СТУДЕНТЫ, ПРЕПОДАВАТЕЛИ, СОТРУДНИКИ ИНСТИТУТА НА ФРОНТАХ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ И В ТЫЛУ ВРАГА

5. СТУДЕНТЫ, ПРЕПОДАВАТЕЛИ, СОТРУДНИКИ ИНСТИТУТА НА ФРОНТАХ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ И В ТЫЛУ ВРАГА

Призванные в ряды Советской Армии студенты, преподаватели, сотрудники института прошли славный боевой путь солдатами, сержантами и офицерами от командиров взводов до командиров батарей, дивизионов, начальников штабов полков, бригад, дивизий, проявляя при этом героизм и мужество в борьбе с фашистами.

В мае 1941 г. Виктор Скоробогатько был еще студентом 4-го курса института, сдавал зачеты и готовился к экзаменационной сессии. Но в июне началась война, и он стал курсантом Днепропетровского артиллерийского училища. Экзамены сдавал не в стенах родного института, а на поле боя, в оборонительных сражениях за Днепропетровск.

Заместитель начальника училища по политической части полковник А. И. Чудаков вспоминает о подвиге Виктора:

«Бессмертный подвиг во славу Родины совершил комсомолец-курсант Виктор Скоробогатько. Ему было всего 20 лет, когда он пришел в наше училище и заявил: «Хочу помочь Родине в самую тяжелую для нее годину». И он до конца выполнил свой долг. Помню, шел жаркий бой за Нижнеднепровск. Нужно было во что бы то ни стало выбить захватчиков с территории завода им. Карла Либкнехта, и вот Виктор Скоробогатько повел своих товарищей на штурм этого очень важного объекта. Погорстке смельчаков фашисты открыли ураганный огонь. Курсанты залегли. Тогда Виктор Скоробогатько, выхватив гранаты, с возгласом «За Родину!» рванулся к разрушенному дому, где засели немцы, за ним поднялись его товарищи. Вот стена здания, Виктор бросает гранату, выхватывает у одного из шести убитых фашистов автомат и дает длинные очереди по убегающим фашистам. Около 50 фашистов полегло в этом бою.

Но отважному патриоту не довелось дожить до светлых дней нашей Победы, через несколько дней осколок вражеской мины оборвал его молодую жизнь» «Возьмите мой комсомольский билет и скажите, что я не осрамил комсомольское племя. А когда увидите мою маму и любимую Иринку, передайте им все, что знаете обо мне. Мы еще вернемся в город. Верю в правоту нашего дела»,— сказал Виктор, умирая на руках у капитана Волчанского».

Мы не знаем, где могила героя. Думаем, что на высоком берегу Днепра, у Дворца студентов, где скорбящая невеста, изваянная из гранита, скорбит о погибших студентах Днепропет­ровских вузов, там, где поступившие в институты юноши и девушки дают торжественную клятву верности Родине, матерям, любимым. Сохранился его комсомольский билет № 1536667, выданный в 1936 г. Октябрьским райкомом комсомола, Александр Михайлович Мирошник, кандидат технических наук, доцент, в 1941 г. заканчивал первый курс горного института.

«В конце июня и начале июля 1941 г., — вспоминает Александр Михайлович,— в институтах и на заводах города проводился набор добровольцев, из которых во втором артиллерийском училище г. Сумы была сформирована часть, названная коммунистическим батальоном. В конце июля один эшелон добровольцев был отправлен под Винницу, второй — в Одесском направлении.

В начале августа наш батальон разгрузился в Первомайске и попал в поток отступающих войск. 10 августа батальону было приказано занять оборону у с. Сухой Еланец Ново-Одесского района. Задача — задержать наступление противника. К полуночи окопались, утром следующего дня были атакованы танками и пехотой, понесли большие потери и отступили километров на шесть восточнее, где снова заняли оборону. Через сутки на рассвете атаковали с. Сухой Еланец, но были встречены плотным пулеметным и минометным огнем и, понеся большие потери, отошли на исходный рубеж.

Ночью из остатков батальона, примерно 80-ти человек, был сформирован ударный отряд, который стал во главе колонны отступающих частей. Утром колонна на марше была атакована ганками противника и разгромлена. К вечеру на окраине с. Ингулец из отступающих солдат был собран отряд — человек 40, которому предстояло занять оборону на хуторе в 4-х километрах севернее с. Ингулец, чтобы предупредить опасность флангового удара по отступающим войскам. В темноте при подходе к хутору мы были обстреляны пулеметным огнем противника.

Убитых оставили, раненые ушли на восток, уцелевшие — человек 15 заняли оборону недалеко от хутора.

Вечером после захода солнца продолжали отход на восток. Так окончил свое существование Днепропетровский коммунистический батальон. Из 40 студентов-добровольцев горного института этого батальона остались в живых и продолжили учебу с 1945 г. только пять: М. Простяков (маркшейдер), Е. Стрельцов (горняк, после окончания ДГИ работал директором Днепрогипрошахта), А. Вишневский (обогатитель), А. Мирошник (электромеханик).

Ночью догнали группу наших войск, медленно продвигавшуюся, так как впереди шел бой с немцами, преградившими путь. Прорвались только к рассвету. Через несколько дней я оказался в батарее звуковой разведки 274-го тяжелого артиллерийского полка, где служил до окончания войны.

