Архитектура Новгорода 11-12 вв

2. Архитектура Новгорода 11-12 вв.

ДРЕВНЕЙШИЕ СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ НОВГОРОДА с трудом читаются сквозь туман легенд, саг и сказаний. Нет единомыслия даже в том, по отношению к какому более древнему городу Новгород стал новым городом. Одним исследователям казалось, что этим предшественником Новгорода была Старая Русса, расположенная на южном берегу озера Ильмень, другим – Старая Ладога, отстоящая от Новгорода на 190 километров к северу.          В двух километрах к югу от Новгорода, у истоков Волхова из озера Ильмень, расположен так называемое Рюриково городище. С начала двенадцатого века оно хорошо известно в древнейших новгородских летописях под названием Городище как резиденция новгородских князей, вытесненных из города в процессе сложения в Новгороде вечевой республики. Но археологические раскопки вскрыли слои, относящиеся к более древнему периоду – к концу девятого – началу десятого веков. Есть основания предполагать, что  именно по отношению к этому поселению передвинувшийся к северу город получил название «Новый город». Подобные «передвижения» на более удобную территорию были характерны   для ряда древнерусских городов и вызывались бурным ростом их в процессе феодализации. При раскопках на территории Новгорода до сих пор не удалось обнаружить слов старше десятого века. Первая крупная постройка – дубовая церковь Софии «о тринадцати верхах», ставшая своего рода прототипом Софии Киевской и впоследствии сгоревшая - была выстроена в 989(!!!) году присланным из Киева первым новгородским епископом   Иоакимом. Как и другие города древней Руси, Новгород даже в эпоху расцвета был по преимуществу деревянным: огромные лесные массивы этого края, делавшие дешевым материал, удобная доставка его по многочисленным водным артериям способствовали этому. О многочисленных деревянных постройках – крепостных стенах, мостах, церквах и хоромах знати – уже в древнейший период неоднократно повествуют летописи. Таким образом, архитектурный ансамбль древнего Новгорода складывался в основном из деревянных построек. С 1044 года по приказанию князя Ярослава (Мудрого) началось строительство стен кремля, который в древнем Новгороде обычно называли детинцем. Год спустя, в 1045 году, в новом детинце был заложен грандиозный каменный храм Софии. Следует упомянуть, что князь Ярослав в 1014 году отказался платить дань Киеву, чем фактически провозгласил начало независимости Новгорода, а значит, свой, независимый путь в развитии архитектуры. Храм строился пять лет – с 1045-го по 1050-ый гг. Новгородская София – один из наиболее выдающихся памятников древнерусского зодчества, имеющий мировое значение. Постройка свидетельствует о намерении повторить в Новгороде блеск и великолепие великокняжеского строительства в Киеве. Новгородская София повторяла киевскую не только по названию. Подобно киевскому собору, новгородская София представляет собой огромный расчлененный вереницами столбов на пять продольных нефов храм, к которому с трех сторон примыкали открытые галереи. Внешний облик храма характеризуется исключительной монолитностью и конструктивностью. Мощные выступы лопаток делят фасады здания в полном соответствии с внутренними членениями. Лопатки как бы укрепляют здание по основным осям. Подобно киевским памятникам одиннадцатого века, стены новгородской Софии первоначально не были оштукатурены. Кладка стен, в отличие от киевских построек тех времен, в основном состояла из огромных, грубо отесанных, не имеющих квадровой формы камней. Розоватый от примеси мелкотолченого кирпича известковый раствор подрезан по контурам камней и подчеркивает их неправильную форму. Кирпич применен в незначительном количестве, поэтому не создается впечатления «полосатой» кладки из  регулярно чередующихся рядов плоского кирпича (плинфы) и камня, что было характерно для киевского зодчества XI века. Кладка эта, не скрытая под штукатуркой, придавала фасадам здания   подчеркнутую мощность и своеобразную суровую красоту. Новгородская София, подобно киевскому прототипу, была