Миф пятый: "повысим производительность труда"

2.5 Миф пятый: "повысим производительность труда"

При разработке стратегии приватизации подразумевалось, что новые собственники будут работать более эффективно, чем раньше. Однако несостоявшиеся хозяева в условиях растущей инфляции, низкого уровня и постоянных задержек заработной пла­ты показали другие результаты.

В 1995 г. международный "Леонтьевский центр" совместно с Российской ассоциа­цией маркетинга провел исследование "Мониторинг приватизации в России", согласно которому приватизация улучшила работу предприятий. Однако победа приватизиро­ванных предприятий над государственными объясняется не формой собственности, а тем обстоятельством, что качество менеджмента в частном секторе экономики выше. Исследование на предприятиях легкой промышленности показало, что у трудовых коллективов еще много резервов для повышения производительности труда. Респондентам задавался вопрос о том, при каких условиях они могли работать с большей отдачей. Оказалось, что производительность может возрасти при повышении зарплаты. В этом случае 83% работников будут работать значительно лучше, а 7% -немного лучше. При улучшении условий труда производительность возрастет у 77% опрошенных, в случае улучшения снабжения сырьем и материалами - у 75%; внед­рение новой техники и передовой технологии повысит трудовую отдачу у 69%; при улучшении социально-бытовых проблем производительность повысят 67%; в случае изменения отношений внутри коллектива (как по горизонтали, так и по вертикали) производительность труда возрастет у 63% работников .

3. Условия начала приватизации

Практика российских реформ 1990-х годов свидетельствует о том, что из всей совокупности разрабатываемых "верхами" преобразований (даже при условии дости-ясения согласия между ветвями власти, в большинстве случаев оценивающих их с разных позиций) действительно удалось провести в жизнь только те, которые были восприняты "внизу". Причем наиболее влиятельным субъектом, оценивающим, прини­мающим или отвергающим те или иные инновации, у нас был и все еще остается директорский корпус. По сути, в актив реформаторов за все прошедшие годы можно записать только две крупные акции - либерализацию цен и приватизацию. Что ка­сается первой, то к концу 1991 года спонтанный процесс освобождения цен, переход к "договорным ценам" уже принимал обвальный характер, и государство лишь формали­зовало его. А сам факт проведения приватизации в России в рекордно короткие сроки свидетельствует о том, что запущенный правительством процесс был выгоден и необходим нашему управленческому корпусу.

При этом важно, что к началу 1990-х годов все рычаги распоряжения собственностью, включая и большинство полномочий собственника, перешли к представителям второй - управленческой - вертикали. Они, начиная от министров и кончая дирек­торами предприятий, стремились юридически закрепить уже сложившееся положение - освободиться от остатков контроля со стороны бывшего собственника. Все .более и более укреплялся давно развивавшийся, но получивший с началом реформ дополнительный импульс процесс создания некоего менеджерского суррогата собствен­ности. Материальные ресурсы оказывались в безраздельном распоряжении непос­редственных управленцев, которые весьма часто не связывали свое личное благополу­чие с благополучием вверенных их заботам объектов. Тем более что для успешного функционирования большинства из них в рыночных условиях необходимы не только существенная модернизация всего производственного процесса, связанная с огромными затратами, но и коренной пересмотр самих принципов управления, на который далеко не все старые директора (даже из числа вновь пришедших на эти посты в годы "перестройки") были способны.

В такой ситуации для старого директорского корпуса наиболее выгодной была схе­ма приватизации, при которой они могли бы рассчитывать на сохранение своего контроля над возглавляемыми производствами. В наибольшей степени этому соот­ветствовала смена идеологемы "общенародной собственности", обеспечивавшей все­властие номенклатуры в прежние годы, на идеологему "народной приватизации". По­следняя предполагает распыление собственности среди мелких акционеров и возмож­ность для управленцев осуществлять контроль собственника даже при ничтожно малом личном пакете акций.

4. Проблемы проведенной приватизации

Нельзя сказать, что принявшие Закон о приватизации, предполагающий раздел соб­ственности между гражданами, не ведали об отрицательных моментах такой схемы. На это указывали многие. В частности, эксперты Международного валютного фонда, Международного банка реконструкции и развития. Организации экономического со­трудничества и развития и Европейского банка реконструкции и развития пре­дупреждали, что приватизация по купонной (ваучерной) схеме "приведет к широкой разбросанности прав собственности, что вряд ли обеспечит эффективное управление и контроль за руководителями предприятий". Сократить эти издержки предла­галось "за счет передачи владения акциями предприятия холдинговым компаниям, которые будут осуществлять эффективный контроль над собственностью". Однако, как в дальнейшем показала практика российской приватизации, в наших. условиях расчет на такую форму контроля не оправдался. Что же касается холдинговых компаний, образованных по отраслевому принципу, то их деятельность во многом подтверждала справедливость опасений упо­минавшихся выше экспертов, которые считали, что "на практике, возможно, будет сложно оградить холдинговые компании от политического давления или не дать возможность нынешним руководителям отраслевых министерств прихватить с собой старые методы управления в холдинговые компании". Устранить эту опасность эксперты предлагали с помощью сильных управленческих стимулов, свя­занных с эффективностью работы компаний в среднесрочной перспективе. Но на практике во многих случаях гораздо действеннее оказались иные мотивы.

