Условия ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности

2.1. Условия ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности

Среди условий ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности в первую очередь называется вред, поскольку с фактом его причинения закон связывает возникновение деликатного обязательства, на него опирается правопритязание кредитора к должнику. В литературе о вреде говорят как при повреждении или уничтожении имущества, так и при причинении смерти или увечья, даже когда это не повлекло за собой утрату заработка или содержания. Этот термин используется при определении последствия правонарушения, выразившегося в повреждении или уничтожении имущества потерпевшего. Говорят также о моральном вреде. Часто о вреде говорят как об умалении охраняемого законом того или иного блага.[43]

Однако в качестве условия ответственности вред, как подчеркивают Смирнов В.Т. и Собчак А.А. «это не само нарушение права или блага, а имущественные последствия такого нарушение и вне экономического содержания... как условие деликатной ответственности не имеет юридического значения. В этом качестве вред всегда должен выражаться в форме имущественного ущерба или убытков».[44]

Соотношение понятий «вред», «ущерб», «убыток», используемых правоприменительной практикой при обозначении имущественных последствий правонарушений, совершаемых организациями или гражданами при использовании ими в своей деятельности источников повышенной опасности, в литературе определяется по-разному. Одними авторами «вред» и «ущерб» рассматриваются как синонимы. Другими же, наоборот, понятия эти не отождествляются. Так, в частности, В.Т.Смирнов, А.А. Собчак отмечают, что соотношение указанных категорий характеризуется тем, что вред - это родовое понятие отрицательных имущественных последствий правонарушения. Ущерб - это натурально-вещественная форма выражения вреда, которой соответствует и один из установленных в законе (ст. 1082 ГК РФ) способов его возмещения - возмещения в натуре (предоставление вещи того же рода и качества или исправление повреждений вещи и т.п.).[45]

Значение вреда как одного из условий возникновения деликатного обязательства в связи с использованием в деятельности организаций или отдельных граждан источника повышенной опасности предопределено целевым назначением имущественной ответственности, т.е. необходимостью устранения имущественных последствий данной деятельности, восстановления имущественной сферы потерпевшего до того уровня в стоимостном отношении, в котором она находилась до причинения вреда. В связи с этим вред является не только обязательным условием ответственности владельца источника повышенной опасности, но одновременно выступает и в качестве меры этой ответственности. Таким образом, возмещение и вред должны быть величинами соизмеримыми и эквивалентными.

Действующее законодательство предусматривает ответственность за причинение вреда источником повышенной опасности, как личности, так и имуществу. В первом случае имеется в виду утрата заработка в результате утраты (понижении) трудоспособности (ст. 1086 ГК РФ). В случае же его смерти вред может быть выражен в утрате средств к существованию лицами, находившимися на его содержании и имевшими право на получение от него средств для существования (ст. 1089 ГК РФ). Вред может быть выражен также и в расходах на погребение погибшего человека (ст. 1094 ГК РФ). Норма абз. 3 п. 1 ст. 1064 ГК РФ предусматривает выплату потерпевшим компенсации сверх возмещения вреда, предусмотренной законом или договором. Правила возмещения работодателями, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанными с исполнением ими трудовых обязанностей от 24 декабря 1992 г.[46] (ст. 24, 29) предусматривали обязанность работодателя уплатить сверх возмещения вреда потерпевшему работнику единовременное пособие - до 60 минимальных размеров оплаты труда. Однако в соответствии со ст. 29 Федеральном закона от 24 июля 1998 г. «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний»[47] указанные Правила утратили силу (со дня опубликования Федерального закона от 2 января 2000 г. «О страховых тарифах на обязательное социальное страхование от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний на 2000 год»[48]).

В случае причинения вреда имуществу потерпевшим может оказаться не только гражданин, но и соответствующая организация, на балансе которой это имущество числится. В данном случае материальный ущерб выражается в уменьшении имущества потерпевшего из-за его повреждения или уничтожения, а также затрат на восстановление (ремонт) имущества.

Как имущественное последствие нарушения права и интереса потерпевшего вред подлежит возмещению в полном объеме. Объем подлежащего возмещению вреда подтверждается, как правило, соответствующими документами о расходах, которые понес потерпевший с целью восстановления (ремонта) поврежденного имущества. Так, ОАО «Центрэлектроремонт», г. Москва, обратилось в Арбитражный суд Белгородской области с иском к ОАО «Лебединский горно-обогатительный комбинат», г. Губкин Белгородской обл., о взыскании 6581 руб. 85 коп. (деноминированных) стоимости ремонтно-восстановительных работ здания на основании ст. 1064, ч. 2 ст. 1065, ч. 1 ст. 1079 ГК РФ и обязании ответчика прекратить деятельность, создающую опасность для окружающих, причиняющую вред.