парадным сооружением, резко выделявшимся среди окружавших ее деревянных жилищ горожан. Подчеркнутая монументальность княжеских парадных построек характерна для искусства феодального общества. В этом отношении чрезвычайно выразительна также организация внутреннего пространства храма, резко расчлененного на две части – нижнюю полутемную, как бы подавленную низкими сводами хор, доступную для всех горожан, и верхнюю – залитые светом роскошные полати (хоры), предназначенные только для князя, его семьи и ближайшего круга придворных, входивших на полати через лестничную башню. Несмотря на близость к киевскому собору, новгородская София существенно отличается от него не только в конструктивных особенностях, но и в своеобразии художественного замысла: она проще, лаконичнее и строже. Проще решена вся композиция масс здания. Сложное завершение киевского собора тринадцатью главами заменено более строгим пятиглавием. Архитектурные формы новгородской Софии монолитнее и несколько статичнее, чем расчлененные динамичные массы Софии киевской, с пирамидальным нарастанием устремленной ввысь архитектурной композиции. Различен и характер интерьеров обоих соборов: в новгородской Софии намечается некоторый отход от сложного «живописного пространства» Софии киевской. В новгородском соборе больше простоты и больше расчлененности, разобщенности пространственных ячеек здания, значительно строже декор. Отказ от мрамора и шифера, мозаики в пользу фресок делает интерьер новгородской Софии более суровым. В начале XII века Новгород становится вечевой республикой. Боярство завладевает государственным аппаратом, оттесняя князя на роль наемного военачальника города. Князья переселяются в Городище, возле   которого возникает княжеский Юрьев монастырь, а чуть позже – Спасо-Нередицкий. В течение двенадцатого века князья делают ряд попыток противопоставить потерянной для них Софии новые сооружения. Еще в 1103 году князь Мстислав заложил на Городище церковь Благовещения; часть стен была обнаружена в 1966-1969 гг. раскопками. Судя по остаткам, этот древнейший после Софии храм представлял собой большую парадную постройку. В 1113 г. выстроен пятиглавый храм Николы на Ярославовом дворище, который был княжеским дворцовым храмом. По  типу и художественным особенностям Николо-Дворищенский собор является   большим городским соборным храмом, что, по-видимому, вызвано нарочитым противопоставлением нового княжеского храма храму Софии. Георгиевский собор Юрьева монастыря, выстроенный в 1119 году князем Всеволодом, по размерам и строительному мастерству занимает в новгородском зодчестве первое место после Софии. Новгородский князь стремился построить здание, которое могло бы если не затмить собор Софии, то хотя бы конкурировать с ним. Поздняя новгородская летопись сохранила имя русского зодчего, выстроившего собор – «мастер Петр». Георгиевский собор, как и собор Николы на Дворище сохраняет образ большого парадного здания. К его северо-западному углу мастер приставил высокую прямоугольную башню с расположенной внутри   лестницей, ведущей на полати собора. Выдающийся русский зодчий достиг в этой постройке исключительной выразительности, доведя до предела лаконичность форм, строгость пропорций и ясность конструктивного замысла. Все это придавало собору характер монолитного целого. В чрезвычайно напряженной политической обстановке строятся два последних княжеских храма – церковь Ивана на Опоках в 1127 году и церковь Успения на Торгу в 1135 году (заложены князем Всеволодом незадолго до изгнания его из Новгорода). В основе обоих построек – упрощенный план Николо-Дворищенского собора: нет башен, вход на хоры устроен в виде узкой щели в толще западной стены. После 1135 года крайне неуютно чувствовавшие себя в городе князья не выстроили ни одного здания. Нередко сбегавшие с «новгородского стола», а еще чаще изгоняемые вечевым решением, они не решались на крупное строительство, требовавшее времени и средств. Только в обстановке вот таких новых политических условий может быть понят последний  памятник княжеского строительства в Новгороде -   церковь Спаса Нередицы, заложенная в 1198 году князем Ярославом Владимировичем подле новой княжеской резиденции на Городище. Это кубического типа постройка, почти квадратная в плане, с четырьмя столбами внутри, несущими единственный купол. Узкий щелевидный вход на хор в западной стене. Отнюдь не блещет красотой пропорций – стены ее непомерно толсты, кладка грубовата, хотя еще повторяет старую систему «полосатой» кладки. Кривизна линий, неровность плоскостей, скошенность углов придают этой постройке особую пластичность, отличающую новгородское и псковское зодчество от памятников владимиро-суздальской архитектуры и зодчества ранней Москвы, унаследовавшей владимиро-суздальские традиции. Во второй половине двенадцатого века  в Новгороде складывается новый тип храма. Вместо грандиозных, но немногочисленных сооружений появляются здания небольшие и простые, но строящиеся в большом количестве. Решительно меняется характер интерьера. Пышные открытые полати - хоры – заменяются закрытыми со всех сторон угловыми камерами на сводах, соединенными между собой небольшим деревянным помостом. Снаружи масса храма также становится монолитнее и проще. Башни для входа на хоры заменяются узким щелевидным ходом в толще западной стены. Парадная многокупольность, столь характерная для более раннего зодчества с конца двенадцатого века исчезает совершенно. Фасады становятся лаконичнее. Первая дошедшая до нас постройка нового типа – церковь Благовещения у деревни Арканжи под Новгородом, построенная в 1179 году. Это квадратный четырехстолпный однокупольный храм с тремя полуциркульными апсидами на восточной стороне. Церковь Петра и Павла на Синичьей горе, выстроенная в 1185-1192 гг., полностью совпадая с вышеохарактеризованным типом, имеет одну примечательную особенность: она выстроена из одного кирпича, без рядов камня, причем, лежащие в плоскости фасадов ряды кирпича чередуются с рядами, утопленными в растворе, поверхность которого гладко затерта. Эта особенность характерна для полоцкого зодчества двенадцатого века и объясняется, по-видимому, прямым влиянием полоцкой традиции. Не стоит забывать и церковь Кирилла в Кирилловском монастыре, полностью разрушенную в годы Второй мировой войны, выстроенную братьями Константином и Дмитром в 1196 году. Летопись сохранила имя зодчего – мастера Корова Яковлевича с Лубяной улицы. Само здание представляет собой ближайшую аналогию церкви Спаса Нередицы. В церкви Параскевы Пятницы на Торгу, построенной в 1207 году появляются некоторые типовые изменения. К средней полукруглой апсиде примыкали  с двух сторон апсиды, имевшие полукруглую форму лишь внутри. Снаружи они были прямоугольные. С трех сторон к основному кубу здания примыкали пониженные притворы, углы  которых, как и углы основного куба, были декорированы уступчатыми (пучковыми) лопатками, также необычными для Новгорода. Фасады основного куба имели трехлопастные завершения, соответственно которым делались и покрытия храма. Эту  особенность интересно сравнить с аналогичными чертами отлично сохранившегося памятника смоленского зодчества этого периода – церкви Михаила Архангела (1194г.). Здесь  чувствуется прямое влияние традиций зодчества Смоленска. В XIII веке появляется новая техника кладки: из грубоотесанной волховской плиты на растворе из извести с песком. В кладке столбов и  сводов применялся кирпич в форме продолговатых брусков крупного размера. Эта кладка типична для Новгорода  XIII- XV веков. Подобная техника придает поверхности чрезвычайно неровный вид и скульптурную пластичность. Такова церковь Спаса на Ковалеве (1345г.) Она имеет еще позакомарное покрытие (чуть позднее оно будет пощипцовое), однако, при отсутствии трех лопаток на фасадах, с одной апсидой и тремя притворами. Церковь Успения на Волотовом поле (1352г.). Одноглавый кубический четырехстолпный храм. Но подкупольные столбы придвинуты к стенам. Нижние части столбов округлы. Последний прием, впервые примененный в русском зодчестве в Волотовской церкви, впоследствии стал характерной чертой новгородского и псковского зодчества XIV- XV веков.