Пожалуй, главная беда и приватизационных проектов тех лет, и подавляющего числа рекомендаций была в том, что проблему преобразования собственности видели прежде всего в необходимости скорейшего ее дробления, разрушения всеобъемлющей монополии и передаче прав множеству более или менее мелких собственников. Ка­чественный же аспект проблемы, связанный со спецификой отношений собственности в советской хозяйственной практике и с выделением обособленных интересов управ­ленческой вертикали, выпал и при анализе процессов, и в ходе разработки соот­ветствующего законодательства, и при претворении его в жизнь.

В результате приватизации вместо нового полноценного собственника предприятия получили суррогат — захват полномочий действующей администрацией, нередко имеющей свои особые интересы, не укладывающиеся в рамки развития данного производства. Правда, благодаря неименным ваучерам доста­точно крупные пакеты акций удалось сконцентрировать сторонним владельцам, преж­де всего представителям нарождающегося российского капитала, заработавшим перво­начальные средства как в теневой экономике, так и в период кооперативного бума времен "перестройки", а также лицам, связанным с иностранными компаниями. Такое нарушение монополии управленцев обусловило резкую критику с их стороны реально идущих процессов.

Во многих случаях попытки сторонних собственников получить контроль над своим новым имуществом успешно блокировались старыми управленцами. Справедливости ради надо сказать, что иногда это было даже на пользу предприятиям, ибо такие акционеры преследовали собст­венную выгоду и думали не о развитии производства, а о возможности использования в своих целях имеющихся активов.

Процессы приватизации - точнее, закрепления управленческим корпусом своих позиций - выявили во многих случаях противоречия интересов администрации и пред­приятий. Так, недовольный результатами акционирования высококвалифицированный рабочий, один из активистов Соцпрофа говорил социологам, что его заводу нужен сильный хозяин, что все безобразия на нем, "потому что нет единого хозяина". Сам он не хочет быть собственником, но, по его представлениям, "хозяин частного пред­приятия должен работать хорошо, для своих потомков. Ему хорошо, и нам хорошо. При хорошем хозяине и рабочим хорошо" .

Но четкий ответ на вопрос о том, кого бы хотели видеть хозяином предприятия, россияне, как правило, дать не могут, особенно если речь идет о крупных заводах. В • массах все еще остается неприятие идеи владения ими частным лицом. Более того, с 1995-го по 1997 год число негативно воспринимающих эту идею выросло с 62,9% до 72,6%. Причем среди работников государственных и полугосударственных предприя­тий (а именно там наиболее остро стоит проблема смены собственника) таковых еще больше - 73,9% и 77,7%. В то же время видеть владельцем своего предприятия нынешнюю администрацию хотят лишь 2% работников крупных предприятий, а ны­нешнего директора - 4%. И если на вопросы об оценке деятельности админи­страции своего предприятия работники предпочитают выбирать ответ "администрация могла бы сделать больше, но многое зависит не от нее, а от общего положения в стране" (так ответили в 1997 году 58%, а в 1998 году 47% работников государст­венного сектора экономики и, соответственно, 41% и 39% полугосударственного), то вторую позицию прочно удерживает ответ "администрация не заинтересована в улучшении дел на предприятии, так как материальная обеспеченность руководителей не зависит от положения предприятия" (его дали в 1997 году 15%, а в 1998 году - 23% работников государственного сектора и, соответственно, 31% и 27% полугосударствен­ного).

Установление менеджерского контроля за приватизируемым имуществом привело к дальнейшей эрозии отношений собственности. Уже не только старые администраторы стали использовать активы предприятий в своих личных интересах. К ним с теми же целями подключились и другие держатели пакетов акций.

Создавшееся положение не могло не беспокоить. Если требование пересмотра результатов приватизации стало одним из основных лозунгов оппозиции, то прави­тельство уже с 1994 года неоднократно предпринимало попытки восстановить конт­роль за государственным имуществом. Уже в мае 1994 года в пакете экономических указов Президента России речь шла о воссоздании статуса "казенных" предприятий. Более жестко стали отбираться государственные представители в советы директоров крупных компаний. Правда, это были чиновники старой "управленческой вертикали" с воспитанной годами службы деловой культурой, как раз и проявившейся у нас в менеджерском суррогате собственности. Не потому ли, что государство имело (и имеет) в своем распоряжении только таких представителей, сменявшие друг друга руководители Госкомимущества (А. Казаков, А. Кох и др.) неоднократно призна­вались в прессе, что не научились пока управлять государственным имуществом.