На основании ст. 37 АПК РФ истец уточнил исковые требования и просил взыскать ущерб в размере 6486537 руб., в виде остаточной стоимости здания - 5405452 руб., а также налога на добавленную стоимость в сумме 1081085 руб., который необходимо уплатить для приобретения такого же здания.

До принятия решения истец в порядке ст. 37 АПК РФ уточнил исковые требования и просил взыскать 25706409 руб. согласно акту экспертизы.

Решением Арбитражного суда Белгородской области от 07.12.2003 с ОАО «Лебединский горно-обогатительный комбинат» в пользу ОАО «Центрэлектроремонт» взысканы убытки в сумме 25706409 руб.

Постановлением апелляционной инстанции того же суда от 27.03.2004 решение оставлено без изменения.

Не соглашаясь с принятыми по делу судебными актами, ОАО «Лебединский горно-обогатительный комбинат» обратилось с кассационной жалобой, в которой просит обжалуемые судебные акты отменить и направить дело на новое рассмотрение. При этом заявитель жалобы ссылается на то, что суд не применил положения ст. 10 ГК РФ, судом не была дана соответствующая правовая оценка тому факту, что решением от 24.03.02 по иску ОАО «Центрэлектроремонт» Арбитражный cyд Белгородской области обязал ОАО «Лебединский горно-обогатительный комбинат» в срок до 25.05.02 произвести работы по ликвидации последствий взрыва от 11.01.02 и восстановить конструкцию производственного здания, расположенного по адресу: г. Губкин, ул. Южные Коробки, д. 5. Заявитель считает, что истец, заявив два различных требования по поводу одного и того же здания, злоупотребил правом, чем нарушил требования ст. 10 ГК РФ. В настоящее время, по мнению заявителя, для истца сохраняется возможность предъявления к исполнению сразу двух исполнительных листов, что приведет к существенному нарушению прав и законных интересов ОАО «Лебединский горно-обогатительный комбинат».

В судебном заседании представители ОАО «Лебединский горно-обогатительный комбинат» поддержали доводы кассационной жалобы по изложенным в ней мотивам.

Представитель ОАО «Центрэлектроремонт» доводы кассационной жалобы отклонил, вынесенные по делу судебные акты считает законными, просит оставить их без изменения.

Проверив материалы дела, выслушав представителей сторон, обсудив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия считает необходимым решение от 07.12.2003 и постановление апелляционной инстанции от 27.03.2004 Арбитражного суда Белгородской области оставить без изменения, а кассационную жалобу без удовлетворения в связи со следующим.

Как установлено судами первой и апелляционной инстанций, ОАО «Центрэлектроремонт» на праве собственности принадлежит здание, расположенное по адресу: г. Губкин, ул. Южные Коробки, д. 5. Здание истца расположено в непосредственной близости (южная граница) от карьера по добыче железной руды.

Разработкой и добычей железной руды занимается ОАО «Лебединский горно-обогатительный комбинат», добыча железных кварцитов и полезных нерудных ископаемых осуществляется путем взрывных работ.

Как видно из акта экспертизы от 11.08.2002, проведенной Всероссийским научно-исследовательским институтом по проблемам гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций, здание имеет четвертую степень повреждения, находится в аварийном состоянии и требует немедленной эвакуации людей и сноса. В акте экспертизы содержится вывод о прямой связи между взрывами в карьере Лебединского горно-обогатительного комбината и накоплением катастрофических дефектов в результате взрывного воздействия на здание по адресу: г. Губкин, ул. Южные Коробки, д. 5.

Судами правомерно указано, что имеющиеся в деле доказательства свидетельствуют о наличии причинной связи между действиями ответчика и причиненным истцу вредом. Доказательств, подтверждающих, что разрушение здания произошло вследствие иных причин, ответчиком не представлено.

В соответствии со ст. 1079 ГК РФ юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (использование транспортных средств, механизмов, электрической энергии высокого напряжения, атомной энергии, взрывчатых веществ, сильнодействующих ядов и т. п., осуществление строительной и иной, связанной с нею деятельности и др.), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности.