К началу сентября, переправившись через Днепр в Каховку, прибыли под Днепропетровск. Передовая проходила по окраине Нижнеднепровска, полк и звуковая батарея развернулись в Подгороднем, пост предупреждения — на аэродроме. Засекли орудия противника в парке Шевченко, на Октябрьской площади и других местах города. Вели огонь по этим и другим целям.

В октябре полк был переброшен к Краснограду, в ноябре с боями отступил к р. Донец; в зимнем наступлении полк участвовал в боях в направлении Славянска. В мае 1942 г. на базе батареи звуковой разведки, топо- и фотовзводов был сформирован 837 отдельный армейский разведывательный артиллерийский дивизион (ОАРАД). В тяжелых боях лета 1942 г. дивизион под Милерово подвергся нападению авиадесанта, понеся большие потери в людях и технике, отступил к г. Орджоникидзе, сохранив знамя дивизиона, и был отправлен в тыл на переформирование. В Ереване пополнились людьми, в Чебаркуле (Челябинская обл.) получили зимнее обмундирование, в Саранске — технику и оружие. Здесь же дивизион был переименован в 9-й гвардейский ОАРАД».

«В конце ноября 1942 г., — рассказывает далее Александр Михайлович, — прибыли на Сталинградский фронт (х. Вертячий на Дону), получили автотранспорт и в составе 11-й артиллерийской дивизии участвовали в прорыве, окружении и ликвидации вражеской группировки под Сталинградом. Затем были переброшены на 2-й Украинский фронт в район г. Чугуева. Весной и летом 1943 г., особенно во время Курской битвы, часто перемещались по фронту от Чугуева до Красного Лимана. Наступление начали от г. Изюм в направлении Днепропетровска. Днепр форсировали у с. Бородаевка (недалеко от Верхнеднепровска). После форсирования двигались первоначально в направлении Кривого Рога, затем повернули на запад и зимой 1943—44 гг. освободили Кировоград. Днестр форсировали у г. Рыбница в Молдавии участвовали в боях под Оргеевом и Бельцами, форсировали Прут. В августе 1944 г. дивизион участвовал в Яссо-Кишиневской операции в боях под Плоэшти, Турдой, Клужем, Дебреценом, Брно; в декабре 1944г. — в боях за Будапешт, зимой и весной 1945 г.— в Чехии.

Конец войны застал меня у г. Немецка Броды, где дивизия участвовала в ликвидации большой группы немецких войск (группы Шернера). В сентябре 1945 г. я был демобилизован как студент горного института для продолжения учебы».

Михаил Вишневский, студент 5-го курса, услышал о начале войны будучи на производственной практике на шахте «Ир-мино» в Донбассе. Вместе со своими товарищами по учебе на второй день уже был в Днепропетровске. В составе 23-х студен­тов института во главе с секретарем комитета комсомола А. И. Орешкиным был также направлен в Днепропетровский коммунистический батальон. М. А. Вишневский прошел путь от солдата до командира артиллерийского дивизиона, принимал участие в боях в составе частей и соединений Южного, Северо-Кавказского, 3-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов. Награжден пятью орденами и многими медалями. После войны закончил институт и успешно трудится на педагогической и научно-исследовательской работе.

Более 50 сотрудников института к окончанию войны зани­мали должности среднего, старшего и высшего офицерского состава.

Николай Васильевич Баранов, участник гражданской войны, Герой Советского Союза, член КПСС с 1920 г. был в Красной Армии с 1918 по 1927 г., а с 1927 г.— на государственной и пар­тийной работе. С июня 1941 по 1945 г.— участник Великой Оте­чественной войны. 1372-й стрелковый полк 417-й стрелковой дивизии 51-й армии 4-го Украинского фронта под командова­нием подполковника Н. В. Баранова особо отличился при штурме Сапун-горы г. Севастополя. 7 мая 1944 г. в течение трехчасового боя воины полка уничтожили много огневых точек противника, живой силы и техники, и к вечеру полк полностью выполнил боевую задачу. За умелое руководство боем и героизм, проявленный в боях за освобождение Крыма, 24 марта 1945 г. Николаю Васильевичу было присвоено звание Героя Со­ветского Союза. Он награжден также орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Суворова 3-й степени, Александра Невского, Отечественной войны, 1-й степени, мно­гими медалями. После демобилизации работал зав. отделом Днепропетровского обкома Компартии Украины, ст. преподавателем кафедры истории КПСС и иаучного коммунизма ДГИ, председателем профкома института.

Лаврентий Петрович Пономарчук, Герой Советского Союза боевое крещение получил летом грозного 1941 г. в оборонительном сражении за Киев будучи курсантом артучилища. В жарких боях на Смоленском направлении под д. Житки лейтенант Л. Пономарчук картечью пресек психическую атаку гитлеровцев. В этом бою отважный командир получил первое ранение. Осенью 41-го, когда гитлеровцы рвались к столице. нашей Родины, среди ее защитников был и командир взвода батареи 892-го артполка 323-й стрелковой дивизии Л. Пономарчук. Участвуя в феврале 1942 г. в контрнаступлении под Москвой, Лаврентий Петрович не может забыть жесточайшие и кровопролитные бои за Брянск, где ему пришлось огнем батареи обеспечи­вать выход из тыла противника кавалерийского корпуса генерала П. А. Белова. Осенью этого же года капитан Л. По­номарчук вышел победителем в огневом поединке с вражеским бронепоездом.

