История изучения зрелищной культуры

1.1 История изучения зрелищной культуры

Обратимся к истолкованию основного объекта нашего изучения – именно зрелища. Зрелище (от древнерусского зьрти, зьрю – видеть, вижу. Глагол зреть – видеть имел причастную форму с суффиксом -л- которая дала с суффиксом -щу-е- существительное «зрелище») – то, что воспринимается с помощью взгляда, то на что смотрят (явление, происшествие, пейзаж, спортивные парады или состязания, интерактивные игры). От этого же корня происходят слова «зрение» и «зритель» – тот, кто воспринимает зрелище.

В области искусства термин «зрелище» иногда употребляют в качестве синонима слова «представление» – театральное, концертное и другие. Чаще это слово употребляется в качестве прилагательного – «зрелищные предприятия», «зрелищные виды искусства». Однако, несмотря на этимологию термина, к зрелищным искусствам относятся не все его виды, воспринимаемые с помощью зрения. Живопись или скульптура относятся к изобразительным видам искусства. В этой классификации определяющим становится присутствие зрителя, являющегося полноправным соавтором зрелищного искусства.

Зрелищные же произведения искусства существуют только в момент их исполнения, и исчезают навсегда с окончанием представления. Спектакль, концерт, цирковое представление, театрализованный праздник невозможно с точностью повторить: сиюминутная зрительская реакция формирует разнообразие смысловых и эмоциональных оттенков каждого конкретного представления. Зрелищные виды искусства предполагают активное зрительское восприятие, оказывающее непосредственное влияние на представление. Фактически без участия зрителей зрелищные виды искусства невозможны; в этом случае может идти речь лишь о репетиции (этапе подготовки зрелища).

К зрелищным видам искусства относятся театр (драматический, оперный, балетный, кукольный, пантомимический), цирк, эстрада, массовые и коллективные театрализованные праздники. Единственным исключением из общего правила является искусство кино и телевидения, где зрелищные произведения фиксируются на пленку и далее существуют в неизменном виде, вне зависимости от реакций и восприятия зрителей. Однако это исключение вполне объяснимо и закономерно: эти, весьма молодые виды искусства, возникли и существуют благодаря развитию современных технологий, обусловливающих не только принципиально новые способы их создания, но и принципиально новый тип взаимоотношения со зрителем.

Само понятие, а с ним и слово «зрелище», складывается только к V столетию до нашей эры; по мере развития городов, разделения и специализации труда, по мере возвышения роли торговой буржуазии. С момента установки на «зрелище» действования постепенно начинают приспосабливаться к требованиям зрителя и становятся зрелищными независимо от всего прочего. Но если зрелищность и становится новой главной характеристикой, то, во всяком случае, в основе явления продолжает оставаться некое действование или то, что называлось у греков dromena – причастное прилагательное от глагола draomaj – действую. Эти-то dromena, окружаемые любопытными зрителями, и превращались в theamata, то есть в зрелище. Основным признаком театрального зрелища и является действование: вне действования нет и театра.

В широком смысле слова «зрелище» есть специфическая форма идейного, эмоционального, эстетического общения. Круг явлений, обладающих зрелищностью, практически неисчерпаем: спортивные соревнования и игры, публичные ритуалы и церемонии, различного рода празднества и праздничные ситуации. Даже этот неполный перечень дает основание говорить:

о художественных зрелищах, к которым относятся театр, кино, эстрада, цирк;

о явлениях зрелищного типа, включающих спортивные мероприятия, выставки, показы и демонстрации достижений науки и техники, современной моды, а также жизненные факты и события, привлекающие к себе внимание.

Конечно же, подобное деление весьма относительно, так как анализ современной действительности обнаруживает сложные зависимости и связи этих видов зрелищ. И, действительно, насколько прочными стали узы взаимодействия и взаимовлияния спорта и искусства в фигурном катании или выступлении гимнастов: но для нас такое различие является существенным с точки зрения понимания того, что явления зрелищного типа не связаны ни единым сюжетом, ни даже темой, тогда как художественные зрелища создаются на основе драматургических произведений (пьес, сценариев) и должны быть тщательно подготовлены.