Все отечествен­ные проблемы, связанные как с государственной собственностью, так и с полугосу­дарственными акционерными формами, вытекают как раз из специфики прежней упра­вленческой вертикали. Попытки ее реанимации способны лишь укрепить отраслевые управленческие кланы и вместо повышения "управляемости" экономики спровоциро­вать столкновение гораздо более мощных и лучше организованных лоббистских групп.

В качестве примера не разрушенной отраслевой вертикали, формально находившей­ся под контролем государства, но на деле преследующей прежде всего собственные интересы, можно назвать концерн "Газпром". Еще во времена "перестройки" В. Чер­номырдин создал на базе возглавляемого им Министерства газовой промышленности СССР успешно работающую в рыночных условиях государственную корпорацию. Затем была проведена ее приватизация, но государство сохранило за собой конт­рольный пакет. Однако все прошедшие годы представителям иных, внешних по отно­шению к отраслевым, государственных структур фактически так и не удалось поста­вить под свой контроль деятельность этой компании. Многочисленные истории, в частности "бои" вице-премьера Б. Немцова с Р. Вяхиревым, явно показывают, что наиболее крупный владелец "Газпрома" может управлять своей собственностью лишь постольку, поскольку это соответствует интересам бывших отраслевых чиновников, а ныне крупных управляющих компании, владеющих небольшой частью ее акций, но способных консолидировать в своих интересах акции мелких держателей - членов трудового коллектива.

Очевидно, что в результате проведенной приватизации мы пока не получили под­линно эффективного частного собственника. Его место занял менеджерско-собственнический суррогат.

Эти причины выте­кают из всего предшествующего развития хозяйственных отношений в стране, а про­веденная приватизация лишь узаконила давно укоренившиеся тенденции. Не ощущая себя полноценными и полноправными хозяевами возглавляемых ими производств, представители директорского корпуса действуют в соответствии с укорененными в них самих этическими принципами. Одни предпринимают героические усилия по поддержа­нию вверенных их руководству предприятий. Другие же во главу угла ставят соб­ственный интерес и все силы направляют на "отсос" ресурсов возглавляемого ими предприятия в разного рода частные фирмы, созданные ими же или близкими им людь­ми, формируя таким образом свой личный первоначальный капитал. (К сожалению, значительная часть этого капитала, образованная незаконными или полузаконными методами, вывозится за пределы страны, а не служит делу подъема отечественной экономики.) В такой ситуации пребывает значительная часть объектов как государ­ственной, так и акционированной полугосударственной собственности.

Господствующая в настоящее время в России полугосударственная акционерная форма собственности остается переходной. Проведенная приватизация создала лишь первые предпосылки к становлению эффективного частного собствен­ника. Ведущий субъект российской хозяйственной деятельности - управленческий корпус - придал этому процессу достаточно неприглядные формы. Он же заинте­ресован в том, чтобы ситуация переходности продлилась как можно дольше, ибо на основе связанной с ней неопределенности в распоряжении акционированным либо государственным 'имуществом формируется уже подлинно частная собственность вполне конкретных представителей управленческой элиты.

Свидетельством тому являются разворачивающиеся в настоящее время игры вокруг относительно нового закона "О несостоятельности (банкротстве)". Вступивший в действие в марте 1998 года закон позволил несколько активизировать эту необхо­димую в рыночном хозяйстве процедуру: число исковых заявлений о признании несо­стоятельности только за год выросло более чем в 2 раза. Но, как и в других случаях, управленческий корпус делает все, чтобы деформировать действие этого необходимо­го акта. С одной стороны, законом пытаются воспользоваться лица, инициирующие "злостные банкротства", с помощью которых способные прибыльно работать пред­приятия пытаются либо вывести из собственности государства за ничтожную цену долга, либо перевести в собственность соперничающей группировки. С другой сторо­ны, такие случаи становятся удобным поводом для борьбы массы управленцев с самим законом, все же ставящим пусть минимальные, но преграды их деятельности. И вот уже в Государственной Думе развязана мощная лоббистская кампания по внесению поправок в действующий закон. По мнению заместителя председателя думского комитета по собственности И. Грачева, если поправки к закону будут приняты, "ве­роятность банкротства любого предприятия станет близкой к нулю, а у недобросо­вестных руководителей появится дополнительная возможность сплавить на сторону остатки имущества"