В январе 1945 г. командир дивизиона майор Л. П. Пономарчук отличился в Висло-Одерской операции. 323-я дивизия получила боевой приказ: с исходного положения на Пулавском плацдарме прорвать прочную оборону противника и развить успех в направлении г. Цепелев. Артиллеристы Л. Пономарчука оказали неоценимую помощь батальону майора И. В. Кли­мова в отражении им контратаки танков и пехоты противника, уничтожив две минометные батареи, одну батарею противотанковых пушек, три танка, свыше десяти бронетранспортеров и автомашин. Подошли главные силы и дивизия стала стремительно продвигаться на Лодзь. Ночью дивизион был на марше. Машина командира остановилась у перекрестка дорог, где образовалась пробка. В темноте показалась рослая фигура, Л. П. Пономарчук открыл дверцу и крикнул: «Эй, пехота! Освобождай дорогу артиллерии». В ответ прогремели выстрелы, пули разбили ветровое стекло и просвистели над головой майора. Л. Пономарчук свалился в кювет и разрядил по немцам диск автомата. Тут же батареи с ходу развернулись и открыли огонь по врагу. Наводчик орудия в считанные минуты подбил несколько бронетранспортеров, автомашин и картечью косил пехоту. Вдоль дороги горели машины, взрывались бензобаки и метались растерявшиеся фашисты. А артиллеристы включили фары автомашин, не давали пощады врагу. Оставшиеся в живых гитлеровцы подняли руки вверх. Их оказалось немало— более 600 человек.

24 марта 1945 г. командование и боевые товарищи поздра­вили Л. П. Пономарчука с высоким званием Героя Советского Союза и призвали воинов соединения следовать примеру отважного офицера-артиллериста.

Генерал-майор артиллерии Александр Иустинович Семенюк начальник спецкафедры ДГИ (1954—1958 гг.), командовал артиллерией корпуса, участвовал в боях в составе частей 2-го Украинского, 2-го и 3-го Белорусских и 1-го Прибалтийского фронтов. Артиллерия корпуса под его командованием наносила мощные сокрушительные удары по врагу, расчищая путь нашим войскам. За боевые заслуги А. И. Семенюк был награжден орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени и многими медалями.

Анатолий Александрович Иванов, доктор технических наук, профессор, вспоминает: «Запомнилось начало войны. Я был мо­билизован 23 июня 1941 г. и зачислен в сформированный в Днепропетровске 527-й гаубичный . артиллерийский полк большой мощности (ГАП БМ) Мы получили тракторы, автомашины, но не получили гаубиц, и винтовок выдали небольшое количество — только для несения караульной службы — по пять на взвод. Затем нас погрузили в эшелоны и отправили на Южный фронт. В Тирасполе мы заняли боевые порядки, отрыли орудийные окопы на берегу Дне­стра, но гаубицы все еще не поступили. Потом нас переместили севернее, под Малаешты. Мы снова заняли боевые порядки, отрыли окопы, а через неделю наши трактористы привезли шесть гаубиц, в том числе четыре из Одесского артиллерийского училища, которые мы поставили в орудийные окопы. Рядом с нами по берегу Днестра были расположены доты укрепленного района. Они были разоружены, в них никого не было. Мы их не занимали, а рыли наблюдательные пункты в земле и примитивно их оборудовали. Когда немцы вышли на берег Днестра, полк ночью открыл огонь по району Григориополя. Уже на следующий день полк сняли с позиции, и он последовал на восток вдоль берега моря, а немцы опережали нас, следуя параллельным курсом — севернее. Нам с трудом удалось избежать окружения, а пушечному полку, который получил приказ на отход позже нас, выйти не удалось, он был прижат к Азовскому морю и разгромлен. Так началась для меня война.

Запомнились бои на Курской Дуге на ее северном участке в сторону Орла. К 15 июля 1943 г. мы заняли боевые порядки в районе Малоархангельска, в 5 часов утра началась артподготовка.

Такого массированного артогня до этого времени я не видел. Потом узнали, что здесь на километр фронта было сосредоточено 80 артиллерийских орудий. В расположении противника сплошной стеной поднялись дым и пыль. Ничего не было видно, о корректировке огня не могло быть и речи, стреляли «по площадям», затем в атаку пошли танки и пехота. Вначале по­ставленная задача выполнена полностью не была, наши войска не вышли на заданные рубежи. Наступление захлебнулось, но немцев мы все-таки потеснили, а окончательно их стали громить с 28 августа. Тогда наши позиции были против Севска. Преследование отступавшего врага шло настолько успешно, что мы ненадолго задержались только на берегу Днепра у городов Любечь и Лоев. Настроение солдат и офицеров теперь было совсем другим, чем в начале войны. Никто уже не сомневался^ что Победа близка. Мое воинское звание в то время было старший лейтенант, и занимал я должности: командира взвода, командира батареи, начальника штаба дивизиона, помощника начальника разведотдела штаба корпуса».

Юрий Алексеевич Пономаренко, кандидат физико-математических наук, доцент, зав. кафедрой высшей математики, рассказывает: «Я принадлежу к тому поколению советских людей, на долю которого выпало пережить все тяготы войны и которых в живых из каждых ста осталось двое. В армию я был призван с первого курса Днепропетровского государственного университета в 1939 г. С начала службы судьба связала меня с артиллерией. Сразу же после принятия присяги меня назначили командиром отделения вычислителей 1-й батареи 8-го дивизиона 437-го корпусного артиллерийского полка (КАП). Год службы вызвал у меня интерес к артиллерийскому делу. Мне импонировала высокая культура, профессионализм и преданность своему делу командного состава. Все это привело к тому, что в 1940 г. я стал курсантом Одесского артиллерийского училища им. М. В. Фрунзе. Однако полный курс подготовки пройти не удалось — началась война. Через месяц я был направлен на станцию Токсово, что в 10 км от Ленинграда, в 101-й запасной артлолк, где я был привлечен к преподавательской работе на курсах по подготовке младших лейтенантов. Курсантов набирали из мобилизованных, имеющих высшее или неполное высшее образование. Таким образом я оказался в блокадном Ленинграде.