Установив, что произвести возмещение вреда в натуре невозможно, так как здание не пригодно для эксплуатации и подлежит сносу, аналогичных по характеристикам зданий не имеется, суды обоснованно признали правомерными требования истца о возмещении причиненных убытков по правилам п. 2 ст. 15 ГК РФ.

В силу п. 2 ст. 15 ГК РФ под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества.

Удовлетворяя исковые требования, суды исходили из того, что для продолжения хозяйственной деятельности и восстановления нарушенного права истцу необходимо осуществить строительство производственного комплекса, аналогичного возведенному по адресу: г. Губкин, ул. Южные Коробки, д. 5, а также демонтировать и смонтировать оборудование в новом производственном комплексе

При определении размера необходимых расходов истца суды руководствовались заключениями экспертов Белгородского отдела Центральной Воронежской лаборатории судебной экспертизы от 07.09.2003 и от 31.07.2003, согласно которым сметная стоимость производственного комплекса, аналогичного возведенному по адреса г.Губкин, ул. Южные Коробки, д. 5, (при строительстве подрядным способом) составляет 17905880 руб., а стоимость проекта и стоимость работ по техническому перевооружению электроремонтного производства, связанного с демонтажем и монтажом оборудования в новом здании и пусконаладочными работами составляет 7800541 руб.

Суд кассационной инстанции считает, что принятые по настоящему делу судебные акты соответствуют законодательству, материалам дела, оснований для их отмены не имеется.

Доводы заявителя жалобы о том, что истец, заявив два различных требования по поводу одного и того же здания, злоупотребил правом, чем нарушил требования ст. 10 ГК РФ, признаются судом необоснованными.

Действия истца были направлены на защиту нарушенных прав предусмотренными законом способами и не имели своей целью причинить вред другому лицу, поэтому такие действия не могут быть квалифицированы как злоупотребление правом.

Кроме того, в постановлении апелляционной инстанции указано, что решение Арбитражного суда от 24.03.2002 ответчиком не было исполнено, судебным приставом-исполнителем 06.12.2003 принято постановление об окончании исполнительного производства в связи с возвращением исполнительного листа по заявлению взыскателя.

Расходы по госпошлине по кассационной жалобе в сумме 50000 руб. относятся на заявителя жалобы на основании ст. 95 АПК РФ.

Излишне перечисленная госпошлина по кассационной жалобе в размере в размере 50000 руб. подлежит возврату ОАО «Лебединский горно-обогатительный комбинат» из федерального бюджета на основании ст. 6 Закона РФ «О государственной пошлине».[49]

При осуществлении владельцем источника повышенной опасности страхования своей ответственности в пользу потерпевшего (ст. 931, п. 1 ст. 935 ГК РФ)[50], делинквент возмещает лишь разницу между страховым возмещением и фактическим размером ущерба, если страховое возмещение недостаточно для того, чтобы полностью возместить причиненный вред.

Представляют интерес особенности возмещения вреда, причиненного морским перевозчиком и судовладельцем. Границы их ответственности (по размеру) ограничены законом. В частности, в соответствии с п. 1 ст. 190 Кодекса торгового мореплавания РФ (далее – КТМ РФ) ответственность перевозчика за вред, причиненный жизни или здоровью пассажира, не должна превышать 175 тысяч расчетных единиц в отношении перевозки в целом. Подобные ограничения (зависящие также и от водоизмещения судна) встречаются также в ст. 191, 192, 320, 331 КТМ РФ и др. Есть в КТМ РФ отдельная глава XXI «Ограничение ответственности по морским требованиям», которая устанавливает ограничение размера ответственности судовладельца и других лиц, в том числе и по требованиям, возникающим в связи со смертью или повреждением здоровья гражданина (подп. 1 п. 1 ст. 355 КТМ РФ), что ранее не допускалось (п. 1 ст. 275 КТМ СССР 1968 г.). Указанное правило не применяется по отношению к работникам судовладельца, а также к потерпевшим - гражданам РФ, если причинитель вреда (судовладелец) является организацией или гражданином РФ (ст. 356 КТМ РФ). Также ограничение ответственности не применяется, если ответственное лицо действовало умышленно или по грубой неосторожности (ст. 357 КТМ РФ).

