довольно мелочны, а со своей возлюбленной он ведет себя как настоящий Казанова, о чем бедный Вертер не смел и помышлять. Да и сам объект его «воздыханий» – воспитательница Чарли – достаточно ограниченное существо.

Таким образом, перед нами явное сходство двух текстов в целом, но серьезное различие их в деталях: все высокое «снижено» до уровня тривиального. Налицо – классический прием «снижения», являющийся одним из ведущих средств создания пародийного эффекта.

Перед нами четко встают три плана пародии: 1-й план – буквальный, то, с чем мы непосредственно сталкиваемся при прочтении, 2-й план – план объекта, и когда мы сопоставляем два этих плана, возникает третий – то, что мы как бы «читаем между строчками», то, к чему мы сами должны прийти.

Итак, в своей повести У.Пленцдорф пародирует чувства молодого человека, своего современника, который хочет поставить свои ощущения наравне с чувствами романтического Вертера, но явно не дорос до этого. Именно этим целям пародизации внутреннего мира молодых людей 70-х годов служат и сюжетная структура, и система персонажей, и целый ряд деталей повести Пленцдорфа, которые ассоциативно связаны с романом Гете. Попытаемся проследить моменты подобной интертекстуальной связи на уровне двух текстов, один из которых, роман Гете, является текстом-оригиналом (ТО), а другой – повесть Пленцдорфа – текстом-пародией (ТП).

Беря в руки две эти книги и не открывая их, мы видим их сходство на уровне названий произведений, т.е. в сильной позиции: Johann Wolfgang von Goethe “Die Leiden des jungen Werther” и Ulrich Plenzdorf “Die neuen Leiden des jungen W.” Мы знаем, что именно заголовок является «первым знаком художественного произведения… В содержательной структуре произведения заголовку принадлежит существенная роль: он передает в концентрированной форме основную его [произведения] тему и идею» (Домашнев, Шишкина, Гончарова,1986:43). Но существует еще целый ряд функций, которые может выполнять заглавие. Это «актуализатор практически всех текстовых категорий» (подр. см.: Кухаренко,1988:101): категории модальности, завершенности текста, категории связности, проспекции и т.д. И первое, что сразу же бросается в глаза, это сравнение: “Die Leiden” и “Die neuen Leiden” – ключевое существительное одно – “Leiden”, но в ТП добавлен аттрибут “neu(en)”. Т.е. автор повести выводит нас на новый исторический этап, когда мы говорим “Die neuen Leiden”, мы имеем ввиду другое, новое время.

Отсюда мы можем сразу определить, что речь в обоих произведениях пойдет о «страданиях», но в тексте повести У.Пленцдорфа они будут «новыми», современными. Автор в данном случае задает новое направление читательского восприятия старого сюжета. При дальнейшем сравнении двух заголовков перед нами предстает следующая ситуация: в заголовке романа И.В.Гете все предельно точно и ясно, герой назван полным именем. В названии “Die neuen Leiden des jungen W.” присутствует закодированное имя главного героя, начинающееся одинаково, на ту же самую букву, что и у Гете. Оба заголовка выполняют тематизирующую и проспективную функции, причем название повести Пленцдорфа является модификацией названия гетевского романа.

Кроме того, у обоих произведений есть небольшие вступления. Вот как звучит это вступление у Гете:

“Was ich von der Geschichte des armen Werther nur habe auffinden koennen, habe ich mit Fleiss versammelt, und lege es euch hier vor, und weiss, dass ihr mirs danken werdet. Ihr koennt seinem Geiste und seinem Charakter eure Bewunderung und Liebe, seine Schicksale eure Traenen nicht versagen…” (здесь и далее см.: Goethe, J.W. Die Leiden des jungen Werther:8). – Отсюда мы узнаем, что в романе пойдет рассказ о печальной судьбе Вертера, но что с ним случится, об этом автор не сообщает.