Если зрелищам того и другого вида присущи такие общие черты, как действенность, коллективность, «развернутость на зрителя», то только лишь «зрелищные искусства» обладают признаками целостности и завершенности, синтетичности и образности. Важнейшей характеристикой зрелищных искусств является эффект соучастия, сопереживания зрителя с заранее рассчитанным результатом и с учетом зависимости восприятия зрелища от системы условности того или иного вида искусства, от визуальной способности зрителя, от движения зрительского внимания. В этой связи следует отметить значимость умений режиссера акцентировать внимание зрителя на том, что является наиболее важным и существенным в зрелище и тем самым стимулировать и «принудительно направлять вовлечения зрителя в действие.

Рассмотрим несколько энциклопедических изданий, в которых имеется определение термина «зрелище».

В «Толковом словаре живого великорусского языка» В. Даля 1866 года издания «зрелище» определяется как «случай, событие, происшествие, видимое глазами, все, что рассматриваем, на что глядим внимательно». Второе значение этого термина – «театральное представление, театр» [28].

В «Энциклопедическом словаре» Ф. Брокгауза и И. Ефрона 1894 года на слово «зрелище» есть множество определений, одно из которых звучит так: «К публичным зрелищам и увеселениям относятся: представления, концерты, балы и маскарады во всех театрах, как императорских, так и частных, в цирках, клубах, садах и вообще во всякого рода общественных местах, выставки и базары с музыкой, частные музеи, литературные и музыкальные утра и вечера, живые картины, скачки, бега, гонки, зверинцы, стрельбища, карусели, качели. Если из этого списка вычеркнуть то, что исторически устарело, и оставшегося будет достаточно. Получится, что зрелище – это все, что рассматриваем, на что глядим внимательно». Брокгауз и Ефрон, отказываясь от теоретического определения зрелища, дают только перечисление зрелищных форм [98, 693]. Более развернутая характеристика праздников была дана в этом же словаре 1898 года издания. Составители словаря делили праздники на ветхозаветные, церковные и народные. Анализ ветхозаветных и церковных праздников делался авторами словаря относительно поверхностно. Раскрывая содержание народных праздников, они по существу отражали уровень развития историографии проблемы на тот период. Составители словаря отмечали, что исследователи – их современники – вслед за Гриммом, Афанасьевым и Потебней считали народные праздники, переживанием полузабытых языческих представлений, предполагая, что праздники различных святых заменили собой языческие праздники, причем на святых были перенесены «атрибуты старых богов». Брокгауз и Эфрон не были согласны с такой точкой зрения. Они отмечали: «Это мнение можно считать теперь сильно пошатнувшимся. Если славянские и германские Олимпы когда-нибудь и существовали, то они, во всяком случае, не имели полноты и стройности государственной религии Греции и Рима, с их многочисленными заимствованиями из восточных культов» [99, 941].

Первые попытки научного определения зрелищ появились на рубеже ХIХ-ХХ веков. Каких-либо справочных изданий культурологического характера тогда не публиковалось, однако из печати выходили фундаментальные энциклопедические работы, отражавшие значительный культурный опыт человеческой деятельности. В частности, одним из наиболее авторитетных изданий того времени был Энциклопедический словарь братьев Гранат [102]. Переизданный несколько раз словарь традиционно уделял внимание разъяснению социальной и культурной сущности праздника. В нем отмечалось: «В основе праздника лежит естественное стремление человеческого организма к отдыху после работы, соединяясь с религиозным чувством, это стремление приводит к установлению праздников, то есть таких дней отдохновения, которые в то же время отмечаются особым отправлением культа. Религиозный момент, привходящий в понятие о празднике, бывает различен. То праздники связываются с календарными моментами полевых работ; сообразно с этим праздники связываются с различными божествами и мифами. Календарные праздники обычно смешиваются с круговоротом сельскохозяйственных работ, являются самыми распространенными после обычных еженедельных дней отдыха» [102, 300-302]. В этой статье сделан акцент на то, что по мере развития религии она постепенно соединялась с «натуралистическими праздниками», а позже в их число вошли праздники, носившие исторический характер.