Причиненный источником повышенной опасности моральный вред может выражаться в двух формах - физическом или нравственном страдании (ст. 151 ГК РФ). Моральный вред, причиненный источником повышенной опасности, чаще всего характеризуется физическими страданиями, так как в результате действия источника часто нарушается физическая целостность окружающих его граждан. Однако в последующем у потерпевшего возможно также возникновение психических переживаний (например, из-за неизгладимого обезображения лица).

Одной из причин возникновения подобных страданий закон (ч. 2 ст. 1100 ГК РФ) называет вред, причиненный жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности, при этом компенсация такого морального вреда осуществляется независимо от вины владельца источника повышенной опасности.

Иногда моральный вред проявляется в нравственных страданиях родных и близких гражданина, погибшего от действия источника повышенной опасности. Такие потерпевшие могут совсем не пострадать физически, а также не быть нетрудоспособными иждивенцами погибшего, т. е. страдания в таком случае возникают не у тех граждан, о которых идет речь в ст. 1100 ГК РФ. Однако, представляется, что и такой моральный вред подлежит компенсации, так как вызван посягательством на психическое благополучие личности. Тем более что компенсация морального вреда осуществляется независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда (п. 3 ст. 1099 ГК РФ), в том числе убытков, возникших вследствие гибели кормильца.

Таким образом, компенсация морального вреда, причиненного источником повышенной опасности, возможна также и на началах вины, что свидетельствует о несовершенстве редакции ч. 2 ст. 1100 ГК РФ, так как дифференциация оснований ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности, следующая из нее, представляется искусственной и противоречащей смыслу ст. 1079 ГК РФ.

Важным является также установление действий, посредством которых этот вред был причинен: по действующему гражданскому законодательству возмещению подлежит вред, причиненный лишь противоправными действиями. Вопрос о том, является действие противоправным или правомерным, решается судом (арбитражем) на основе общих или специальных правовых норм. Однако перечня действий владельца источника повышенной опасности, которые могли бы быть признаны как противоправные, гражданское законодательство не устанавливает. Учитывая, что в обязательствах из причинения вреда действует принцип генерального деликта, выражающийся в общем запрете причинять вред имуществу или личности кого-либо, то всякое причинение вреда, за исключением случаев, предусмотренных законом, является противоправным. Исключения в этом отношении не составляет и обязательство из причинения вреда источником повышенной опасности. При этом противоправной считается деятельность организаций или отдельных граждан не потому, что она направлена на эксплуатацию источника повышенной опасности, а потому что этой деятельностью причиняется вред потерпевшему.

Как условие ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности противоправность действия является человеческим поведением, выражающим сознание и волю лица, характеризует очевидную сторону поведения, состоящую в невыполнении юридической обязанности владельца источника повышенной опасности не допускать в процессе своей деятельности нарушений охраняемых законом прав и интересов окружающих.

Как известно, обязанность по возмещению вреда возлагается лишь на того владельца источника повышенной опасности, в процессе деятельности которого произошло умаление имущественной сферы потерпевшего. Таким образом, кроме вреда и противоправности поведения, обязательным является наличие причинной связи между этим поведением и его результатом - наступившим вредом. Отсутствие причинной связи исключает наличие обязанности по возмещению вреда, так как означает, что вред явился не следствием поведения данного владельца источника повышенной опасности, а был обусловлен иными причинами. Причинная связь - это объективно существующая связь между явлениями.[51]

Всякий раз при рассмотрении имущественных споров, возникающих в связи с причинением вреда источником повышенной опасности, суд из всей массы взаимосвязанных явлений должен выделить то явление, которое представляет собой причину возникновения вреда, возмещения которого требует потерпевший. Выделяя из всеобщей взаимосвязи причинный ряд, необходимо исходить не из вероятностей, а из достоверности, критерием которой является практическая деятельность человека.[52]

Таким образом, представление о причинности в обязательстве из причинения вреда источником повышенной опасности должно обосновываться деятельностью организаций или отдельных граждан, осуществляющих эксплуатацию этого источника, так как причинение вреда в этом случае - это всегда результат указанной деятельности.

