Прецедент как инструмент саморегулирования правовой системы

4.3. Прецедент как инструмент саморегулирования правовой системы

Ряд великолепных идей высказан Координатором научного клуба теории государства и права при юридическом факультете Волгоградского государственного университета Ю.Ю.Ветютневым. Рассматривая вопрос о самоорганизации права он, в частности, пишет следующее: «Традиционно выделяют четыре основных формы (источника) права: нормативно-правовой акт, правовой договор, судебный прецедент и правовой обычай. Каждому из них соответствует свой уровень самоорганизации. Так, для нормативно-правового акта самоорганизация характерна, очевидно, лишь в самой незначительной мере, та к как он представляет собой плод целенаправленной деятельности специально уполномоченного на то государственного органа. Принятие нормативно-правового акта всегда преследует более или менее определенные задачи и осуществляется по достаточно строгим процедурным правилам (они различны для закона и подзаконных актов). Разработчики нормативно-правового акта могут руководствоваться самыми разными соображениями, однако их действия всегда осознанны и ориентированы на достижение конкретного результата. Крайне трудно вообразить себе нормативно-правовой акт, который возникает спонтанно - его от начала до конца формирует человеческая (точнее, государственная) воля. Еще меньше подвержен самоорганизации такой источник права, как международный договор. Волевое воздействие здесь осуществляется не с одной, а с двух сторон (их может быть и больше, в зависимости от характера договора). Если при издании нормативно-правового акта иногда возможны случайности (законодательной практике известны и опечатки в текстах, и оплошности составителей), то при подготовке договоров это практически исключено. Сказанное касается и иных видов публично-правовых договоров (например, конституционных, административно-правовых и др.). Несколько сложнее обстоит дело с судебным прецедентом. Степень самоорганизации здесь гораздо выше, хотя это не бросается в глаза и даже может показаться несколько нелогичным. Действительно, разве суд не государственный орган? Разве его решения менее осмысленны и продуманны, чем нормотворческая деятельность? И все же ряд особенностей судебного прецедента как источника права подтверждают данный тезис. 1) Если цели нормативно-правового акта и договора, как правило, лежат за пределами правовой системы - в социальной, экономической, политической сфере, - то перед судом изначально стоит чисто юридическая проблема в виде необходимости разрешения уголовного или гражданского дела, иначе говоря. "спора о праве". Таким образом, движущие силы перехода "от беспорядка к порядку" (т.е. создания прецедентной нормы) находятся внутри правовой системы, а это, как уже отмечалось, один из первых признаков самоорганизации. 2) Любое судебное дело заранее предполагает несколько вариантов решения, иначе не было бы смысла рассматривать его в суде. (Уместно заметить, что момент, когда судья или присяжные выбирают тот или иной вариант, есть не что иное, как своеобразная точка бифуркации). Известно, что практически по любому правовому вопросу между юристами существуют разногласия, и поэтому одно и то же дело может быть разрешено по-разному, в зависимости от того, к какому судье оно попадет. 3) Прецедент формулируется в виде единичного казуса. а не общего правила. Поэтому будет ли прецедент применяться, а значит - станет ли он нормой, во многом зависит от усмотрения судей. Некоторые положения того или иного нормативно-правового акта могут остаться нереализованными, однако от этого данный акт не перестает быть правовой нормой: если же судебное решение не служит образцом для рассмотрения аналогичных дел. то нет оснований признавать за ним силу прецедента. Практическая реализация в этом случае, по сути дела, является единственным критерием нормативности». [44]

Столь пространная цитата является необходимой, поскольку автор на аналогичные по глубине рассуждения не способен. В чем же ценность указанного отрывка для настоящей работы? Во-первых, судебная система самоорганизуется, во-вторых, абстрактность норм позитивного права, которая является их основным достоинством, в то же время является их недостатком, поскольку допускает неоднозначное толкование, в третьих, прецедент не является нормой права stricto sensu, поскольку его применение зависит от усмотрения самого субъекта применения. Тот же автор далее пишет: «Многовековая история борьбы за повышение эффективности правового регулирования состоит из попыток превратить: право в "параметр порядка", т.е. придать ему приоритетную силу перед остальными факторами. Однако синергетика отрицает возможность привнесения в систему "параметра порядка" извне, что делает подобные попытки заведомо безуспешными. Добиться результата можно лишь одним способом - изучить общественные отношения, найти "параметр порядка" и облечь его в правовую форму. Именно в этом могут оказать немалую помощь обычаи и прецеденты». [45]