В дальнейшем с ноября 1941 г. моя судьба была тесно свя­зана со 115-й стрелковой дивизией, с которой я прошел боевой путь в должности командира батареи полковой артиллерии вплоть до моего тяжелого ранения, полученного 24 октября 1944 года.

Зимой 1941—1942 гг. дивизия по «дороге жизни» была переброшена на Волховский фронт и с наступательными боями прошла до Синявенских болот, что в районе населенных пунктов Дуриши, Чудово, Дно. Болотистая и лесистая местность позволяла лишь зимой активизировать дейсхвия батареи. Проведя разведку, наметив объект стрельбы, выбирали в. нейтральной зоне позицию для орудия. Перед рассветом орудия выкатывали на выбранную позицию, подносили немного боеприпасов, поскольку в то время существовал лимит на выстрелы, и как только в артиллерийскую панораму можно было рассмотреть цель, открывали беглый огонь. Затем под пулеметным и минометным обстрелом орудие на руках откатывали в укрытие («за завал»). В одну из таких операций я был ранен разрывной пулей. После излечения вернулся в свою дивизию.

Летом 1943 г. 115-ю стрелковую дивизию перебросили на Калининский фронт, а затем — Прибалтийский. Много боевых эпизодов сохраняет память. Вот один из них, происшедший во время взятия населенного пункта после форсирования р. Великой.

Я выделил из своей батареи два орудия, людей и боеприпасы. Орудия катили вручную, боеприпасы подносили на руках. С этими двумя орудиями, стреляя поочередно — одно орудие ведет огонь прямой наводкой, другое перетаскивают вперед, мы, под минометным и артиллерийским обстрелом, без прикрытия и поддержки, продвигались к объекту атаки. В это время две роты батальона, которые мы поддерживали, пошли в обход населенного пункта с флангов. Получилось так, что батарея, ворвалась в населенный пункт раньше стрелковых подразделений. Никто не растерялся. Губительный огонь пушек и личного оружия обеспечили взятие населенного пункта силами одной нашей батареи.

После каждого легкого ранения я возвращался в свою родную дивизию. Однако в октябре 1944г. мне пришлось надолго с ней распрощаться, так как во время подготовки к форсированию р.Неман под Тильзитом я был тяжело ранен.

Дружба с боевыми соратниками продолжается и в мирное время. И ныне переписываюсь с однополчанами. Почти каждый год, мы, ветераны дивизии, встречаемся в Ленинграде и других памятных о войне местах, где проходил боевой путь нашей дивизии.»

Николай Феофанович Кременчуцкий, доктор технических наук, профессор, в своих воспоминаниях о войне рассказал: «В ноябре 1940 г. меня зачислили курсантом Мелитопольского военно-авиационного училища стрелков-бомбардиров, которое в июле—августе 1941 г. было эвакуировано в Новоузенск Са­ратовской области. В июле 1942 г. окончил училище в звании сержанта и был направлен в 46-й запасной авиационный полк в г. Алатырь Чувашской АССР. В сентябре выполнял обязанно­сти штурмана перегоночной группы, которая переправляла са­молеты У-2. Далее началась моя боевая жизнь: из Казани под Сталинград. В июле—сентябре 1942 г.— штурман звена 392-й отдельной авиационной эскадрильи на Донском фронте, в октябре — ноябре 1942 г.— стрелок-бомбардир 410-й отдельной авиационной эскадрильи, с декабря 1942 г. по май 1945 г.— штурман звена 410-й отдельной авиационной эскадрильи и 200-го Мукачевского Краснознаменного ордена Красной Звезды отдельного авиационного полка 4-го Украинского фронта. В начале 1943 г. приказом Верховного Главнокомандующего мне было присвоено звание младшего лейтенанта, а затем лейтенанта.

В составе 4-го Украинского фронта я прошел боевой путь от г. Котельниково через Сальские степи до Ростова-на-Дону. Затем были бои на р. Мице, в Донбассе, на р. Молочная, в Крыму, до Севастополя. После освобождения Крыма бои продолжались в небе над городами Черкассы, Мукачево, Ужгород, затем в Чехословакии до Парду.бице. Был награжден медалью «За отвагу» и орденом Отечественной войны II степени.

Воспоминания об участии в Великой Отечественной, войне ассоциируются с ежедневным большим трудом, со сложными боевыми полетами на самолетах У-2. Эти самолеты, пилотируемые военными летчиками-мужчинами, а часто и женщинами, причинили немало неприятностей фашистским войскам при ночных бомбардировках, хотя немцы их презрительно называли «рус фанер».

Владимир Викентьевич Яговдик, кандидат геолого-минерало­гических наук, доцент, в 1939 г. окончил ДГИ по специальности горный инженер-геолог. В сентябре 1939 г. мобилизован и за­числен в кадровый состав Красной Армии. Участвовал в осво­бождении западных областей Украины. В сентябре 1940 г. демо­билизован и возвратился в ДГИ на должность ассистента ка­федры петрографии.

