Уголовно-правовая характеристика вины

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. История развития учения о вине

1.1 История развития отечественного законодательства о вине

1.2 Российская наука уголовного права о вине

ГЛАВА 2. Сущность и содержание вины

2.1 Вина и субъект преступления

2.2 Вина и виновность

2.3 Вина и осознание своего деяния

2.4 Вина и предвидение общественно опасных последствий

2.5 Вина и желание наступления общественно опасных последствий

ГЛАВА 3. Формы вины

3.1 Вина и ее формы

3.2 Вина умышленная

3.3 Вина неосторожная

3.4 Двойная форма вины

3.5 Невиновное причинение вреда

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

ВВЕДЕНИЕ

Тема «Уголовно-правовая характеристика вины» весьма актуальна в настоящий момент, т.к. от правильного решения проблемы вины во многом зависит определение оснований и пределов уголовной ответственности, концептуальное построение таких важнейших институтов уголовного права, как неоконченное преступление, соучастие в преступлении, обстоятельства, исключающие преступность деяния, конструирование конкретных составов преступления.

К сожалению, своего решения и четкой законодательной регламентации удостоились далеко не все аспекты проблемы вины, и далеко не все методы научного исследования были задействованы. Более того, большинство решенных и, казалось бы, возведенных в ранг аксиом вопросов виновного вменения в свете построения правового демократического государства и стремительного изменения социально-экономической, политической и морально-нравственной действительности требуют серьезного теоретического переосмысления и, соответственно, совершенствования их законодательной регламентации.

Объект данного исследования – субъективная сторона состава преступления.

Предмет исследования – уголовно-правовая характеристика вины.

Цель исследования – комплексное изучение проблемы вины в уголовном праве применительно к новому уголовному законодательству и современным реалиям России.

Задачи исследования: 1) рассмотреть сущность, содержание и формы проявления вины; 2) разработать ее объективно-субъективное понятие; 3) определить степень ее влияния на уголовную ответственность; 4) предложить законодателю и правоприменителям пути решения спорных вопросов виновного вменения.

Данная тема достаточно хорошо разработана в литературе и научных трудах, как в советский период (Дагель П.С. Проблемы вины в советском уголовном праве. – М., 1968., Утевский Б.С. Вина в советском уголовном праве. – М., 1950., Рарог A.M. Общая теория вины в уголовном праве. – М., 1980), так и в настоящее время (Векленко С.В. Понятие, сущность, содержание и формы вины в уголовном праве.- М., 2002., Назаренко Г.В. Вина в уголовном праве. – Орел. 1996., Нерсесян В.А. Неосторожная вина: проблемы и решения. –М.,2000).

В этой работе применялись следующие методы исследования: исторический; логический; системный; специально-юридический и другие.

Работа состоит из: введения, трех глав: «история развития учения о вине»; «сущность и содержание вины»; «формы вины» и заключения.

ГЛАВА 1. История развития учения о вине

1.1 История развития отечественного законодательства о вине

Логика мышления исторична в той же мере, в какой история логична. Именно поэтому любое историко-правовое исследование в своей методологической основе должно исходить из единства исторического и логического. Без исторического воспроизведения правовой действительности исключается возможность логического осознания ее закономерностей, но и без логического осмысления хода правовой истории невозможно вскрыть внутренние причины и механизмы ее закономерного движения.

В древнейших из известных на сегодняшний день отечественных нормативно-правовых документах, договорах Руси с Византией X в., употребляется термин «согрешение» (ст.2 Договора Руси с Византией 911 г.), который историки переводят как «вина». Анализ этих памятников Русского права позволяет заключить, что ответственность и наказание на данном этапе развития государства и права никак не увязывались с субъективным восприятием совершенного преступления. Преступным деяние признавалось лишь по фактическим размерам причиненного личности или собственности вреда, т, е. в законодательстве того времени господствовал принцип объективного вменения.

Принятие христианства не только предопределило всю дальнейшую историю Руси, но и осуществило переворот в развитии права. Переход от язычества к христианству означал полное восприятие византийского права, представленного в виде церковных канонов. Согласно христианской доктрине поведение человека должно преломляться через призму нравственных идеалов. Предметом суда становится грех преступления, совершенного человеком по своей воле. Отождествление виновности и греховности нашло отражение во всех законодательных памятниках средних веков.