А что же мы видим у Пленцдорфа? – Это соболезнования из различных газет по поводу гибели некоего Эдгара Вибо. Но имя главного героя мы узнаем по частям: из первой выписки – имя, из второй – фамилию:

“Notitz in der “Berliner Zeitung” vom 26.Dezember:

Am Abend des 24.Dezember wurde der Jugendlich Edgar W. in einer Wohnlaube in der Kolonie Paradies 2 im Stadtbezirk Lichtenberg schwer verletzt aufgefunden. Wie die Ermittlungen der Volkspolizei ergaben, war Edgar W., der sich seit laengerer Zeit unangemeldet in der auf Abriss stehenden Laube aufhielt, bei Basteleien unsachgemaess mit elektrischem Strom umgegangen” (здесь и далее см.: Plenzdorf, U. Die neuen Leiden des jungen W.:7).

Edgar W. – это сокращение как нельзя лучше отражает стиль современной жизни, а именно деловую сухость, официальность речи. С одной стороны, здесь не придается никакого значения фамилии умершего, с другой – речь идет об анонимности газетного стиля. Однако уже на этом уровне просматривается связь имен “W.” и “Werther”.

Далее следует еще одно сообщение:

“Anzeige in der “Berliner Zeitung” vom 30.Dezember:

Ein Unfall beendet am 24.Dezember das Leben unseres jungen Kollegen

Edgar Wibeau

Er hatte noch viel vor!

VEB WIK Berlin

AGL Leiter FDJ”

(Pl.,S.7)

Отсюда мы узнаем полную фамилию главного героя, место, где происходит действие, а также то, что происходит с главным героем и когда. Таким образом, вкратце мы имеем представление об основных событиях повести. Итак, несчастный случай с Эдгаром Вибо происходит в Берлине в районе Лихтенберг: молодой человек погиб в результате неосторожного обращения с электрическим током. У Гете нет никаких подобных указаний. О его несчастной судьбе мы узнаем позднее, ознакомившись с текстом. Но в романе Гете обращает на себя внимание тот факт, что место, откуда Вертер в основном пишет письма, - это деревушка Вальхайм. И в тексте мы видим следующее примечание Гете:

“Der Leser wird sich keine Muehe geben, die hier genannten Orte zu suchen; man hat sich genoetigt gesehen, die im Originale befindlichen wahren Namen zu veraendern” (G.,S.19).

Таким образом, писатель намеренно использует выдуманное название, о чем он сам сообщает читателю, в то время как У.Пленцдорф указывает совершенно реальные пространственно-временные координаты. Такие точные, деловые указания, возможно, даже как бы «принижают» повествование, лишают его романтизма по сравнению с текстом Гете, где неизвестные местности навевают сентиментальные, романтические мечты.

Итак, У.Пленцдорф начинает свою повесть как бы с конца, это доказывают нам приведенные выше никрологи о смерти некоего Эдгара Вибо. У Гете мы тоже можем наблюдать аналогичное построение начала романа. И его роман начинается с конца, от лица автора-«издателя», который вводит нас в суть дела, но здесь нет обозначения финала. У Гете – это как бы элемент интриги, кроме того он подчеркивает роль художественного вымысла, ведь он говорит об изменении имен собственных. И то, что у Гете является подчеркнуто вымышленным, у Пленцдорфа претендует на подчеркнутую аутентичность и достоверность.

Рассмотрим теперь композиционный уровень и архитектонику обоих текстов. Повествование в романе Гете «Die Leiden des jungen Werther» (ТО) построено в форме писем главного героя Вертера к своему другу. Можно говорить о последовательности развития событий, так как письма выстроены в хронологическом порядке. Сначала это 4 мая 1771 года, далее 10 мая, 12 мая… С уверенностью мы можем также говорить в данном случае о связности повествования.

Форма субъективного повествования, характерная для ТО, сохранена и в ТП. Это «преимущественно монолог-излияние, в обоих случаях, выступающий как средство раскрытия внутреннего содержания личности, ее заветных и спрятанных от внешнего наблюдения импульсов» (Ботникова,1980:57). Однако это не письма, и при первом прочтении вообще трудно понять, кто общается и с кем. Мы только видим, что это диалог, а.и. изолированные реплики, но кто их произносит – нет никаких указаний.