В связи с начавшейся Отечественной войной вновь мобилизован 24 июня 1941 г. Участник оборонительных боев от Днестра до Москвы и победоносных наступлений от Москвы до Берлина. Принимал участие в сражениях в составе частей и соединений Южного фронта, Московской зоны обороны, Центрального и 1-го Белорусского фронтов. Участник ожесточенных схваток на Курско-Орловской дуге и под Берлином.

Командовал взводом, артиллерийской батареей, был заместителем командира артиллерийского дивизиона и начальником разведывательного отдела штаба артиллерии корпуса. За боевые отличия награжден четырьмя орденами — Красного Знамени, Отечественной войны I и И степеней, Красной Звезды и многими медалями. Получил восемь благодарностей Верховного Главнокомандующего. Был дважды ранен. Демобилизован В. В. Яговдик в 1946 г. из состава советских оккупационных войск в Германии в звании гвардии майора.

В 1953 г. В. В. Яговдику присуждена ученая степень кандидата геолого-минералогических наук; работал доцентом кафедры минералогии и петрографии, с июня 1966 г. — заведующим этой кафедры, с декабря 1971 г. по февраль 1974 г .— де­каном геолого-разведочного факультета. Принимал активное участие в общественно-политической жизни института, с 1953 по 1958 г. был секретарем парткома.

Михаил Корнеевич Мехеда, кандидат технических наук, доцент, еще и сегодня помнит весь боевой путь, все тяготы войны. «До начала Великой Отечественной войны,— говорит Михаил Корнеевич, — я воспитывался в детском доме № 4 Днепропетровска. Увлекался конным спортом и посещал кружок юных ворошиловских всадников. Успешно овладев этим видом спорта, в 1940 г. был участником третьих Всесоюзных соревнований конников в Новочеркасске, где занял призовое место среди юных ворошиловских всадников. Вручал мне именные часы инспектор кавалерии Красной Армии Ока Городовиков. Был отобран на Всесоюзные конноармейские соревнования, которые должны были состояться в 1941 г. в Москве.

Для подготовки к этим соревнованиям по окончании 9-го класса 34-й школы я уехал в с.Петропавловка Днепропетровской области, туда же выехали начальник школы В. М. Кол­баса, инструктор В. Е. Бреславец, сюда доставили и лучших лошадей нашей школы.

На третий день войны Петропавловский райвоенкомат мобилизовал в армию начальника и инструктора школы. Им было приказано всех лошадей доставить в Павлоград, где формировалась 28-я кавалерийская дивизия. Военкомат разрешил мне, несовершеннолетнему юноше, сопровождать лошадей и моя фамилия была внесена в предписание. В дивизии меня зачислили в разведэскадрон штаба дивизии. Его командиром стал инструктор школы лейтенант В. Е. Бреславец, а начальник школы В. М. Колбаса был назначен командиром одного из батальонов 134-го кавалерийского полка.

В июле 1941 г. дивизию перебросили на защиту Днепропетровска с южной стороны, в район с. Сурско-Литовское и утром в один из июльских дней она вступила в бой. Я был тогда коноводом командира дивизии полковника Л. Н. Саковича и связным нашего эскадрона. Первое 'боевое крещение получил, сопровождая в течение всего дня командира дивизии при посеще­нии им наблюдательных пунктов полков и батальонов. Дивизия защищала город до 26-го августа. В ночь на 26-е августа наш эскадрон сопровождал штаб дивизии, который следовал через железнодорожный мост на левый берег Днепра. В дальнейшем дивизия защищала левобережье вплоть до реки Ворскла и с тяжелыми боями отходила на восток, затем я находился при комиссаре дивизии А. И. Клешканове в качестве его адъютанта. К началу холодов дивизия имела большие потери и была выве­дена для пополнения в г. Сватово,, после чего заняла оборону у Лисичанска в (Донбассе). Всю зиму 1941—1942 г. мы защищали Донбасс.

Затем дивизия в составе 6-й армии перешла в наступление на Изюм-Барвенковском направлении, освободила ряд насе­ленных пунктов, в том числе и станцию Лозовую. В начале мая 1942 г. мы находились в 5—7 км от окраин Конграда, наш эс­кадрон проводил разведку боем. Вот здесь и закончилось наше продвижение вперед.

Танковые войска генерала Клейста контратаковали нас пре­восходящими силами, отрезали много наших частей 6-й и 37-й армий, вошедших в прорыв. Началось отступление, мы дошли почти до р. Донец. 27 мая 1942 г. я был контужен и попал в плен.

Прошел через фашистские лагеря смерти: «Уманская Яма» в Люблине (Польша), лагерь № 321 у Билифельда (Германия) и с конца 1942 г. по апрель 1945 г. был заключен в концентрационный лагерь Бухенвальд. В апреле 1945 г. нас освободили американские войска и меня вновь мобилизовали в ряды Советской Армии. С мая 1945 г. был зачислен во взвод охраны отдела контрразведки при 6-й армии. После демобилизации в апреле 1949 г., возвратившись домой в Днепропетровск, навсегда связал свою судьбу с коллективом ДГИ».

Активное участие сотрудники и воспитанники института принимали в борьбе против фашистов и в тылу врага.