3.Архитектура Владимиро-Суздальского княжества.

Одной из самых ярких русских архитектур­ных школ XII — первой половины XIII века бы­ла владимиро-суздальская школа. От начала и до конца своего развития она связана с высо­кой идеей объединения русских земель, вы­двинутой владимирскими князьями и поддер­жанной мощными общественными силами - горожанами, заинтересованными в преодоле­нии феодальной раздробленности, новым соци­альным слоем — дворянством и церковью.

Начало монументального строительства на северо-востоке связано с созданием при Вла­димире Мономахе на рубеже XI—XII веков собора в Суздале, известного лишь по данным раскопок. Это было шестистолпное кирпичное здание, возведенное, очевидно, рус­скими мастерами из Южной Руси. Однако в дальнейшем киевская традиция не получила здесь развития. К середине XII века, времени Юрия Долгорукого, относятся одноглавые четырехстолпные, сложенные из тесаного белого камня храмы в Переславле-Залесском, Юрьеве-Польском, в княжеской резиденции Кидекша под Суздалем и на княжеском дворе во Владимире. Спасо-Преображенский собор в Переславле-Залесском (1152) сохранился полностью, а цер­ковь в Кидекше в большей своей части. Здания той поры почти лишены декоративных элементов; только поясок аркатуры с поребри­ком проходит по фасадам и верхней части ап­сид, подчеркивая суровую мощь гладких белых стен. Тяжелая глава усиливает впечатление непреоборимой физической силы. Храмы име­ли хоры и были связаны переходом с дворцом феодала. Эти первые постройки на Суздальщине сооружены галицкими зодчими.

При Андрее Боголюбском архитектура пе­реживает стремительный расцвет. Столица пе­реносится во Владимир. Город, красиво распо­ложенный на высоком берегу Клязьмы, в 50- 60-х годах XII века быстро обстраивают новы­ми зданиями, окружают могучими валами с деревянными стенами и белокаменными во­ротными башнями. Из них сохранились Золо­тые ворота (1164) с огромной торжествен­ной аркой проезда, над которой возвышалась надвратная церковь. Ворота были одновремен­но сильнейшим узлом обороны и триумфаль­ной аркой.

Интенсивное строительство свидетельствует о сложении во Владимире опытных многочис­ленных кадров строителей. Они восприняли традиции галицкой архитектуры, быстро пере­работали их и далее развивали совершенно самостоятельно. Вместе с тем в памятниках владимирской архитектуры этой поры чувству­ется и прямое участие романских зодчих. Есть сведения, что Андрей Боголюбский обращался за мастерами к императору Фридриху Барба­россе. Однако участие романских зодчих не превращает владимиро-суздальскую архитек­туру в вариант романского стиля. Романские черты проявились в основном в деталях и рез­ном декоре, в то время как общерусские формы, восходящие к киевским традициям, ощутимы в планах, композициях объемов, в конструкции. Тяготеющие к разным источни­кам особенности настолько органично слиты, что создают совершенно самобытное зодчест­во, ярко характеризующее культуру одного из сильнейших русских княжеств этой эпохи.

Крупнейшая постройка времени Андрея Боголюбского - Успенский собор во Владимире (1158—1161). Поставленный в центре города на высоком берегу реки, он стал основным звеном великолепного ансамб­ля. Хотя после пожара 1185 года собор был обстроен с трех сторон, получил новую алтар­ную часть и дополнительные четыре угловые главы, первоначальный облик его ясен. Строй­ные пропорции и высота шестистолпного хра­ма подчеркнуты изысканным декором: аркатурно-колончатый пояс охватывает стены, ло­патки осложнены тонкими полуколоннами с пышными лиственными капителями. Колонки широких перспективных порталов имели рез­ные капители, а некоторые архитектурные де­тали— оковку золоченой медью; шлем двенадцатиоконного барабана главы сверкал золо­том. Столь же эффектен был и интерьер, хорошо освещенный и богато украшенный драгоценной утварью. Величавый и торжест­венный Успенский собор образно утверждал идею главенства владимиро-суздальской зем­ли, превращая ее столицу в церковный и по­литический центр Руси.

