Механистическая: автомат - авторучка, амбразура - рот, вертолёт

4. Механистическая: автомат - авторучка, амбразура - рот, вертолёт

- место для сна в карцере, велосипед - вид издевательства, керогаз -огнестрельное оружие, колёса - таблетки, поддувало - рот, маховик - кулак, насос - шприц, самосвал - вид издевательства, фуганок - доносчик, утюг -политработник в ИТУ, шлюз - выездные ворота в ИТУ, прибор - яички, трюм - карцер, припаять - добавить, разборка - выяснение отношений, подсос - нехватка, дефицит, инструмент - половой член.

5.  Ботаническая: ботва - волосы, ветка - рука, дуб - рубль, дупло -анальное отверстие, завянуть - замолчать, капуста - деньги, липа -подделка, малина - притон, маслина - пуля, поганка - ложь, роза - отбитое горлышко бутылки с острыми краями, семечки - чепуха, ерунда, укроп -мужик, деревенщина.

6.  Вещественная: антрацит - морфий, воздух - деньги, грязь - тушь, газ - спиртное, дым - денатурат, керосин - спиртное, компот - валюта, кровь - личное имущество, чернила - низкосортное вино, мусор -милиционер, снотворное - чугунная гирька на цепи, кистень.

7.  Пространственная: дорога - канал связи, бродвей - плац, зона -колония, крыша - руководство, руководители.

8. Физическая: луна - лампочка, подогревать - поддерживать, вакуум

- камера-одиночка.

9. Организационная: абвер - оперативный отдел в ИТУ, академия - тюрьма, биржа - производственная зона в колонии.

10. Звуковая: загреметь - попасть, угодить, хруст - деньги.

Кроме того, выделяется метонимическая модель, которая может частично пересекаться с описанными выше: дачник - вор, промышляющий на дачах, дырка - расстрел, дырка - женщина, крест - санчасть, столыпин -вагон для перевозки осуждённых, шашлык - кавказец, напёрсток - вид мошенничества, кулак - побои.

Следует иметь в виду, что метафоризация эмотивных номинаций не является чем-то исключительным, встречающимся только в исследуемом социолекте. По данным "Русского семантического словаря" наименования лиц по тому или иному признаку манифестируют такие метафорические модели, как 1) анималистическая: букашка, выдра, гадюка, глиста, голубка, жаба, жаворонок, жеребец, кобылка, козявка, орёл, тля, червяк; 2) ботаническая: сморчок, фрукт; 3) вещественная: отбросы; 4) механистическая: кувалда, кнопка, каланча; 5) медицинская: холера; 6) артефактная: колобок, пышка, комод.

Далее рассмотрим подробнее, как действуют механизмы метафорического и метонимического переноса в формировании семантики эмотивной арготической лексемы.

В общем плане компонентная структура значения арготической лексемы представлена в пункте 1.3. Центральным звеном формирования эмотивности в тропеизированных лексемах является блок (Д) + (О), как и в случае с лексемами, полученными путём морфологической деривации. В то же время в словообразовательных дериватах мотивация значительно отличается от аналогичной в тропеизированных лексемах. В первом случае она формируется из значения мотивирующей основы, если формант не обладает собственными эмотивными характеристиками, кроме того, может включаться значение словообразовательного форманта. К этим двум параметрам обязательно добавляется денотативная семантика мотивированной лексемы, которая облигаторно несёт арготическую аксиологию.

В тропеизированных дериватах мотивационный компонент функционирует иначе. В.В. Химик пишет о том, что "базовая модель жаргонной метафоризации - "сопоставление несопоставимого", соединение невозможного, столкновение вторичной номинации с первичной семантикой образного прототипа" (Химик 2000, 88). Мы критически рассматриваем данный тезис, поскольку критерий сопоставимости/несопоставимости весьма ненадёжный и когнитивно некорректный: нельзя подходить к метафорическому и метонимическому переносам с позиций строгого логического сходства или смежности. Метафорическое сходство и метонимическая смежность устанавливаются говорящим в ходе его креативной когнитивно-дискурсивной деятельности, и таким образом творится семантика "возможных миров".

Рассмотрим действие мотивационного компонента на примере лексем словообразовательного гнезда с исходным словом мусор - милиционер, а также фразеологизма: мусор, мусорёнок, мусорило, мусорина, мусориха, мусорка, мусорник, мусорница, мусорня, мусорок, мусорочек, мусорюга, мусорский, мусоргский, мусоровоз, мусоропровод, мусор-крохобор, мусор цветной. В приведённом списке выделяются следующие виды единиц эмотивного лексикона:

1.  Тропеизированная лексема: мусор - сотрудник правоохранительных органов.