Алексей Алексеевич Суслов, кандидат технических наук, доцент, рассказывает: «Находясь на оккупированной территории в Днепропетровске, в конце 1941 г. я встретил своего знакомого Леонида Якушева, с которым до войны работал в Институте горной механики АН УССР. После непродолжительных разговоров Якушев предложил мне участвовать в работе подпольной организации. Я согласился и вступил в подпольную группу, которая базировалась в районе Первой Чечеловки. Мне предложили поступить на работу в политехнический институт, который был организован оккупантами и находился на территории горного института, в котором уже работал Якушев. Директором этого института был чл.-корр. АН УССР доц. К- И. Татомир, которого я знал по совместной работе в Днепропетровском филиале Гипромеза.

В начале 1942 г. начался прием студентов и сотрудников в институт, который находился в корпусе № 2 (химическом корпусе) ДГИ. Для выполнения заданий от партизан нам необхо­димо было иметь явочное помещение и мы с Якушевым решили для этой цели использовать одну из лабораторий в корпусе № 2 (в настоящее время склад). Это помещение имело два выхода — один на ул. Кирова, а другой — во двор института и располагалось в полуподвальном этаже. Из окон просматривалась ул. Кирова, двор института, а также корпус № 1 (главный корпус).

Нас прельстила «безопасность» помещения в том смысле, что оно находилось в окружении служб оккупантов: на углу ул. Кирова и просп. К. Маркса в общежитии № 1 расположи­лись гестапо и СД, в перво;м корпусе ДГИ — служба СС, а в третьем — воинская часть; в здании металлургического института — немецкий госпиталь. Вот таким окружением обеспечивалась «безопасность».

Одно из первых заданий подполья заключалось в организации прослушивания сводок Совинформбюро и передаче их содержания, а также добывание радиоприемников для других подпольных групп. Немного владея немецким и английским языками и будучи мастером по ремонту электроприемников и радиоаппаратуры, что давало доступ к отечественной, немецкой и другой аппаратуре, я включался в сеть немецких воинских частей.

Позже я получил задание «заимствовать» в воинской части немецкие противогазы, чтобы выяснить, какие отравляющие газы может использовать немецкое командование при боевых действиях на территории СССР. «Заимствованные» немецкие противогазы были переданы по назначению. В начале 1942 г. получил следующее задание — влиться в организацию Тодта[1], которая была создана оккупантами и размещалась на ул. Писаржевского в одном из пятиэтажных домов. Я познакомился со многими членами этой организации и детально изучил их деятельность. Национальный состав организации был очень разнообразен. В ней работали бельгийцы, голландцы, французы, русские эмигранты и представители других стран. Они ремонтиро­вали железные и шоссейные дороги, а также восстанавливали здания и помещения. Важной стороной их «деятельности» была спекуляция продуктами питания, которые они обменивали на ценности, вывозимые за границу.

Мое внимание привлекло несколько человек из этой команды-—два русских эмигранта и француз. Один из русских — Тихон Орлов, родители которого жили в Ростовской области, был офицером деникинской армии и после ее разгрома в Крыму выехал в Турцию. Попав в чужую страну, Орлов стал искать средства к существованию. Он связался с другими эми­грантами, и они занялись изготовлением фальшивых золотых изделий и другими аферами. Потом он перебрался в Болгарию, затем во Францию. Но его все время тянуло на родину—в Россию. Русские эмигранты, попав во время войны в Россию, увидели другую страну, другой народ. Некоторые вскоре уехали обратно, поскольку формирования Тодта были организацией, состоящей из вольнонаемных и других лиц, активно помогавших фашистам. В числе последних был и Орлов. Он в 1942 г. вступил в воинскую часть по борьбе с партизанами, созданную оккупантами. Я использовал это обстоятельство, старался поддерживать с ним контакты, а полученные от него сведения немедленно передавал по назначению.

В середине 1942 г. в нашем явочном помещении состоялся сбор группы подпольщиков, в котором принял участие один из руководителей подполья. Ему очень понравилось наше по­мещение, он детально ознакомился с нашей деятельностью и наметил задания, связанные с предстоящей высадкой десанта в районе Синельниково и сбором материалов вдоль линии фронта.

Длительное время линия фронта проходила по р. Миус. Же­лезная дорога, соединяющая Донбасс с Мариуполем, была пе­ререзана советскими войсками в районе Матвеева Кургана, и непонятно, как происходило снабжение немецких войск в районе Мариуполя. Мы выяснили, что немцы построили узкоко­лейную железную дорогу, замаскировав ее в посадки. Именно по этой дороге и снабжали Мариуполь. Обнаружили также замаскированные танкодромы, аэродромы и другие военные объекты. Все эти сведения были переданы в штаб армии и исполь­зованы авиационной частью, расположенной около Ростова. В штаб армии я передал данные о расположении зенитных установок в зоне железнодорожного Мерефо-Херсонского моста.

Работа на оккупированной территории была сопряжена с большими опасностями. Многие наши товарищи погибли. Перед переходом линии фронта нас направили в Синельниковскую подпольную организацию. Находились там нескрлько дней в квартире подпольщика Жукова — было необходимо уточнить расположение площадки для высадки воздушного десанта, систему сигнализации и многое другое. Все это мы успели сделать.

Но вскоре после нашего отъезда из Синельниково подпольная организация была разгромлена. Около 70 подпольщиков арестовано и расстреляно. Жукову удалось скрыться, а его жену арестовали, долго пытали и расстреляли».