Лучшее создание владимирских мастеров церковь Покрова на Нерли (1165, ил. 20, 21) — один из величайших шедевров древнерусской и мировой архитектуры. Она выполнена в великолепной белокаменной тех­нике. Сложно профилированные пилястры с легкими полуколоннами подчеркивают движе­ние ввысь композиции изящного храма, при­дают ему пластичный, почти скульптурный ха­рактер. Аркатурно-колончатый пояс, тонкие колонки которого опираются на резные крон­штейны, проходит по всем фасадам и под кар­низом апсид. Выше аркатурно-колончатого пояса стены украшены рельефами, сочная резьба декорирует перспективные порталы. В целом образ храма очень поэтичен, весь пронизан ощущением легкости и светлой гар­монии. Не случайно говорят о музыкальных ассоциациях, которые рождает церковь По­крова на Нерли. Однако первоначальная ком­позиция храма была более сложной. Раскопки у его стен показали, что создатели этого ше­девра решали очень трудную задачу: они должны были поставить храм при впадении Нерли в Клязьму как торжественный мону­мент, отмечавший для кораблей, шедших сни­зу по Клязьме, прибытие в княжескую рези­денцию— соседний Боголюбовский замок. Место, назначенное князем для строительства, было низменной поймой и в половодье зали­валось водой. Поэтому, заложив фундамент на плотной материковой глине, зодчие поставили на нем как бы пьедестал высотой около четы­рех метров из тесаного камня, точно отвечав­ший плану церкви. Одновременно с кладкой подсыпали землю, создавая тем самым искус­ственный холм, который потом был облицован каменными плитами. На нем и высилась цер­ковь. Казалось, что сама земля поднимает ее к небу. С трех сторон храм окружала аркада галереи, в угловой части которой устроили лестницу на хоры. От галереи сохранился только фундамент, и первоначальный облик здания в целом восстанавливается лишь пред­положительно.

Княжеский замок — Боголюбов-город был построен в 1153—1165 годах на высоком берегу Клязьмы близ устья Нерли. Его опоя­сывали земляные валы с белокаменными сте­нами. Сохранилась лишь одна лестничная баш­ня с переходом на хоры собора. Основания стен последнего, как и остатки других частей ансамбля, раскрыты раскопками.

Дворцовый ансамбль располагался на пло­щади, вымощенной белокаменными плитами. Его центром был собор, связанный переходом с лестничной башней, от которой далее также белокаменный переход вел во второй этаж дворца. К югу от собора через вторую башню шли переходы, выводившие на крепостную стену. Под переходами были арочные проходы и проезд. Все эти части объединялись аркатурно-колончатым поясом в единое живописное и торжественное целое. Фасады украшали ба­рельефы, фресковая роспись, некоторые дета­ли были обиты золоченой медью. Высокий и стройный дворцовый собор имел необычные для древнерусской архитектуры круглые стол­бы-колонны, расписанные под белый мрамор и завершенные огромными лиственными капите­лями. Пол хоров устилали майоликовые плит­ки, а в самом храме — медные плиты, запаян­ные оловом и блестевшие, как золото. По сви­детельству летописи, в храме было много дра­гоценной утвари. Перед собором на площади стоял уникальный в русском зодчестве вось­миколонный киворий (сень) с золоченым шат­ром над белокаменной водосвятной чашей.

Строительство времени Всеволода III знаме­нует дальнейший блестящий подъем владимиро-суздальского зодчества. В архитектуре воз­никают два течения: епископское, отрицатель­но относящееся к развитию скульптурного уб­ранства храмов, приверженное к строгости их облика, и княжеское, широко использующее пластику.

