Этические взгляды Гербарта

4. Этические взгляды Гербарта

Почему мы считаем одни поступки хорошими, добрыми, другие – дурными, злыми? И что надо считать истинно-добрым и хорошим, а что – дурным? Иначе говоря, где лежит критерий, руководитель наш при нравственной оценке поступков и движений воли? Гербарт полагал, что руководителем здесь является непосредственный, присущий всем, вкус (Geschmack) или испытываемое бескорыстное чувство удовольствия при встрече с одними явлениями воли, и неудовольствия при встрече с другими. Так же, как непосредственный вкус, непосредственно возникающее чувство удовольствия, по поводу различных произведений искусства (творчества природы и человека). Говорит нам, что прекрасно, а что безобразно, так тот же, в сущности, вкус говорит каждому, что хорошо и что дурно в явлениях волевых. Разница здесь с эстетической оценкой предметов по красоте только в том, что там мы оцениваем произведения искусства, а здесь – изъявления воли. В этой аналогии этических оценок – суждений с оценками – суждениями эстетическими в узком смысле этого слова нас может смущать видимая неустойчивость, субъективность эстетических вкусов: одному нравится одно, другому – другое. Но эта неустойчивость вкусов – только видимость, происходящая оттого, что приходится разбираться в сложных произведениях искусства, в сложных явлениях эстетического, где прекрасное перепутано с безвкусным, стоит рядом с примесями безобразного. Потому и естественно – в зависимости от групп представлений, действующих в душе различных наблюдателей, одним больше бросается в глаза однодругим – другое, одни подмечают в произведении недостатки прекрасного, другие – достоинства или выражения прекрасного. Но возьмите простые объекты для эстетической оценки, и все их оценят совершенно согласно. Кто, напр., при сравнении дуги, проведенной криво, дрожащей рукой, с дугой геометрически правильною, или аккорда с диссонансом, усомнится, где красота и где безобразие?! Отыскать эти простые эстетические отношения, в оценке которых все вкусы говорят одинаково, значило бы указать простейшие элементы наших эстетических суждений, к которым (элементам), в сущности, сводятся и самые сложные эстетические оценки. Совершенно аналогично обстоит дело и с оценкой проявлений воли или с суждениями этического одобрения и неодобрения. Если и здесь, как кажется, проглядывает иногда личная субъективность наблюдателя, то это тоже зависит от сложности оцениваемых объектов, – проявлений воли. Но касательно простых проявлений воли этические суждения также всеобщи, как и всеобщи эстетические суждения насчет дисгармонии звуков, цветов, форм и проч. Найти эти простые объекты этической оценки или, как Гербарт называл их, простейшие отношения воли значило бы и здесь, как там, найти элементы этических суждений, элементы морального одобрения и неодобрения, которыми определяются, вообще, наши и более сложные нравственные суждения. Эти простейшие идеальные отношения воли, которые одобряются общим вкусом, Гербарт называет практическими идеями, т.е. идеями, которыми должна определяться деятельность (дело – праксис), поведение людей. Сколько же Гербарт открывает в этических оценках таких основных элементарных руководящих идей?

5. Основные идеи нравственности, по Гербарту

Основных идей, определяющих в совокупности нравственность, Гербарт насчитывает пять: 1) Идея внутренней свободы или согласия воли с собственным разумением, убеждением (Einsicht); 2) Идея совершенства или полноты стремлений в личности человека; 3) Идея благорасположения или гармонии воли с другими; 4) Идея права или соглашения воль на случай конфликтов и 5) Идея справедливости, как воздаяния за хорошие и дурные поступки.

Согласно первой идее, непосредственно нравится всем согласие воли с внутренним разумением, убеждением человека, нравится цельность человека, если только эта цельность не противоречит другим этическим основным идеям, – напр., цельный характер злодея. Но даже и в этом случае, прорываясь сквозь отвращение под действием других идей, цельность личности, все-таки, производит свое впечатление. Даже и самому себе кажется жалким тот человек, у которого воля расходится с суждением. Вторая идея, – идея совершенства требует от человека полноты жизни, полноты стремлений. Эта полнота стремлений заключает в себе три момента, которыми и исчерпывается содержание этой идеи, именно: напряженность или интенсивность воли, распространение воли на возможно большее число предметов или экстенсивность (многосторонность) воли и, наконец, сорганизованность воли, или упорядоченность (сконцентрированность) ее стремлений. Нам нравится личность с сильной и организованной энергией, при многосторонности интересов. Идея совершенства имеет особенное значение в педагогике Гербарта: «она – первая, которая требует к себе внимания воспитателя». На ней основывается в воспитании требование возбуждения энергии умственных стремлений или интереса и многосторонности их, при организованности. Согласно третьей идее, идее благорасположения, вызывает нравственное одобрение воля, направленная к доставлению другим лицам блага, благодаря чему устанавливается гармония между своей волей и чужими. На случай нарушения гармонии между волями, в человечестве выработались еще идеи права и справедливости. Всякий конфликт воль разрешается согласно указанию выработанного добровольным соглашением права. Отсюда, далее, во взаимоотношении воль, или в обществе, та воля, которая служит гармонии воль или на пользу общества, по идее справедливости, заслуживает награды соразмерно ее трудам, а воля, нарушающая гармонию и создающая конфликт, вопреки установленному праву, подлежит общественному наказанию.

Как очевидно, первые две идеи определяют достоинство индивидуума самого по себе, даже если бы он жил и вне общества, а последние три касаются взаимоотношений между людьми. В сознании и самопроникновении этими идеями или идеалами и заключается высшая нравственность человека, и осуществляется нравственная красота воли и жизни. При чем человек, проникаясь этими идеалами, «находит», – по Гербарту, – «в них ту сладкую привлекательность, о которой так часто говорит Платон, а не деспотическую принудительность, к которой привыкли после категорического императива (морального закона) Канта».

Таким образом, и в этике, как в психологии, Гербарт отыскивает простейшие отношения, из соединения и переплетения которых объясняются, по нему, как разнообразные сложные психические движения, так и сложные объекты этической оценки и сами эти оценки. И как в психологии все разнообразие душевной жизни сводится к борьбе и гармонии простейших ее элементов- представлений, так и в этике всю этичность (то, что захватывается нравственной оценкой) Гербарт хотел бы свести к гармонии или дисгармонии волевых отношений, хотя это ему и не удается.