О героических буднях подполья вспоминает и Виктор Александрович Бунько, доктор технических наук, профессор

«В ряды Красной Армии я был призван по мобилизации в первый день войны — 22 июня 1941 г. Наша артиллерийская часть вступила в бой в районе станции Полонная в Западной Украине, затем последовали отход на Киев, тяжелые бои, окружение, ранение и плен. Попал в офицерский лагерь военнопленных в районе Ровно. В 1942 г. с помощью наших парашютистов был освобожден, возвратился в Днепропетровск, а затем всту- пил в партизанский отряд соединения, действовавшего в районе Кировограда, командиром которого был Диброва.

В соединении партизанских отрядов им. Ворошилова, действовавшем в Черном лесу Кировоградской и Киевской областей, была организована интернациональная группа, в состав которой входили бойцы разных национальностей. Командиром назначили меня. Дисциплина в интернациональной группе — железная. За уход хотя бы на время с территории базы без ведома командира группы — строжайшее наказание, вплоть до расстрела без суда. Эта мера применялась в группе несколько раз.

Наступила первая декада декабря 1943 г. Танки генерала П. С. Рыбалко с боями двигались к областному центру—Кировограду, но были остановлены у крупного железнодорожного узла Знаменка, где завязались ожесточенные бои. Танки Т-34, миновав станцию Знаменка, прорвались к опушке Черного леса, в котором базировался отряд, и остановились. На исходе горючее, нет боеприпасов.

Командование соединения партизанских отрядов приняло решение наступать на станцию Знаменка с немецкого тыла и соединиться с Советской Армией. Было решено организовать танковый десант на машинах Т-34. Мне с моими бойцами приказали участвовать в этом десанте. Без единого выстрела, ибо стрелять было нечем, танки подошли к станции Знаменка. На привокзальной площади головной танк, на котором находился и я, заглох,— кончилось горючее. Мы бросились вперед к же­лезной дороге. Пробегая мимо станционной постройки, увидел немца, целившегося в меня из винтовки. Я нажал курок авто­мата, но он не выстрелил, патрон стал поперек казенника; ин­стинктивно забежал за дерево. Выбросить патрон и перезаря­дить автомат— дело нескольких секунд. Выскочил из-за дерева, но немца и след простыл. Видно, он целился для острастки, у него не было патронов.

Десант успешно продвигался вперед, к линии фронта. Впе­реди немецкая батарея ведет огонь, не замечая приближения партизан. С ходу ворвались на батарею и захватили ее. В со­ставе десанта были два артиллериста. Повернув одно орудие в сторону немцев, я занял место наводчика. Прямой наводкой из трофейной гаубицы нанесли немцам значительный урон. Но немцы обнаружили стреляющие в тылу пушки. Разорвавшийся снаряд тяжело меня ранил, я был эвакуирован в госпиталь. Ле­чение затянулось, и бой, о котором вспомнил, оказался для меня последним».

Восемнадцатилетним студентом ДГИ А. Г. Лавилов ока­зался на оккупированной территории родного Днепропет­ровска. Движимый священным чувством, он находит едино­мышленников и вступает в подпольную комсомольскую организацию Красногвардейского района. Распространение ли­стовок с информацией о дей­ствиях Красной Армии, при­зывами к населению саботи­ровать приказы оккупантов — главное в деятельности юных подпольщиков. После освобож­дения левобережной части го­рода А. Г. Лавилов сражается в частях наступающей Крас­ной Армии. Тяжелое ранение надолго выводит его из строя. С возобновлением деятельно­сти горного института А. Г. Ла­вилов возвращается в ряды студентов. Снова учеба, вы­полнение поручений партий­ной организации. Закончив ас­пирантуру и защитив диссер­тацию, кандидат технических наук, коммунист А. Г до ухода на пенсию рабо­тал доцентом на кафедре гор­ных машин.

Окончивший в 1933 г. институт Н. П. Бараков свою жизнь связал с Донецким бассейном. В годы оккупации Донбасса он становится одним из руководителей большевистского подполья Краснодона. Возглавляя ремонтные мастерские одного из не­мецких акционерных обществ, Николай Петрович превращает их в центр подпольной работы. Велико было влияние больше­вистского подполья и лично Н. П. Баракова на членов подполь­ной организации «Молодая гвардия». Поэтому Николай Петро­вич разделил трагическую участь молодогвардейцев. Вместе с ними в феврале 1943 г. он был сброшен в шурф шахты № 5.

Славный,боевой путь в частях и соединениях Советской Ар­мии прошли и женщины, преподаватели и сотрудники инсти­тута. В их числе: Н. И. Макарова — участница боев за осво­бождение Нарвы, Таллина; 3. И. Мурзина — хирургическая сестра полевого подвижного госпиталя Сталинградского фронта, участница боев за освобождение Украины, Молдавии, Польши; В. М. Мусарская — связистка танкового батальона, участница боев в составе войск 1-го и 3-го Украинского и Северо-Кавказ­ского фронтов. Их ратный, труд отмечен орденами и многими боевыми медалями.