Крупнейшим памятником первого течения стал владимирский Успенский собор после его обстройки в 1185—1189 годах. Фа­сады почти лишены скульптур; лишь единич­ные резные камни были перенесены на них со стен старого собора. Здание фактически стало новым, более грандиозным сооружением; его объем приобрел ступенчатое построение, так как окружавшие старую постройку галереи были несколько понижены. На углах поставле­ны четыре новые главы, образовавшие торже­ственное пятиглавие. В архитектурном образе нового собора еще ярче выявилась идея силы и царственного величия, пронизывающая все искусство времени могучего «самовластца» Всеволода.

Эта же идея — апофеоз власти и могущества владимирской земли с большей силой выра­жена в Дмитриевском соборе во Владимире (1194—1197). Первоначально, подобно собору в Боголюбо­ве, храм входил в дворцовый ансамбль, имел выступающие у западных углов лестничные башни и был связан переходами с дворцовы­ми зданиями. Собор принадлежал к обычному типу одноглавых четырехстолпных храмов, но зодчие наполнили эту традиционную схему но­вым содержанием. Торжественная парадность и представительность храма подчеркнуты ве­личавым ритмом его членений и особенно уси­лены богатейшим резным убором. Дмитриев­ский собор наиболее ярко характеризует вто­рое течение владимирского зодчества, резко отличное от епископского строительства лю­бовью к пышному резному убранству зданий В первой половине XIII века Владимирское княжество дробится на ряд удельных княже­нии. В зодчестве определяются две основные линии: ростово-ярославская, где строительство ведется как из камня, так и из кирпича-плинфы, и суздальско-нижегородская, развиваю­щая традиции белокаменного строительства и декоративной скульптуры. Ко второй группе принадлежат соборы Рождества Богородицы в Суздале (1222-1225) и Георгия в Юрьеве-Польском (1230—1234).

Собор Рождества Богородицы сохранился не целиком. Верхняя часть его пос­ле разрушения полностью построена заново из кирпича в XVI веке. Этот большой шестистолпный храм с тремя притворами завершал­ся первоначально тремя главами. Его создате­ли свободно интерпретировали конструктив­ную логику в убранстве фасадов: они пересе­кали лентой плетенки и резными камнями лопатки, покрывали резьбой и разрывали буси­нами колонки порталов. На фоне кладки из туфа особенно четко выделяются белокамен­ные лопатки и тяги, резной белокаменный по­яс и рельефы. Роскошные, «писанные золотом» медные двери собора отражают любовь к узорочью. Более орнаментальной становится и внутренняя фресковая живопись. Храм теряет церемонную парадную представительность, его облик живописен и жизнерадостен.

Эти близкие народной культуре тенденции достигают полного развития в Георгиев­ском соборе в Юрьеве-Польском. После перестройки XV века его внеш­ний облик искажен, а декоративная система нарушена. Первоначально собор был значи­тельно выше и стройнее. Без существенных изменений сохранилась лишь нижняя половина здания. Это четырехстолпный храм с тремя от­крытыми внутрь притворами. Его светлый ин­терьер, не имеющий хоров, свободен и возду­шен. Снаружи здание было покрыто резьбой сверху донизу, от цоколя до закомар. Ковро­вый растительный орнамент, мастерски нане­сенный на поверхность стены, изысканным кружевом покрывает нижнюю часть здания, оплетает пилястры и порталы. Аркатурно-колончатый пояс трактуется как широкая орна­ментальная лента. Закомары собора, так же как и архивольты (арочные завершения) пор­талов, приобретают килевидное очертание. На фоне плоского коврового узора выделяют­ся исполненные в высоком рельефе изобра­жения животных и чудищ, приобретающих фольклорную окраску. В закомарах размеща­лись крупные горельефные композиции на христианские темы. Религиозно-политическая и народно-сказочная тематика сплетается в неповторимом резном уборе собора, своеоб­разном гимне владимирской земле.