4.4. Квазипрецеденты

Во второй главе данной работы автор рассмотрел некоторые акты российских судов на предмет нормативности. Нормативный характер был отмечен как присущий актам судов всех уровней. Вместе с тем, есть серьезные сомнения в тождественности некоторых из указанных актов прецеденту. Возвращаясь к определению прецедента, отметим, что прецедент – это вынесенное ранее решение по аналогичному делу. В связи с этим, автор считает необходимым рассмотреть два вида судебных актов в отечественной судебной системе, которые нередко приводятся в качестве примера существования прецедента в России. Речь идет о таких институтах отечественного права как постановления Конституционного Суда и Постановления Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного судов. Относительно постановлений Конституционного суда следует отметить, что они, несомненно, являются прецедентами, но прецедентами конституционного правосудия. Поскольку конституционное правосудие отправляется только в рамках конституционного судопроизводства, единственным судом – Конституционным для всех прочих судов эти постановления прецедентами не являются по той простой причине, что ни один суд более не рассматривает «аналогичных» дел. Постановления Конституционного суда РФ, выносимые им по делам о проверке по жалобам граждан на нарушение их конституционных прав и свобод и по запросам судов о конституционности законов примененных или подлежащих применению в конкретном деле являются прецедентом. Но Конституционный Суд РФ и суд общей юрисдикции или арбитражный суд рассматривают совершенно разные дела по своей сути, хотя в резолютивной части решения или приговора суд ссылается на решения Кoнституционного Суда РФ, так как они обладают обязательной силой. Но фабулу дела Конституционный Суд РФ не рассматривает. Более того, в соответствии с п.7 ст. 3 ФКЗ "О Конституционном Суде РФ" Конституционный Суд РФ при осуществлении конституционного производства воздерживается от установления и исследования фактических обстоятельств дела во всех случаях, когда это входит в компетенцию других судов или иных органов.

Таким образом, Постановления Конституционного Суда РФ – судебный прецедент конституционного судопроизводства. Источник права. Применение прецедентов Конституционного Суда прочими судами аналогично применению «классических» нормативно-правовых актов. Что касается Постановлений Пленумов по вопросам судебной практики, они прецедентами не являются вообще, поскольку не являются «судебными решениями». Постановления Пленумов вообще довольно интересный правовой институт, они носят ярко выраженный нормативный характер, тем не менее, это единственные нормативные акты в стране, которые не могут быть обжалованы в судебном порядке. Главным основанием неотнесения указанных актов к прецедентам, по мысли автора, является тот факт, что их обязательный характер прямо предусмотрен законом. Прецедент же правовым институтом является, но «законным» институтом являться не может. В материю права он входит прямо как элемент справедливости, равенства и правосудия его существование реализуется в рамках процесса правоприменения в ходе отправления правосудия. Законодательное закрепление прецедента не обязательно и нежелательно, как необязательно законодательное закрепление правовой доктрины в качестве источника права, как нежелательно «умножение сущностей». Даже эту «оригинальную» мысль о непрецедентном характере Пленумов автор впоследствии обнаружил в статье «Коллегии»: «Обязательные же для судов первых инстанций акты высших судов, которыми обобщается и направляется практика рассмотрения споров, по нашему мнению, отстоят еще дальше от прецедента, чем это кажется на первый взгляд. Дело в том, что обязательность применения таких актов судами, да и само их содержание делает такие акты близкими по смыслу уже к нормативным актам, что не характерно для такой формы судебной практики, как прецедент». [46]

Постановления Пленумов принимаются по сложной процедуре, с учетом практики нескольких судов, в том числе противоречивой практики. Являются результатом обсуждения судейской элиты и работы теоретиков. Почему же автор находит желательным введение в нашу юридическую науку понятия прецедента? Потому что к Постановлениям Пленумов нельзя сводить судебную практику. Постановления Пленумов – эффективный инструмент уравнивания обширной практики. Но есть и практика достаточно уникальная, например, по доменным спорам. Есть отрасли, практики по которым еще слишком мало, например, Информационное право. Наконец, нельзя отрицать того, что по некоторые виды дел характерны для определенных регионов в большей степени, чем для других.