2.  Суффиксальные дериваты на основе тропеизированной лексемы: мусорёнок, мусорило(а), мусорина, мусорок, мусорочек, мусорюга - милиционер; мусориха - женщина-милиционер; мусорня, мусорьё - собират. к мусор в значении "сотрудник правоохранительных органов"; мусорник, мусорница - отделение милиции; мусорка - милицейская автомашина; мусорский -прил. к мусор.

3.  Сложные слова на основе тропеизированной лексемы: мусоровоз - милицейская автомашина, мусоропровод - КПП в следственном изоляторе, мусор-крохобор - работник вытрезвителя.

4.  Контаминация на основе тропеизированной лексемы: мусоргский - милиционер, следящий за порядком в театре.

5.  Фразеологизмы на основе тропеизированной лексемы: мусор цветной - военнослужащий внутренних войск.

Лексема мусор генерирует эмотивность за счёт следующих факторов: (1) денотативного компонента, имеющего (2) однозначно отрицательную оценку в арготической субкультуре, (3) мотивационного процесса, который сопрягает два фрейма - лицо и вещество. В терминах Дж. Лакоффа и М. Джонсона подобное сопряжение может быть рассмотрено как онтологическая метафора ЧЕЛОВЕК - ВЕЩЕСТВО, причём вещество с весьма определёнными характеристиками: бесполезное, неприятное, мешающее, от которого следует избавляться. Можно, конечно, сказать, что в данном случае имеет место "сопоставление несопоставимого", однако подобные утверждения мало конструктивны в описании лингвокогнитивного механизма метафорического переноса.

Все суффиксальные дериваты отсылают к мотивирующей лексеме мусор. Лексемы мусорёнок, мусорок, мусорочек с помощью деминутивных суффиксов усиливают исходную депрециативность (от англ. depreciative -умаляющий, унизительный, уничижительный), заложенную в мотивирующей лексеме за счёт экспрессии метафоры. Формант в данном случае выполняет функцию модификатора, поскольку все основные семы, формирующие семантическую структуры лексем, уже наличествуют в мотивирующей основе (лицо, профессия - "менты", соотнесённость с образом вещества - ненужного и неприятного, презрение, отрицательная оценка).

Презрение и пренебрежение в сочетании с уменьшительностью довольно распространённое явление в кодифицированном языке, которое носит название уничижительности: "УНИЧИЖИТЕЛЬНЫЙ, -ая, -ое; -лен, льна. 1. Уничижающий, унизительный (устар.). 2. В словообразовании: относящийся к образованию существительных — имеющий оттенок презрительности или пренебрежительности, часто в сочетании с уменьшительностью (напр. домишко, типчик, старушонка). У. суффикс. сущ. уничижительность, -и, ж" (СОШ). В арго такого рода уничижительность составляет одну из характеристик, имеющих важное функциональное и субкультурное наполнение: Пистолетик не трогай, начальничек. Я вперёд успею (П. Нилин). Начальничек, брось ключи в чайничек (Росси). Причём, негативные характеристики подобных употреблений не вызывают сомнений: Всё бы хорошо, жить можно в посёлке: и вино, и бабы. Да начальничек один уж больно домогался. То ему не так, это ему не эдак. Козёл, словом (СТРА). Катафорическая связь начальничек - козёл является наглядным доказательством этого.

Функцию отсылки к оценке денотата (с точки зрения эмотивности) выполняет и формант - ло/ла, ср.: лепила - сотрудник правоохранительных органов, приписывающий человеку несовершённое преступление, тот, кто лепит; трёкало - болтливый человек, тот, кто трёкает, базарило - болтун, тот, кто много базарит. Если в рассматриваемом словообразовательном типе лексема водила - водитель не имеет негативной окраски, то прежде всего потому, что нейтрально оценивается денотат, равно как и мотивирующий глагол водить.

Несколько иначе обстоит дело в отношении лексемы мусорина. В этом случае формант -ин(а), который может иметь, как известно, значение единичности (горошина) и лица (жадина), приобретает синкретичное значение, совмещая личную и вещественную семантику. К этому случаю может быть применено высказывание В.В. Химика: "<...> особенность субстандартной метафоры - синкретичная природа семантической трансформации слова, результатом которой оказывается смешанный характер содержания производного слова" (Химик 2000, 90). Эмотивный смысл подобного синкретизма в рассматриваемом примере заключается в том, что словообразовательный формант как бы отзеркаливает метаязыковую формулу метафоры ЧЕЛОВЕК - ВЕЩЕСТВО, лежащую в основе образования мотивирующей лексемы, дублирует её предикацию (X есть Y), которая соединяет два фрейма в нечто новое - прежде всего по эмотивной заряженности.