В Двинской Уставной Грамоте (1398 г.) смысловое значение рассматриваемого термина становится адекватно материальным и денежным взысканиям— «вины полтина». То же в Беложерской Грамоте (1488 г.) — «вины четыре рубля» [30]. Связанная с материальной ответственностью лица вина выступает как нечто материально осязаемое. Летописная терминология показывает, что ее можно взять, отдать, забрать и т.д. Но уже в Судебниках XV-XVI вв. наблюдается тенденция смещения понятия вины и виновности из материальной сферы в область душевно-эмоционального состояния человека. Так, в Судебнике 1497 г. вина лишь однажды равнозначна материальным взысканиям (ст.38). В остальных статьях «виноватый» означает проигравший дело, т. е. определенное состояние лица. Из этого можно предположить, что законодатель пытается термином «вина» охватить и конкретную материальность содеянного и саму личность преступника.

Судебник 1606-1607 гг. отразил все предшествующие направления развития. В нем, кроме традиционной характеристики «виноватого» как проигравшего дело (грань I. ст.62; грань 2. ст.37 и т.д.), содержится понимание вины в более глубоком смысловом значении, когда она представлена как совокупность условий ответственности личности.

Соборное уложение 1649 г. запечатлело различные оттенки «виновности» в период религиозных брожений, когда существенно возросло значение человеческой индивидуальности и тезис ответственности перед Богом стал абстрактным [36]. Окончательно отказавшись от материальности вины, Уложение содержало некоторые разночтения в понимании содержания данного обязательного условия уголовной ответственности. Например, кто в Церкви «учинит мятеж», «тому бесчиннику за его вину учинити торговая казнь» [31].

В Соборном уложении 1649 г. появилось очень важное понятие воли. Если показания обвиняемого не подтверждались свидетелями, на которых он указывал, то «его тем обвинити по тому, что он на тех людей сам слался из воли». В этой связи оценка различий волевой направленности действий виновного весьма высока. Например, в случае с поджогами имущества кодекс различал казус («ненарочное дело»), неосторожность («небрежение») и умысел («нарочное дело») [31].

Развитие идей умысла и неосторожности во многом подготавливало почву для перемещения понятия вины в область психической деятельности человека. Это неизбежно означало и кризис «материальности» вины, и отграничение светской виновности от ответственности перед Богом. Но для полного разрыва с традиционными категориями человек должен был порвать с религиозными догмами, стать «самоответственным», что проявилось лишь в XIX столетии [36].

После государственных преобразований Петра I многие нормы права XVII в. фактически потеряли силу. Наибольший интерес из уголовно-правовых документов петровского времени представляет Артикул воинский 1715 г. с кратким толкованием [37], который не заменил Уложение 1649 г., а действовал параллельно с ним вплоть до создания Свода законов Российской Империи.

Как и Соборное уложение, Артикул воинский знал наказание за голый умысел на совершение политических преступлений. Так, артикул 19, предусматривающий ответственность за вооруженный заговор, содержал формулу «умышлять будет»; в толковании к артикулу 99, посвященному ответственности дезертиров, использовался термин «умыслят»; артикул 127, где речь идет о государственной измене, определял умысел через слова «учинить намеритца».

Артикул воинский проводил различие между деяниями умышленными, неосторожными и случайными, используя для этого весьма своеобразную терминологию. При описании умышленной вины применялись слова «нарочно» (артикул 8), «с умыслом» (артикул 27), «с упрямства» (артикул 103), «в намерении» (артикул 144), «волею» (артикул 154), «самовольством» (артикул 178), «добровольно» (толкование к артикулу 189), «лживо» (артикул 200). Неосторожную вину законодатель определял через термины: «из легкомыслия» (артикул 6), «неосмотрителен» (артикул 40), «с лености или от неосторожности» (толкование к артикулу 41), «небрежением и винностию офицерскою или солдатскою» (артикул 87), «не одумавшись с сердца, или не опамятовась» (артикул 152), «ненарочно и неволею» (артикул 158), «не в намерении» (толкование к артикулу 163), «небрежением и неосторожностью» (артикул 179). При описании случайного убийства, за которое не предусмотрено наказание, артикул 158 использовал следующую формулу: «весьма неумышленное и ненарочное убивство, у котораго никакой вины не находится» [37].

Стремление закрепить существующие порядки привело к идее систематизации законодательства. Результатом грандиозной работы, проведенной в данном направлении, явилось создание в начале XIX в. Свода законов Российской Империи. Для темы нашего исследования наибольший интерес представляет ст. 5 тома XV Свода законов, которая предусматривала ответственность за неосторожность в двух видах: 1) «когда виновный легко мог предвидеть, что действие его может повлечь противозаконные последствия...» и 2) «когда виновный совершил действие, законом не воспрещенное, не думая, чтобы из оного смогло произойти противозаконное последствие, однако же при надлежащей осмотрительности мог бы избежать противозаконного последствия» [37].