Рассматривая историю возникновения термина «зрелище» необходимо отметить, что в специальных справочно-энциклопедических изданиях – «Театральной энциклопедии» 1963 года выпуска [77], «Кинословаре» 1966 года [35], а так же в «Большой советской энциклопедии» 1951 года [5] оно отсутствует. В первом издании «Большой советской энциклопедии» 1933 года понятие «зрелище» охватывало категорию, связанную с необычайно популярными в 1920-е годы играми и массовыми празднествами, что конечно, далеко не полно. Таким образом, определение понятия «зрелище» исчезло – и не только из справочных изданий, но и из теоретических исследований.

Первая причина «исчезновения» понятия «зрелище» может быть связана с незначительным удельным весом зрелищ в структуре досуга. Еще в ХVIII веке некоторые исследователи (например, Готгольд Эфраим Лессинг – великий немецкий мыслитель, критик, писатель) приходили к такому выводу, исходя из сопоставления отношения к зрелищу древних и своих современников. «Отчего происходит эта разница вкусов, - писал Г. Лессинг, - если не от того, что греки при представлениях воодушевлялись столь сильными, столь необычайными чувствами, что не могли дождаться той минуты, когда снова будут испытывать их. Мы, напротив, выносим из театра такие слабые впечатления, что редко считаем посещение его стоящим траты времени и денег. Мы почти все и почти всегда идем в театр из любопытства, ради моды, от скуки, ради общества, желаем на других посмотреть и себя показать, и лишь немногие идут с иной целью, да и то редко» [44, 293]. Казалось бы, Г. Лессинг проводит границу между уходящими в прошлое веком зрелищ и веком их вырождения, то есть ХVIII веком. Возможно, имея в виду ХVIII век, он был прав. Но совершенно очевидно, что это высказывание не характеризует современную эпоху и принадлежит уже истории. Интерес к зрелищу, появляясь еще в конце ХIХ века, усиливаясь на рубеже веков, крепнет и расширяется на протяжении всего ХХ века.

В более поздних энциклопедических изданиях и театроведческих работах термин «зрелище» появляется вновь. Наряду с этим понятием в качестве синонимов употребляют и такие термины, как «праздник», «массовое зрелище», «массовый праздник», «массовое представление», «площадной театр», «массовое действо», «театр улиц».

«Толковый словарь русского языка» С.И. Ожегова разбивает понятие «массовое действо» на: «массовое – совершенно большим количеством людей, свойственный массе людей» и на «действо – в старину драматическое произведение» [101].

В словаре «Культура и культурология» (2003 года выпуска) определение понятия «зрелище» также отсутствует. Зато имеется формулировка термина «площадной театр», который определяется как, «различные виды театральных представлений на площадях и улицах», что в нашем случае имеет важное значение [43].

В книге Д.М. Генкина «Массовые праздники» (1975 г.) дается следующее определение термину «массовый праздник». Под ним автор подразумевает явление необычное, синтезирующее действительность и искусство, художественно оформляющее то или иное реальное жизненное событие [19, 79].

В книге Ю.М. Черняк «Режиссура праздников и зрелищ» (2004 г.) также имеется определение термина «массовый праздник –это комплекс мероприятий различных видов и зрелищных форм разных жанров; многофункциональное явление, отражающее эпоху, жизнь общества и его культуру; самое древнее и самое действенное средство массовых коммуникаций» [89, 44].

Изучив и проанализировав различные определения термина «массовое зрелище», мы пришли к выводу, что массовое зрелище – это область синтетического искусства постоянно развивающегося во многих направлениях, происходящее под открытым небом, в котором принимает участие большое количество людей, расчитанное на массового зрителя. Как правило имеет праздничный характер и воплощается в театрализованных, карнавальных формах.