Другие суффиксальные дериваты построены по словообразовательным моделям русского языка в его различных разновидностях: мусориха (ср.: повариха), мусорня (ср.: пекарня), мусорьё (ср.: вороньё), мусорник (ср.: бумажник), мусорский (ср.: преподавательский).

Лексема мусорня имеет следующие значения: 1. собир. к мусор; 2. милиция как учреждение; 3. то же, что мусор. Таким образом, первое значение является результатом словообразовательной деривации, второе значение представляет собой метонимический перенос первого значения, а в третьем случае словообразовательное значение устраняется и на первый план вновь выходит исходный смысл, полученный в результате метафоризации: Отняв с микрофона огромную волосатую лапу, он бросил в трубку ласково и душевно всё ещё бубнящему "мусорне"-полковнику: "Заткнись, гнида..." (Ф. Бутырский).

Слова мусоровоз и мусоропровод создают добавочную долю эмотивности за счёт включения в метафорические механизмы новых фреймов: специального автотранспорта и приспособления в домах. Таким образом, в данных лексемах оказываются задействованными как словообразовательный механизм (то, что перевозит мусор, то есть 'милицию'), который формирует прежде всего денотативный компонент, так и метафорический механизм (фрейм 1 - специальный автомобиль для милиции > фрейм 2 - специальный автомобиль в системе коммунального хозяйства), который формирует эмотивный компонент за счёт столкновения фреймов.

Лексема мусоргский сталкивает два фрейма - композитор и милиционер, объединённые рамками одного локуса; в то же время в семантике лексемы сохраняется исходная метафора. Таким способом формируется специфическая черта данной лексемы: она сохраняет исходную метафоризацию, кроме того, добавляется антономазия, чем и создаётся людический (от лат. ludus - игра, забава, шутка) эффект подобной контаминации.

Синкретизм семантики и контаминация языковых средств с целью достижения депрециативного и людического эффектов - весьма распространённое арготическое явление, характерное для различных социальных разновидностей. Яркой иллюстрацией этого явления может служить сочетание ментокрылый мусоршмитт - милицейский вертолёт. Словарь снабжает это выражение пометами авто, мол. (автомобильное, молодёжное) (БСРЖ), в то же время оно построено на базе арготических лексем мент и мусор. Контаминация лексем мент и винтокрылый порождает первый компонент сочетания, тогда как контаминация лексем мусор и мессершмитт - второй. Каламбурный эффект создаётся с помощью созвучия винтокрылый/ментнокрылый, мессершмитт/мусоршмитт, экспрессия усиливается использованием и в прилагательном, и в существительном синонимичных корней, а также за счёт общих культурных ассоциаций (мессершмитт - вражеский).

Фразеологизм мусор цветной представляет собой выражение с аналитическим типом значения, где цветной реализует значения "сотрудник милиции в форме", уточняя таким способом семантику первого компонента.

Проведённое описание способов действия механизмов метафоры и метонимии в лексемах разных типов приводит к подтверждению вывода, высказываемого исследователями относительно двух способов метафорического переосмысления - метафорической номинации и метафорической реноминации. Первым способом "весьма активно пользуются все социально-профессиональные подъязыки для обозначения некоторых реалий соответствующей субкультуры, чуждых остальному миру и поэтому не имеющих в массовом сознании специальных языковых обозначений, хотя, разумеется, они всегда могут быть обозначены описательно" (Химик 2000, 91). Второй процесс - "метафора-характеризация", или "метафорическая реноминация", которая служит для экспрессивного, эмотивного переименования общеизвестных понятий. Мы не согласны с предложенным В.В. Химиком основанием противопоставления "реалии субкультуры/общеизвестные понятия". По нашему мнению, основное противопоставление заложено во внутренней форме используемых терминов - номинация vs. характеризация. Кроме того, данные виды метафоры можно рассматривать прежде всего как особенности механизма образования арготических лексем, а не как типологические их характеристики, поскольку в конкретных лексемах данные свойства зачастую выступают как синкретичные. Так, лексема покупатель -официальное лицо, приехавшее в пересыльную тюрьму за партией осуждённых, представляет собой пример метафоры-номинации: Желанные гости на пересылках стали покупатели, слово это всё чаще слышалось в коридорах и камерах безо всякой усмешки (А. Солженицын). Лексема олень -дурак - типичная метафора-характеризация: Ну, бля, олень, ни хрена не просекает! (СТРА). Лексема зола - ничтожная воровская добыча совмещает в себе черты номинации и характеризации. В качестве промежуточного итога описания тропеизированных арготических лексем, можно отметить следующее. Во-первых, основным способом переноса является метафора; метонимический перенос выступает как вспомогательный и часто вместе с метафорическим. Во-вторых, метафора и метонимия вступают в сложные отношения со словообразовательным механизмом, представляя арготическую номинацию как синкретичный процесс. В-третьих, центральным звеном формирования эмотивности является блок (Д) + (О), где метафора и метонимия составляют основу действия мотивационных процессов. В-четвёртых, метафора остаётся основным механизмом мотивации и в словообразовательных дериватах, если мотивирующая лексема представляет собой семантический дериват. В-пятых, эмотивные тропеизированные лексемы репрезентируют метафоры-характеризации, а не номинации в чистом виде, поскольку последние не обладают эмотивностью.