Наступление вреда причинно обусловлено деятельностью владельца источника повышенной опасности. Действие его характеризуется как создавшее реальную возможность причинения вреда независимо от тех или иных посторонних факторов. В литературе приводится следующий пример, управляя автобусом «Икарус-255», Т. следовал по автодороге Одесса-Рени, где допустил нарушение правил дорожного движения: без учета дорожной обстановки на повороте, пытаясь снизить скорость движения, применил резкое торможение, имея техническую возможность плавного снижения скорости. В результате этого заднюю часть автобуса, занесло на левую обочину. Находясь в состоянии бокового заноса, автобус продолжал движение, а затем задней боковом частью столкнулся со встречным автомобилем «ГАЗ-53», принадлежащим колхозу "Россия" Саратовского района Одесской области. Посла этого автобус опрокинулся на правую полосу проезжей части дороги. В результате пострадали люда, были повреждены автобус и автомобиль, что повлекло существенный материальный ущерб. Определяя юридически значимую причину возникновения вреда, суд правильно указал, что таковой была не дорожная обстановка, а действия водители автобуса, которым и были нарушены правила дорожного движения и которые с необходимостью породили неблагоприятный результат - вред на стороне потерпевших.[53]

По мере того как возможность превращается в действительность, прослеживается необходимая связь между вредом и действием конкретного лица, порождающим этот вред. Квалифицирующим признаком такого действия является обеспечение функционирования источника повышенной опасности.

В ряде случаев, вина делинквента выступает условием возложения ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности. Понятие вины является одним из наиболее спорных в науке гражданского права. Долгое время в советской литературе господствовало представление о вине как психическом отношении лица к своему поведению в форме умысла или неосторожности.[54] Такое понятие вины распространялось и на деликатную ответственность. Согласно новейшим научным взглядам трактовка вины как «психического отношения» нарушителя к своему поведению и его результату практически бесполезна.[55] Решать вопрос о вине и невиновности необходимо путем анализа отношения лица к своим делам и обязанностям. Если оно проявляет необходимую заботливость и осмотрительность, которую можно требовать от него с учетом характера обстановки, в которой оно находится и действует, то такого субъекта следует признать невиновным в причинении вреда. Однако это относится к случаю, когда речь идет о неосторожности. Вина в форме умысла заключается в намеренных действиях либо бездействии, направленных на причинение имущественного вреда другому лицу.

Общее правило о вине как условии деликатной ответственности закон формулирует следующим образом: лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине (п. 2 ст. 1064 ГК РФ). Наряду с рассмотренным общим правилом о вине как условии деликатной ответственности в п. 2 ст. 1064 ГК РФ указывается на возможность исключения из него: законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда. Такие исключения предусмотрены правилами о некоторых специальных деликтах, в частности, об ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности (п. 1 ст. 1079 ГК РФ).

В деликтном праве известны разные формы вины: умысел, неосторожность, грубая небрежность и др.[56] Однако нормы о деликтной ответственности, в отличие от уголовной ответственности, по общему правилу не придают значения тяжести или степени вины при определении размера вреда, подлежащего возмещению. Например, имущественный вред, выразившийся в сумме 50 тыс. рублей, причинен умышленным преступлением и вред на такую же сумму причинен по грубой неосторожности, причем причинитель вреда не был привлечен к уголовной ответственности. Основная сумма, подлежащая взысканию в пользу потерпевшего, в обоих случаях будет одинаковой. В виде исключения из указанного правила законом может быть предусмотрено влияние степени вины участников деликтного обязательства на объем ответственности. Например, размер возмещения, подлежащего взысканию в пользу потерпевшего, должен быть уменьшен, если его грубая небрежность содействовала возникновению или увеличению вреда. При этом учитывается и степень вины причинителя вреда (абз. 1 п. 2 ст. 1083 ГК РФ). Легкая (простая) неосторожность в подобной ситуации не подлежала бы учету.

В связи с тем, что закон связывает неодинаковые последствия с грубой и легкой (простой) неосторожностью, возникает необходимость их разграничения. Представляется, что для достижения этого результата необходимо ориентироваться на норму абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ, которая относится к договорным обязательствам. Применительно к деликтным обязательствам содержание данной нормы можно выразить следующим образом: лицо признается невиновным в причинении вреда, если при той степени заботливости и осмотрительности, которая от него требовалась с учетом характера обстановки, в которой оно находилось или осуществляло свою деятельность, оно приняло все меры для предотвращения причинения вреда. В данной формулировке отражено общее понятие неосторожности, без разграничения ее на грубую и простую.