Уже более ста лет специалисты стремятся исследовать те или иные аспекты зрелищной культуры. Ученые, писатели, публицисты, деятели культуры и искусства на протяжении всего этого времени делали попытки определения сущности зрелищ как социального и культурного явления, высказывали свое мнение по поводу того, какое место занимали и занимают праздники в жизни государства в ходе его развития. До конца ХIХ века зрелища, как правило, не выделялись в виде самостоятельного действа, а рассматривались в контексте других схожих событий – гуляний, обрядов, традиций, обычаев. Праздник стар, как жизнь на земле, и вечно молод. Уходят старые праздники, на смену им приходят новые, вытесняя или трансформируя до неузнаваемости зрелищные формы. Время отодвигает от нас прошлое, стирая остроту ощущения некогда пережитого в радости или в скорби. Конечно, при определенных условиях можно искусственно воссоздать отдельные эпизоды, картины и действа, церемонии любого праздника, можно соответственно декорировать и среду, и участников зрелищ. Каждый конкретный праздник живет отдельно только раз, и каждый раз он воспроизводит опыт коллективной «праздничной памяти» поколений. В ячейках этой памяти хранятся сокровища духовной культуры, накопленные вековой мудростью. И нам остаются только воспоминания, свидетельства очевидцев, мемуарные записи, краткая информация в печати, описания того или иного торжества, разрозненная архивная документация, в лучшем случае – пожелтевшие от времени фотографии, проекты художественного оформления, гравюры и рисунки, фрагменты кинохроники: все, что уже принадлежит истории.

Рассматривая возникновение и развитие массовых зрелищ в рамках больших исторических эпох, нельзя не увидеть, прежде всего, той социально-нравственной функции, которую выполняют массовых празднества. С древнейших времен в народных обрядах, представлениях имели место две стороны – элементы культовые и элементы фольклорные. Исторический аспект зрелища позволяет понять то значение, которое зрелище приобрело на рубеже ХIХ-ХХ веков. История может объяснить, с одной стороны, особое внимание публики к зрелищу на протяжении всего ХХ века, а с другой – пристальное внимание к зрелищу исследователей этого времени. Исторические экскурсы в историю зрелища объясняются стремлением подчеркнуть своеобразие функционирования зрелищ на рубеже веков, связанное с процессами урбанизации. Эскалация зрелищ вызвана социально-психологическими процессами общения, характерными для становления городской культуры в конце ХIХ – начале ХХ века.

Попытки разобраться в зрелище предпринимались с начала ХХ века чаще всего в рамках театроведения. Одним из первых исследователей театра, затронувших важные методологические проблемы изучения зрелища, был известный историк театра, театральный критик, журналист, основатель театра пародий «Кривое зеркало» Александр Рафаилович Кугель. Но его ориентация на театр не позволила ему до конца понять природу зрелища. А. Кугель выступал против отождествления понятий «театр» и «зрелище», пытался выявить их несовпадения, связывая первое исключительно с художественными, а второе – с нехудожественными явлениями. Различая эти понятия, А. Кугель все же признает определенное их тождество. «Бесспорно, театр есть и «зрелище», но только в том смысле, что страсти и чувства, переживаемые на сцене, сообщаются нам не только интонациями голоса и речами действующих лиц, но также движениями и мимикой» [40, 908]. Связывая зрелище исключительно с пластическими элементами, А. Кугель чувствует уязвимость своего определения: ведь пластическая сторона еще не обеспечивает художественности. Это обстоятельство заставляет его выделить в понятии «зрелище» два значения: зрелище как форма восприятия искусства и зрелище как совокупность видимого, которое, как видимое вообще, есть только форма реальной жизни. Таким образом, А. Кугель подходит к выделению художественных и нехудожественных зрелищ. В художественном типе зрелищ А. Кугель пытается исторически определить его позднейшие дифференцированные формы, в том числе и театр. Он полагает, что театр давно уже преодолел эпоху зрелища. Вместе с тем А. Кугель констатирует, что современный театр постоянно пытается быть зрелищем. Можно утверждать, что сам А. Кугель так и не разобрался в том, чем же театр отличается от зрелища.

Пойдет некоторое время, и Вс. Мейерхольд совершенно серьезно будет говорить о необходимости возрождения традиций балагана в театре, о возрождении его приемов на современной сцене. Таким образом, практики театра не приняли положения А. Кугеля относительно зрелища, отрицательного отношения теоретика к нему как к чему-то второстепенному, низшему, не заслуживающему внимания.