Обобщая описание эмотивности в тропеизированных лексемах, обратимся к модусам эмотивности. Под модусами эмотивности мы понимаем способы, механизмы её создания в определённой лингвокультурной области.

Предлагается следующая классификация модусов эмотивности в арготическом лексиконе. Первый блок составляет так называемый модус прямой эмотивности, сферой действия которого оказываются арготические междометия. Он назван прямым, поскольку эмоции в лексемах данного типа не называют, а выражают эмоции. Действие этого механизма подробно описано в пункте 2.2. Второй блок - модус дополнительной эмотивности, суть которого состоит в том, что он как бы дублирует, повторяет или усиливает эмотивные характеристики, заложенные в семантике мотивирующей основы. Действие этого механизма описано в пункте 2.3. Третий блок - это модус тропеизированной эмотивности, который представляет собой реализацию эмоционального отношения к предметам и явлениям в процессе переносов различного вида, прежде всего метафорического, а также метонимического. В пунктах 2.3. и 2.5. охарактеризована семантическая структура производных эмотивных лексем и арготических фразеологизмов и описаны денотативный, мотивационный и оценочный компоненты, взаимодействие которых генерирует эмотивность. В данном параграфе рассмотрим модусы эмотивности с точки зрения их содержания, опираясь на классификацию, предложенную В.В. Химиком. Материал показывает, что креативный подбор модификатора фреймовой рамки, характера скрытого сравнения формирует типовые для арготических слов модусы экспрессивности, неизменно сопряжённые с манифестацией эмотивных характеристик. Это следующие модусы: (1) снижение и вульгаризация, (2) усиление и аффектация, (3) насмешка и ирония, (4) игровая имитация, (5) романтизация и украшение (там же).

1. Снижение и вульгаризация. Данная установка наглядно реализуется в таких лексемах, как опустить, опускание, опущенный. Противопоставление верха и низа имеет общекультурный характер (Лаккофф, Джонсон 1987), однако в арго оно отмечено специфическим субкультурным наполнением, за которым стоят традиции, касты, обряды, татуировки. Именно поэтому эта оппозиция пронизывает весь арготический лексикон, а не только тропеизированную лексику: опущенка - то же, что опущенный, поднарник - забитый, униженный заключённый, загнать под нары - подчинить своей воле. Снижению служит также метафорическое опредмечивание человека: кастрюля - голова, верёвка - назойливая женщина, валенок - медлительный человек, брус - новичок в тюрьме, бублик - проститутка, одеяло - любовница. В определённой мере к снижению можно отнести "когнитивное опрощение" номинируемых явлений, в том числе через нарушение родовидовых отношений: лепить - лечить, понятие - закон (воровской), люди - профессиональные преступники, трест - шайка преступников, девушка, девочка, девица - проститутка.

2.  Усиление и аффектация. Воровское арго "как бы специально приспособлено для форсированного выражения эмоций, для аффектации" (СТЛБЖ): сгореть - потерпеть неудачу, дышать (нечем) - нечем платить долг, загрунтовать - арестовать, засыпаться - потерпеть неудачу. Причём аффективное восприятие характерно не только для неприятных ситуаций: засмолить - закурить сигарету (с гашишем), убиться, улететь, въехать -войти в состояние наркотического опьянения, засадить - совершить половой акт.

3.  Насмешка и ирония. В связи с данным модусом метафоры мы не можем не согласиться с В. В. Химиком, который считает, что "дополнительные коннотативные наращения насмешки, иронии, циничной бравады самым тесным образом связаны со всеми модусами экспрессивности криминальной метафоры: снижением и вульгарностью, усилением и аффектацией, и поэтому вычленение отдельных коннотаций носит условный характер, можно говорить лишь о преобладании какого-то семантического компонента в сложной семантико-прагматической структуре криминонима" (Химик 2000, 121).