Систематизация российского законодательства, проведенная при Николае I, в области уголовного права пошла дальше, чем в других отраслях права, и завершилась в 1845 г. изданием Уложения о наказаниях уголовных и исправительных.

В статье 5 первого раздела Уложения было закреплено, что «преступления и проступки суть умышленные или неумышленные». Статья 6 выделяла две разновидности умысла: «В преступлениях и проступках умышленных различаются две степени: 1 -я, когда противозаконное деяние учинено вследствие не внезапного, а заранее обдуманного намерения или умысла; 2-я, когда оное учинено хотя и с намерением, но по внезапному побуждению без предумышления». Согласно ст. 7 «зло, сделанное случайно, не только без намерения, но и без всякой со стороны учинившего оное неосторожности, не считается виною». Из этих формулировок можно заключить, что законодательство того времени под виной понимало умышленное или неосторожное отношение лица к совершенному им деянию.

Анализ всех этих положений закона позволяет заключить, что Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. не только при конструировании уголовно-правовых запретов, но и при определении меры ответственности лица, нарушившего установленные законом правила поведения, большое внимание уделяло внутреннему психическому отношению лица к своему противоправному поведению.

Новая редакция Уложения о наказаниях уголовных и исправительных была осуществлена в 1866 г. в связи с проведением в стране крестьянской реформы, реформы полиции, судебной реформы и некоторыми изменениями карательной политики. Однако ни эта, ни редакция Уложения 1885 г., пополненная в связи с развитием революционного движения в России новыми составами государственных преступлений, не внесли существенных изменений в содержание законодательных формулировок различных форм и проявлений вины.

Виновная ответственность получила достаточно детальную регламентацию в Уголовном уложении 1903 г. Так, согласно ст.ст. 42 и 43 Уложения «не вменяется в вину преступное деяние, коего учинивший не мог предвидеть или предотвратить. Неведение обстоятельства, коим обусловливается преступность деяния или которое усиливает ответственность, устраняет вменение в вину самого деяния или усиливающего ответственность обстоятельства» [37].

Отделение пятое Уголовного уложения 1903 г., посвященное видам виновности, не только закрепило разграничение между виной умышленной и виной неосторожной, но и дало содержательную характеристику этим формам виновности. Согласно ст. 48 «преступное деяние почитается умышленным не только, когда виновный желал его учинения, но также когда он сознательно допускал наступление последствия, обуславливающего преступность сего деяния. Преступное деяние почитается неосторожным не только, когда виновный его не предвидел, хотя мог или должен был оное предвидеть, но также когда он хотя и предвидел наступление последствия, обуславливающего преступность сего деяния, но легкомысленно предполагал такое последствие предотвратить». В этих формулировках без труда можно увидеть прообраз современного законодательного закрепления форм вины.

Термины «вина», «виновные», «виновники» очень часто встречаются в самых первых законодательных актах молодого Советского государства [40]. В первых декретах, содержащих уголовно-правовые нормы, прямо говорилось о необходимости привлечения к уголовной ответственности и наказании лиц, виновных в совершении конкретных общественно опасных деяний (саботаж, дезертирство и т.п.), и что наказание должно соответствовать степени виновности этих лиц . Однако содержание понятия этих терминов не раскрывалось. Анализ ряда законодательных актов периода 1917-1919 гг. позволяет заключить, что их составители рассматривали вину в качестве субъективной стороны преступления. «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР», принятые 12 декабря 1919 г., категорически отказались от понятия вины, провозгласив в ст. 10, что «наказание не есть возмездие за «вину», не есть искупление вины» [40]. Авторы Руководящих начал, не ограничившись отказом от понятия вины, отбросили и такие основополагающие категории уголовного права, как умысел и неосторожность. Сложилась парадоксальная ситуация: не проводя никаких различий между умышленными и неосторожными преступлениями, закон (ст. 12) предписывал при назначении наказания учитывать по существу и этот критерий.

В первом советском Уголовном кодексе 1922 г. говорилось не только о «виновных» (ст.30 ), но и о «вине». Так, на смягчающие вину обстоятельства указывали ст.ст. 201, 207, 208 и др. В соответствии со ст. 11 этого Кодекса «наказанию подлежат лишь те, которые: а) действовали умышленно, т.е. предвидели последствия своего деяния и их желали или же сознательно допускали их наступление; или б) действовали неосторожно, т.е. легкомысленно надеялись предотвратить последствия своих действий или же не предвидели их, хотя и должны были их предвидеть».