Идентификация говорящего происходит на основе смыслового содержания высказывания, т.е. из реплик мы как бы угадываем того, кто говорит, так как в диалоге называются также имена тех, о ком идет речь. Таким способом, путем анализа, домысливания, нам удается установить личность говорящего. После неоднократного прочтения текста мы понимаем, что здесь мы имеем дело с таким стилистическим приемом, как полифония, или многоголосие. Тут представлены реплики отца Эдгара Вибо, его друга Вилли, возлюбленной Эдгара – Чарли, его товарищей по работе Адди Берлинера и Зарембы. Но интересно совершенно другое. В повести, имеющей такую сложную композиционно-речевую структуру, где повествование ведется несколькими рассказчиками, сменяющими друг друга, без специальной маркировки лексическими средствами, основной голос принадлежит самому погибшему Эдгару Вибо, т.е. ведущей формой повествования является, так называемая «Ich-Form». Основное повествование в ТП ведется, таким образом, самим Вибо, а реплики других героев служат для усложнения данной формы повествования. После первых страниц, когда разговор ведется отцом Вибо и другом Эдгара Вилли, происходит включение в разговор самого Эдгара Вибо. Но сложность состоит в том, что диалог, который ведется об Эдгаре, происходит уже после его смерти, т.е. Эдгар включается в разговор как бы «с того света» и подтверждает или опровергает слова участников диалога. Приведем следующий пример: отец Вибо расспрашивает друга своего сына, Вилли, об Эдгаре. Вилли отвечает:

“…spaeter kam ein Maedchen vor, mit der es dann aber auseinanderging. Sie heiratete! Solange ich ihn hier hatte, hat er nichts mit Maedchen gehabt. Aber es war doch kein Fall fuer die Polizei!”

И тут же следует комментарий самого Эдгара Вибо:

“Stop mal, stop! – Das ist natuerlich Humbug. Ich hatte ganz schoen was mit Maedchen” (Pl.,S.10).

Но это включение слов Вибо никак не обозначено, об этом мы лишь догадываемся по смыслу.

Возможно, главный эффект пародии еще и не в этом, хотя в какой-то степени мы можем предположить и обратное. Как уже было сказано выше, Вертер пишет письма своему другу. А что же делает Эдгар Вибо? А Эдгар Вибо, как настоящий современный человек, который может наслаждаться всеми достижениями цивилизации, посылает своему другу записи на магнитофонной ленте. И содержанием этих лент является ни что иное, как цитаты из текста романа Гете. Эдгар Вибо пытается сопоставить себя с гетевским героем. Это сопоставление реализуется В ТП включением цитат из ТО в моменты наибольшего внутреннего напряжения главного персонажа повести. Так, в тексте повести Пленцдорфа звучит голос самого Гете. Именно здесь и пародируется – никчемность, низменность чувств молодого Вибо, который хочет «примерить» на себя истинные, неподдельные страдания Вертера. Тут-то мы и наблюдаем проявление жанра пародии. В тексте повести У.Пленцдорфа графика и орфография этих цитат стилизованы под расшифрованную магнитофонную запись. Вот, например, одна из них:

“genug / wilchelm / der braetigam ist da – gluecklicherweise war ich nicht beim empfange – das haette mir das herz zerrissen – ende” (Pl.,S.18).

Сравним с текстом Гете:

“Genug, Wilchelm, der Braetigam ist da! Ein braver, lieber Mann dem man gut sein muss. Gluecklicherweise war ich nicht beim Empfange! Das haette mir das Herz zerrissen” (G.,S.57).

Мы видим, что происходит здесь на графическом уровне. В ТП предложения отделены косыми штрихами, существительные написаны с маленькой буквы, нет никаких знаков препинания. Обозначены лишь паузы. Однако – это цитата в чистом виде из ТО Гете. Здесь мы выходим на другой уровень интертекстуальности – цитацию. Правда, цитируемый текст не совпадает полностью с текстом романа Гете. Иногда некоторые фразы выпускаются, или же происходит слияние двух самостоятельных высказываний в одно. Но существенным является то, что все преобразования происходят только на основе ТО без каких-либо авторских дополнений и модификаций. И вышеприведенная цитата является примером выпуска одной фразы, что происходит в том случае, когда данную фразу нельзя связать с реалиями ТП.