(4) Имитация (насмешка). В некотором смысле это продолжение насмешки и иронии, но проявляется она в ином качестве, карнавальном, в котором реализуются некоторые модели номинации, характерные именно для воровской речи. Карнавальный смех М.М. Бахтин признавал амбивалентным: "Он весёлый, ликующий, и - одновременно -насмешливый, высмеивающий, он и отрицает, и утверждает, и хоронит, и возрождает" (Бахтин 1990, 17). "На карнавальной площади - читаем мы у М. М. Бахтина - в условиях временного упразднения всех иерархических различий и барьеров между людьми и отмены некоторых норм и запретов обычной, то есть внекарнавальной, жизни создаётся особый идеально-реальный тип общения между людьми, невозможный в обычной жизни. Это вольный фамильярно-площадной контакт между людьми, не знающий никаких дистанций между ними" (там же, 21-22). Так, часто воровство представляется как нормальная деятельность. Особенность данного вида категоризации в арготической картине мира состоит в том, что воровские профессии рассматриваются в терминах фреймов обычных, некриминальных видов деятельности. Карманная кража представляется как покупка, вагонные и вокзальные кражи - как мойка и т.д. Именно в этом сопоставлении фреймов и состоит специфическая криминальная ирония: купец - карманный вор, покупать - воровать, покупка - украденный предмет; мойщик - вагонный вор, мыть - красть в вагонах, стирать -красть ручную кладь в вагонах и на вокзалах, стирка - воровская специализация.

5. Украшательство и романтизация. На подобные особенности арго обращал внимание ещё в середине 30-х годов прошлого века Д.С. Лихачёв, приводя в одной из своих статей такой отрывок из арготического фольклора:

Он поканал, а меня зачурали

И в уголовку меня повели.

Долго допрашивал агент с наганом:

С кем ты на мокром, девчонка, была.

Я же так гордо ему отвечала:

Это душевная тайна моя.

Он писал, что "с точки зрения исследователей воровского языка и современного русского, воровское слово есть слово, снижающее и вульгаризирующее речь. Это неверно. Речь вора всегда приподнята, с воровской точки зрения воровской язык патетичен. <...> Воровские слова употребляются как снижающие речь только в среде, не занимающейся профессиональным воровством, в среде так называемых "блатыканных" и "шпаны", к которым воры относятся с особым презрением" (Лихачёв 1992, 368-369). Именно тенденцией к романтизации и украшательству можно объяснить такие семантические переносы, как музыка - арго, блатная музыка, музыкант - человек, знающий арго.

Таковы основные модусы арготической эмотивности, которые по своему содержанию распространяются на рассмотренные выше типы эмотивных лексем в арго.

Похожие работы

Художественный текст как средство формирования лексического навыка на языковых специальностях университета

Скачать

90644

2

1

... информации, но и может рассматриваться как средство обучения.   2.2 Комплекс заданий по формированию лексической компетенции (на материале книги Джерома К. Джерома «Трое в одной лодке» В результате исследования проблемы художественного текста как средства обучения на языковых специальностях университета автором данной дипломной работы был разработан комплекс заданий на материале книги Джерома ...

Речь в межличностных и общественных отношениях

Скачать

64197

0

0

... . Эти тенденции – закономерность, охватывающая всего человечества. Мир вступает в стадию развития, которая называется «информационным обществом. Несомненно, возрастает роль речи в межличностных и общественных отношениях. По сути, речь является средством словесного взаимодействия сторон. Вербальные коммуникации осуществляются с помощью знаковых систем, символов, главным среди которых является язык ...

Языковая личность Льва Гумилева

Скачать

51811

0

0

... от традиционного изложения материала научном стиле. Это проявляется в высокой частотности употребления простых предложений, большом количестве вопросительных предложений. Одной из отличительных черт представления языковой личности Л. Н. Гумилева на данном уровне является малое количество цитат. Например: - Известный русский востоковед В. Д. Смирнов в своей диссертации писал: "Неужели же кто- ...

Жаргон северодвинских рок-музыкантов

Скачать

170423

0

1

... связанные с сексуальной областью. Игровая, креативная функции являются ведущими в жаргоне. Источником жаргонизмов может быть просторечие, особенно в сфере инвективной лексики. 6. Жаргон северодвинских рок-музыкантов представляет собой лексическую систему со свойственными ей системными и асистемными парадигматическими отношениями (полисемия, синонимии, антонимия, гиперо-гипонимия и др.; омонимия ...