Проблема оказалась еще более запутанной в 1920-е годы, когда снова остро встал вопрос о зрелищных формах театра, о влиянии спорта, эстрады и цирка на театральные формы. Пристальное внимание к зрелищу в начале ХХ века объясняется тем, что именно в этот период впервые возникают проблемы, продолжающиеся волновать до сих пор. Именно для этого периода характерно увеличение интереса к зрелищу. Этот факт следует рассматривать как реакцию на вырождение форм традиционной культуры, которые были обрядово-зрелищными формами. Свертывание традиционных игровых форм было следствием грандиозных процессов урбанизации, не имевших прецедентов в истории

Зрелищный универсум во всех его проявлениях (массовые представления, праздники, спортивные состязания, цирк, театр, варьете, мюзик-холл, эстрадные представления, кино, телевидение) не ограничивается рамками художественной культуры. Поэтому первичным и самым общим определением зрелища будет всякая демонстрация человеческого действия в пространстве и во времени, воспринимаемая коллективно. Такое определение еще не характеризует зрелище как «форму восприятия искусства» (А. Кугель), зато позволяет объединить все его проявления в единую систему, пусть и не обладающую пока художественными признаками [41, 48].

Еще одно определение было предложено известным театральным деятелем В. Всеволодским-Гернгроссом. Он считал, что, с одной стороны, зрелище есть всякий объект, зрительно воспринимаемый, самое «действование», а с другой стороны – это театральное представление. В этом вопросе исследователь не расходится ни с В. Далем, ни с А. Кугелем. Расшифровывая первое определение, являющееся в то же время и определением театра, он пишет: «…под действованием (процессом), в отличие от обыденных, случайных действий человека, мы разумеем организованный комплекс действий человека, формально выражающихся либо в звучаниях и движениях, либо хотя бы в одном из элементов» [87, 57]. Совершенно очевидно, что в такой формулировке В. Всеволодского-Гернгросса определение зрелища сведено ко второму его значению, то есть к «совокупности видимого», не исчерпывающему этого понятия, особенно если вспомнить существование дифференцированных зрелищных форм, представляющих «форму восприятия искусства».

Массовый праздник относится к разряду художественных зрелищ. Один из первых исследователей природы и сущности праздников И.М. Снегирев в своей работе «Русские простонародные праздники и суеверные обряды» писал, что одним из сильнейших средств к сближению людей и одним из источников познания жизни каждого народа служат его праздники. Именно он первым теоретически обосновал и сформулировал определение праздника, как «упразднение», свободу от будничных трудов, соединенную с весельем и радостью. Праздник – есть свободное время, обряд, знаменательное действие, принятый способ совершения торжественных действий [75, 170].

Рассматривая историю становления понятия «зрелище» необходимо упомянуть об исследованиях западных авторов А. Банфи и Р. Демарси, поскольку в них, кроме эстетического подхода, намечены также социологический, социально-психологический подходы.

Теорию итальянского исследователя А. Банфи следует отнести к попыткам определить зрелище, исходя из его связей с обществом, определить его социальные функции и построить типологию зрелищ. Во-первых, А. Банфи совершенно справедливо связывает зрелище с коллективной природой его восприятия, более того, дает определение зрелища через эту особенность. Зрелище для него тождественно участию коллектива в представлении. Например, он пишет, что «коллективность является зрелищем самим по себе». Это суждение свидетельствует о том, что к зрелищу А. Банфи подходит как социолог и видит в нем, прежде всего проявление социальности. Следующая за этими соображениями классификация зрелища свидетельствует о том, что А. Банфи делает коллективность, условием первого типа зрелища, отнеся к нему народные праздники, карнавал, ярмарку, танцы, спортивные состязания. Этот тип, по мнению А. Банфи, - символ свободной «общественной органичности». Второй же тип зрелища функционален по отношению к обществу, вплетен в него, имеет утилитарные функции. Ко второму типу зрелища А. Банфи относит свадьбу, похороны, конфирмацию, религиозные обряды, политическую и военную церемонии.