Грубую неосторожность можно определить как непростительное нарушение простейших, элементарных требований заботливости и осмотрительности, известных каждому.[57]

Многие случаи причинения вреда, помимо гражданских деликтов, являются также преступлениями. При этом вина лиц, совершивших такие преступления, исследуется по правилам уголовного (уголовно-процессуального) закона. Уголовный закон, знающий четырехчленное деление вины, четко обозначает признаки каждой ее формы и вида. Объективные признаки предусмотрены в уголовно-правовой небрежности, определение которой содержится в ч. 3 ст. 26 Уголовного кодекса РФ (далее - УК РФ). При этом следует заметить, что в этой норме говорится о необходимой внимательности и предусмотрительности, при соблюдении которых делинквент должен был и мог предвидеть последствия своих действий - т.е. долженствование (объективный признак) не отрывается от возможности предвидения (субъективного признака). Подобные критерии неосторожности предусмотрены также и в гражданском законе.[58]

Долженствование есть юридическая обязательность, закрепленная в правовых нормах. Правовая норма учит, предупреждает, обязывает быть предельно внимательным и осторожным, т.е. проявлять необходимые волевые усилия, а по сути предвидеть причинение вреда (водители транспортных средств к тому же сдают экзамены на знание таких норм). Этим самым устанавливается как бы презумпция предвидения вреда. Нарушение правил безопасной эксплуатации источника повышенной опасности («внешняя» противоправность деяния) служит в данном случае «индикатором» вины для правоприменителя - нарушил, значит, виновен.[59] Пределы должного предвидения причинителя вреда вытекают, как правило, из норм административного и трудового права: правил техники безопасности (ПТБ), дорожного движения (ПДЦ), строительных норм и правил (СНиП), государственных стандартов (ГОСТ) и т. п. Очевидно, в связи с этим в литературе распространено мнение о необходимости включения признака противоправности (через ее осознание делинквентом) в содержание гражданской вины. Так, В.И. Кофман утверждает, что «о вине причинителя можно говорить лишь при осознании (возможности осознания) им противоправности своего поведения».[60] Представляется, что факт осознания противоправности своего поведения не входит в содержание гражданской вины. Во-первых, осознание противоправности гражданской вполне умещается в моменте предвидения вредных последствий (имеющего первичное значение для установления вины), следовательно, является излишним для квалификации психического состояния делинквента. Во-вторых, осознание нарушения негражданских норм лежит в плоскости негражданской вины ((к примеру, лицо может умышленно нарушать правила дорожного движения («административная» вина), но неосторожно причинить вред («гражданская» вина)).[61]

Не имеет однозначного решения и вопрос о критерии установления возможности предвидения. Известны два основных подхода к решению этой проблемы: применение субъективного (Б.С. Антимонов, О.С. Иоффе и др.) и объективного (X.И. Шварц, Л.А. Лунц, Е.А. Флейшиц, Г.К.Матвеев и др.) критериев определения этой возможности (невозможности). Суть первого подхода заключается в учете возможности предвидеть конкретного причинителя, а второго - в сравнении психических возможностей причинителя с сознанием идеального, разумного (в той или иной степени), «среднего» индивида. Представляется, что вопрос о возможности предвидения следует решать с субъективных, в том числе индивидуальных, позиций, т.е. учитывая индивидуальные качества причинителя. При таком подходе не исключается так называемый дифференцированный подход к интеллектуальным возможностям делинквента. Представляется также, что в спорных случаях необходимо учитывать сознание владельца источника повышенной опасности определенного вида. Следует принимать во внимание профессиональную подготовку причинителя, а также конкретную обстановку, в условиях которой был причинен вред.

Представляется, что при рассмотрении судом дел о возмещении вреда, причиненного источником повышенной опасности, неизбежно сравнение фактического поведения владельца источника с тем поведением, которое общество (закон) ожидает (требует) от законопослушного гражданина в аналогичных условиях. Н.И. Коняев отмечает, что «при решении вопроса о долженствовании предвидения данным лицом вредных последствий необходимо решить и вопрос о том, могло ли это лицо предвидеть их наступление. При проверке возможности предвидения наступления последствий нужно исходить из индивидуальных возможностей и особенностей данного субъекта, ибо нельзя вменить ему в вину несовершение такого действия, которого он совершить не в состоянии. Поэтому пользование только объективным или только субъективным критерием при решении вопроса о вине не оправдано».[62] Представляется, что данная позиция может служить ориентиром для правоприменителя при установлении в поведении владельца источника повышенной опасности признаков неосторожности.