Боевыми медалями за взятие городов и стратегических рай­онов награждены многие сотрудники и воспитанники ДГИ:

«За оборону Москвы» — И. Л. Волошин, И. В. Вдовин, А. П. Жендринский, М. С. Криворучко, А. А. Иванов, А. В. Итин, А. Н. Медведников, И. С. Мосин, Н. В. Нагибин, А. И. Семенюк, Е. С. Степанов, А. Н. Символоков, В. Ф. Угольников, Д. И. Фи-шелевич, П. Ф. Шишков, И. И. Шкаредный, В. В. Яговдик, М. Г. Яровой, И. И. Земляной, В. А. Подольский, Ф. Д. Шипко;

«За оборону Одессы» — И. Д. Гацько, М. А. Колядин;

«За оборону Севастополя» — В. Е. Корешук, М. А. Колядин;

«За оборону Ленинграда»— С. С. Богатырев, Г. Г. Бессмерт­ный, Я. И. Верзилов, И. Л. Кащеев, Н. И. Макарова, В. Я. Маслов, И. М. Шаповал, В. П. Руденко;

«За оборону Сталинграда» — М. К. Аверин, П. Я. Вердичев-ский, А. Ш. Глузбар, 3. Я. Давыдович, Н. А. Доморацкий, С. А. Зубко, В. А. Лиходей, С. Т. Левин, К. П. Левченко, А. М. Мирошник, В. И. Мозговой, Б. А. Носков, И. И. Оста­пенко, Я. Н. Петрухин, В. А. Покладий, А. П. Смирнов, Д. Н. Усенко, П. М. Соколенко, Ф. В. Флоринский, К. В. Фро­лов, И. Ф. Черечеча, К. И. Чистякова, М. Г. Яранцева;

«За оборону Кавказа»—Н. В. Баранов, А. А. Богуцкий, П. И. Галецкий, В. Е. Корешук, М. А. Колядин, Л. В. Кудлов, А. М. Мирошник, В. М. Мусарская, А. И. Макаров, И. И. Оста­пенко, В. С. Пащенко, А. С. Резницкий, М. Е. Третенко, А. Г. Ястребов;

«За оборону Киева» — В. А. Бунько, А. С. Резницкий;

«За взятие Кенигсберга» — М. К. Аверин, П. Л. Бажан, Н. Я. Биличенко, В. М. Богиня, П. Ф. Волощук, А. И. Гуров, А. Н. Донской, М. С. Криворучко, Н. И. Макарова, В. А. По­дольский, Д. Г. Пашко, А. А. Потемкин, А. А. Ренгевич, Е. С. Степанов, А. И. Семенюк, И. И, Шкаредный, Ф. Д. Шипко;

«За взятие Вены» — А. И. Матвеев, А. Н. Медведников, А. И. Макаров, Н. А. Омельченко, Н. К. Ступак, Д. И. Фише-левич;

«За освобождение Будапешта» — Ф. К. Замков, А. М. Ми­рошник, А. И. Матвеев, А. Н. Медведников, Н. А. Омельченко, А. Г. Пилипчук, Н. К. Ступак, Д. И. Фишелевич;

«За освобождение Белграда» — К. И. Бахурин, Г. Т. Липиц-кий, Г. С. Литовченко, А. П. Магура, В. С. Рожков, Н. К. Сту­пак;

«За освобождение Варшавы» — И. С. Булава, Н. П. Бажа-нова, М. А. Вишневский, И. В. Белов, И. В. Вдовин, П. И. Га­лецкий, П. В. Нагибин, А. Д. Осмуха, Г. П. Петренко, П. М. Со­коленко, А. С. Яковлев, М. Г. Яровой, В. В. Яговдик;

«За взятие Берлина» — И. С. Булава, Н. П. Бажанов, М. А. Вишневский, П. И. Галецкий, Я. С. Гольберг, А. Л. Гри­горьев, А. Н. Зибров, П. В. Нагибин, А. Г. Ростовцев, П. М. Со­коленко, А. Н. Символоков, Ф. Д. Шипко, А. С. Яковлев, М. Г. Яровой, В. В. Яговдик.

В 1965 г., к 20 летию Победы, был проведен учет участников Отечественной войны, работающих в институте. Их оказалось 215 человек, которые к этому периоду имели звания и занимали должности: профессоров — 9, доцентов — 49, ассистентов — 22, аспирантов — 2, лаборантов — 40, сотрудников НИСа—10, ра­бочих и служащих — 23 и др. Учреждена доска участников Ве­ликой Отечественной войны.

В институте свято чтят память погибших. В главном корпусе установлена мраморная доска.

На доску памяти погибшим в годы Отечественной войны 1941—1945 гг. занесены студенты и сотрудники ДГИ. Вот их имена:

Александрюк Иван Никитович, Аробей Михаил Степанович, Бархан Анатолий Яковлевич, Визир Семен Семенович, Вейко Андрей Тихонович, Гнида Марк Моисеевич, Гусаров Александр Игнатьевич, Дулин Сергей Владимирович, Захаров Валентин Николаевич, Иврин Моисей Маркович, Купцов Иван Иванович, Кокоша Михаил Васильевич, Куваев Виктор Ефремович, Кур­ганский Виктор Александрович, Мусолезов Иван Емельянович, Немилостивый Василий Григорьевич, Осетров Евгений Федоро­вич, Охрименко Федор Максимович, Приходько Григорий Алек­сеевич, Рабинович Григорий Львович, Сакирко Федор Павло­вич, Овербилов Наум Павлович, Скачков Николай Павлович, Скубицкий Сергей Максимович, Слитинский Иосиф Львович, Скоробогатько Виктор Трофимович, Славуцкий Борис Зиновье­вич, Сондак Борис Александрович, Ткаченко Иван Наумович, Фрайман Михаил Лейбович, Шилец Владимир Ильич, Шкил Ефим Ефимович, Черненко Иван Павлович.

Круглый год у этой доски — живые цветы.

[1] 17 марта 1940 г. В Германии было создано Министерство вооружения и боеприпасов, которое возглавил Фритц Тодт. Инженерно-строительные организации на фронте стали называться его именем