Третий тип зрелища, по А. Банфи, связывается уже с собственно эстетическими формами зрелища, когда элемент представления, приобретая самостоятельность и самоценность, отделяется от коллективной церемонии, а участники его разделяются на активных и пассивных. Истоки этого типа зрелища автор обнаруживает в греческой трагедии и видит проявление его в театре и кино.

Последовательно А. Банфи выделяет зрелище в самостоятельное культурное явление, которое сохраняется, несмотря на дифференциацию художественной культуры, «по-разному осмысляясь в религиозном обряде, политической церемонии, в художественном изображении», а иногда приобретая «значение всеобщего зрелищного мероприятия, переступающего рамки всякой конституционной схемы, создавая вокруг более разнородных событий типический ореол социальности». А. Банфи не обходит также проблему социальных функций зрелища, справедливо утверждая, что оно является феноменом, не только сопровождающим, но и «регулирующим общественную жизнь» [87, 62].

Таким образом, осознанность социологического подхода к зрелищу у А. Банфи находится в прямой зависимости от выявления самой природы зрелища. Такой подход позволил А. Банфи определить зрелище через коллективность, даже отождествить эти понятия и тем самым внести вклад в изучение зрелища.

Каждый компонент зрелищного действия обращен к зрителю, подчинен организации его внимания, его впечатлений. Речь (слово), пластика (жест), вещественная среда, динамические, механические эффекты составляют систему воздействия, развернутую на зрителя. Именно так: не перед зрителем, не для зрителя, а на зрителя. Этот терминологический нюанс подчеркивает нацеленность зрелища, каждого его элемента на восприятие и оценку активно действующей коллективностью. Понятие «развернутость на зрителя» позволяет выделить некую основу для объединения зрелищ по наиболее общему для них признаку и подойти к определению специфики разнохарактерных явлений зрелищного типа. Наконец, «развернутость на зрителя» позволяет прояснить понятия «зрелище», «зрелищность». Развитие зрелищных форм самого широкого плана дает возможность под понятием «зрелищность» иметь в виду систему экспрессивно-динамических эффектов и приемов вовлечения зрителя в действие с заранее рассчитанным результатом. Можно предположить, что, прибегая к насильственному вовлечению зрителя в действие, режиссер ставит целью увеличить запас «принудительной внушаемости» зрелища. Его создатель, стимулируя зрителя, придает и самому зрелищу необходимый импульс, чтобы акцентировать внимание на том, что представляется наиболее важным и значительным. Сама по себе стимуляция зрительского внимания вполне допустима. Но эта функция зрелища оборачивается порой своей противоположностью, и вместо вовлечения зрителя может произойти разрыв внутренних связей между действием и эстетическим переживанием [64, 8-9].

Обратимся теперь к Р. Демарси. Этого исследователя менее всего занимает классификация зрелищных форм и определение границ зрелища. Включая в зрелище все, что имеет отношение к «аудиовизуальным коммуникациям», «средствам проведения досуга», Р. Демарси сосредотачивает внимание на анализе самых представительных из этих форм – театре и кино, хотя касается также эстрады, варьете, оперетты, разного рода шоу, рекламы. Р. Демарси логично подходит к вычленению особой плоскости – социологии зрелища. Но когда возникает потребность в анализе различных форм зрелища, то он отступает, не видя в этом проблемы теории зрелища. В результате один из основных методологических вопросов социологии зрелища, связанный с типологией и взаимодействием зрелищ, оказывается им не решенным, а объединение различных зрелищных форм – механическим [87, 64].

В истории теорий зрелища известны попытки проникнуть в закономерности взаимодействия зрелищ и публики, используя реконструкцию исторических этапов функционирования зрелищ. Возвращаясь к театру прошлого выдающийся советский историк Роберт Юрьевич Виппер, по существу, анализируя различные формы зрелища, в которых оппозиция, характерная для поздних театральных форм, предстает в чистом виде. Поэтому ему все время приходится употреблять выражения «театральное зрелище», «зрелище», что совершенно естественно, ибо он говорит об обрядах, праздниках, массовых представлениях (например, об эскимосских турнирах и римских сатурналиях). Перечисляя социальные функции театра, как состязательность, «навождение ужаса», подъем чувства, отвлечение, он, по сути дела, имеет в виду социальные функции зрелища.