Согласно ст. 10 Уголовного кодекса РСФСР редакции 1926 г. «в отношении лиц, совершивших общественно-опасные действия, меры социальной зашиты судебно-исправительного характера применяются лишь в тех случаях когда эти лица: а) действовали умышленно, т. е. предвидели общественно-опасный характер последствий своих действий, желали этих последствий или сознательно допускали их наступление, и б) действовали неосторожно, т. е. не предвидели последствий своих поступков, хотя и должны были предвидеть их, или легкомысленно надеялись предотвратить такие последствия».

Совершение преступления по невежеству, несознательности или случайному стечению обстоятельств согласно п. «ж» ст. 48 этого УК признавалось смягчающим обстоятельством. Статья 58 (14) при характеристике контрреволюционного саботажа закрепила достаточно своеобразное отношение преступника к своим обязанностям: сознательное неисполнение либо умышленно небрежное их исполнение со специальной целью ослабления власти правительства и государственного аппарата. Остается только догадываться о том, какой смысл вкладывал законодатель в термин «умышленно небрежное». Возможно, данный термин был прообразом современного понятия преступного легкомыслия.

Уголовный кодекс РСФСР редакции 1926 г. при описании конкретных составов преступлений активно использовал и другие термины, характеризующие субъективное отношение лица к содеянному: умышленное истребление или повреждение имущества (ст.79 УК), преступно-небрежное обращение с лошадьми (ст.79 (4) УК), заведомо ложный донос (ст.95 УК), небрежное или недобросовестное отношение к возложенным по службе обязанностям (ст. 111 УК), неосторожное телесное повреждение (ст. 145 УК), самовольное использование литературных, музыкальных и иных художественных и научных произведений (ст. 177 УК) и др.

Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. и УК РСФСР 1960 г. закрепили принцип виновной ответственности и содержали законодательные формулы умысла и неосторожности [28]. Статья 3 Основ, посвященная основаниям уголовной ответственности, закрепила, что «уголовной ответственности и наказанию подлежит только лицо, виновное в совершении преступления, то есть умышленно или по неосторожности совершившее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние». Статья 3 УК РСФСР к этой формуле добавила следующее: «Никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом».

В Уголовном кодексе Российской Федерации (УК РФ) 1996 г., вступившем в действие с 1 января 1997 г., в отличие от ранее действовавшего уголовного законодательства, вине посвящена целая глава (глава 5). Статьи данной главы не только называют, но и подробно регламентируют умышленную и неосторожную формы вины (ст.ст. 24, 25, 26 УК), ответственность за преступление, совершенное с двумя формами вины (ст.27 УК), а также случаи невиновного причинения вреда (ст.28 УК). Однако, несмотря на то, что словом «вина» называется глава 5 УК РФ, в ее статьях не раскрывается понятие этого термина.

Психологическое содержание занимает центральное место среди основных категорий, характеризующих вину в действующем уголовном законе. Составными элементами психического отношения, проявленного в конкретном преступлении, являются сознание и воля. Изменения в соотношении сознания и воли образуют формы вины.

УК РФ (ст.25) характеризует умысел как психическое отношение, при котором лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их или сознательно допускало наступление этих последствий.

Вторая форма вины — неосторожность (ст.26 УК РФ) — в отличие от умысла, связана с отрицательным отношением лица к преступным последствиям наступление которых оно не желает и не допускает. Ненаступление последствий, как правило, исключает ответственность за неосторожное создание опасности причинения вреда.

Новеллой УК РФ является ст.27, в которой закреплено правило привлечения к ответственности за преступление, совершенное с двумя формами вины. Если виновный, действуя умышленно, причинил тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом виновного, то уголовная ответственность за эти последствия наступает лишь в случае, если лицо предвидело возможность их наступлений, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последствий. Сочетание двух форм вины характеризуется различным отношением лица к деянию и последствию, поэтому оно возможно лишь в материальных преступлениях, которые содержат последствия в качестве самостоятельного признака объективной стороны.

Завершая анализ отечественного уголовного законодательства, посвященного различным проявлениям вины, следует отметить, что на примере рассмотренных нормативных документов нельзя не увидеть эволюции уголовно-правовых взглядов, которая способствовала перемещению категории вины из области материальных признаков преступления в сферу субъективных оснований уголовной ответственности. Способность человека оценивать свое поведение и руководить своими действиями постепенно занимает центральное место в деле надлежащей защиты важнейших интересов личности и общества от различного рода противоправных посягательств.