А вот пример слияния двух самостоятельных высказываний в одно. Так представлено предпоследнее послание Эдгара другу Вилли в ТП:

“o meine freunde / warum der strom des genies so selten ausbricht / so selten in hohen fluten hereinbraust und eure staunende seele erschuettert – liebe freunde / da wohnen die gelassenen herren auf beiden seiten des ufers / denen ihre gartenhaeuschen / tulpenbeete und krautfelder zugrunde gehen wuerden / die daher in zeiten mit daemmen und ableiten der kuenftig drohenden gefahr abzuwenden wissen – das alles / wilchelm / macht mich stumm – ich kehre in mich selbst zurueck und finde eine welt – ende” (Pl.,S.19).

Данная цитата представлена в тексте Гете в виде двух самостоятельных высказываний. Кроме того, в ТП они соединены не в той последовательности, в которой они написаны в ТО.

“Am 22.Mai.

…da man sich die Waende, zwischen denen man gefangen sitzt, mit bunten Gestalten und lichten Aussichten bemalt - das alles, macht mich stumm. Ich kehre in mich selbst zurueck und finde eine Welt” (G.,S.17).

Мы видим, что эта фраза соответствует второй части послания Эдгара, а следующая фраза будет началом послания, хотя в ТО она следует за второй частью записи на ленте:

“Am 26.Mai.

O meine freunde! Warum der Strom des Genies so selten ausbricht, so selten in hohen Fluten hereinbraust und eure staunende Seele erschuettert? – Liebe Freunde, da wohnen die gelassenen Herren auf beiden Seiten des Ufers, denen ihre Gartenhaeuschen, Tulpenbeete und Krautfelder zugrunde gehen wuerden, die daher in Zeiten mit Daemmen und Ableiten der kuenftig drohenden Gefahr abzuwenden wissen” (G.,S.21).

Таких цитат в виде расшифрованных магнитофонных лент в тексте повести семь. При сопоставлении их с текстом романа Гете оказывается, что порядок их следования не соответствует порядку их расположения в романе. У.Пленцдорф выстраивает цитаты как некие этапы в развитии сюжетной линии «Эдгар Вибо – Чарли».

Прежде чем непосредственно перейти к последовательному анализу и сравнению двух текстов, важно отметить еще следующий момент. Речь идет о героях и их именах. Как считает В.А.Кухаренко, «выбор имени персонажа – очень ответственный момент в создании художественного произведения. Он актуализирует и авторскую модальность, и проспективность, и прагматическую направленность текста на читательское соучастие» (Кухаренко,1988:104). Итак, в романе И.В.Гете перед нами следующие основные действующие лица: Вертер, Шарлотта (Лотта), Альберт (жених, а впоследствии муж Лотты) и друг Вертера Вильгельм. Вот каких героев представляет нам Пленцдорф: Эдгар Вибо, Чарли, ее жених и далее муж – Дитер и друг Эдгара Вилли. Основная сюжетная линия, как в романе, так и в повести – любовный треугольник, эта извечная тема «третьего лишнего».

У Гете: У Пленцдорфа:

Вертер _ _ _ Вильгельм Вибо _ _ _ Вилли

Лотта Альберт Чарли Дитер

Важно еще отметить тот факт, что в повести Пленцдорфа Эдгар совершенно случайно находит книгу, которая оказывается ни чем иным, как романом И.В.Гете “Die Leiden des jungen Werther”. Сначала Эдгар не подозревает о том, как он в конце концов проникнется событиями этой «книжонки», как он ее называет. И имя для своей возлюбленной он берет тоже из этой книги, и сам потом пытается понять, что же произошло в душе Вертера.

Итак, герой Гете властно вторгается во внутренний мир героя Пленцдорфа, и отныне жизнь «нового» Вертера будет развиваться и строиться по уже написанному некогда сценарию.