Указывая на способность зрелища провоцировать состязательный элемент, Р. Виппер утверждает, что театр способен устранить всевозможные конфликты и столкновения в действительной жизни. Он как бы переносит реальные конфликты в идеальную сферу.

Вторая функция театрального зрелища, по Р. Випперу, заключается в укреплении нравственности через демонстрацию возмездия преступившего закон человека. Здесь Р. Виппер имеет в виду воспитательную функцию зрелища или регуляцию социального поведения. В обществе, где нет сильной общественной власти, где насилие не сдерживается, возникает потребность в особых тайных союзах, например, рыцарских или масонских орденах и ложах, в какой-то степени выполняющих роль суда. С помощью театрализации такие ордена могут в какой-то период держать в страхе и повиновении членов общества. Со временем эти функции переходят к театральным зрелищам и перестают быть орудием кары.

Третья функция зрелища по Р. Випперу – способность содействовать тому, что он называет «подъемом чувств»: «…драматическое волшебство имеет особую, заразительную силу, если оно действует сразу на массу людей: состояние одного передается другому, а энтузиазм у отдельных лиц взаимно повышается. Везде у самых некультурных народов мы встречаем большие выразительные пляски с пантомимами, которые служат для возбуждения сильных общих чувств» [13, 11]. Зрелище может служить не только средством разрешения конфликтов, но и «воспламенения зрителей», то есть для провоцирования конфликтов. Эта способность театра возникает как следствие его способности возбуждать чувства.

Выделяя четвертую функцию, связанную с потребностью человека в перемене настроения, в смехе и отдыхе, которую сегодня называют компенсативной, Р. Виппер пишет: «Человек не может выносить непрерывно тягостного или стеснительного настроения. Есть какая-то спасительная сила внутри нас, которая открывает нам возможность перерыва, отвлечения. Тогда человек резко обрывает, точно оборачивается лицом к врагу, который сидит в его сердце и точит его жизнь. Самым лучшим выходом для этого взрыва бодрости оказывается насмешка, карикатура на то самое состояние, от которого он хочет избавиться. Чтобы сбросить с себя нравственный гнет, человек смеется над самим собою» [13, 14]. В качестве примера самопародирования Р. Виппер приводит обычай средневековой церкви, когда после богослужения в храме появлялись шуты и пародировали богослужение.

Таким образом, обращаясь к истокам театра, к начальным формам зрелища, Р. Виппер находит, что каждая из основных социальных функций связана с «сильными и острыми потребностями человека» [13, 18].

Обратим внимание на выделенную Р. Виппером состязательную функцию зрелища – важную сторону всякого зрелищного общения. В древности зрелище не воспринималось вне этой состязательности. Более того, оно не обладало той эмансипацией от других социальных явлений, которой обладает сегодня. Известно, что театр, например, существовал как часть зрелищной стихии, всенародного праздника, в рамках которого и воспринимался. Суть же зрелища состояла в различного рода состязаниях, в том числе спортивных (скажем, на парных колесницах, бег, метание диска и копья, борьба, кулачный бой). Театральное зрелище также было проявлением хотя и особого – сценического, но все же состязания.

В современном развитии зрелищ мы наблюдаем тенденцию к усилению их связей со зрителем, что предполагает его творческое соучастие. Такая зависимость есть предпосылка и условие существования и развития зрелищ, во многом определяющая их роль в гармоническом развитии личности, в формировании ее творческих способностей.

Как показал анализ историографии, исследователи по-разному обосновывают причины возникновения зрелищ как культурного явления. Многие придерживаются упрощенного подхода к анализу культурологических аспектов зрелищ, считая, что зрелища как явление культуры явились следствием стремления людей к отдыху после напряженных трудовых будней, своеобразной защитой от физической и моральной усталости. С этим утверждением можно согласиться лишь частично.