Человек как объект исследования Шукшина

1.6. Человек как объект исследования Шукшина.

В центре художественного видения Шукшина – не проблема как таковая, пусть даже и опосредованная через судьбы и характеры героев, а собственно человек, его жизнь. Но человек этот каждый раз столь конкретен, возникает так зримо, с массой таких снайперски точных бытовых и психологических деталей, что нам никогда не нужно заглядывать на последнюю страницу рассказа, чтобы узнать, когда он написан, к какому времени относится.

Да, в поле зрения Шукшина прежде всего человек. Его жизнь. И тут необходимо оговориться, что предложенное деление его героев на «чудиков» и «античудиков» носит конечно же условный характер, имеет чисто служебное значение. На самом деле они, как и рассказы, не поддаются классификации. Каждый сам по себе, на свой манер, совершенно индивидуальная фигура. Что же до чудинки, до сдвига, то – и здесь корень творческой позиции Шукшина, его устой – это вовсе не особенность ЕГО героев. Это – то, что присуще каждому человеку вообще. Отличие одного от всех других, непохожесть – это и есть сущность человеческой натуры, семя, которое, однако, может дать пышные, добрые всходы, а может увять или развиться в условиях, которые делают из человека нравственного урода, пустышку, античудика. Шукшин не коллекционирует чудаков, а просто обнаруживает закавыку в каждом, кого встречает на пути.

В. М. Шукшина интересует личность в моменты наивысшего напряжения чувств, поэтому эмоционально-оценочная лексика в его рассказах выполняет важные стилистические задания, направленные на формирование идиостиля.

Писатель никогда не остаётся безучастным к своему страдающему, ищущему герою, поэтому эмоционально-оценочная лексика характеризует и авторскую речь, и речь персонажей, хотя соотношение их может быть далеко не одинаковым вследствие разных идейно-художественных задач.

Отличительной чертой многих рассказов В. М. Шукшина является использование эмоционально-оценочной лексики для характеристики своих героев.

1.7. Оценочная лексика как средство отражения авторской позиции.

В данной работе нас будет интересовать проблема функционирования эмоционально-оценочной лексики в рассказах В. М. Шукшина.

По мнению Арутюновой Н. Д. И Вольфа Е. М. [Арутюнова Н. Д. 1988; Вольф Е. М. 1985], основная сфера значений, которую обычно относят к оценочным, связана с признаком «хорошо»/«плохо». Так как именно такое деление оценки предполагает высказывание о ценностях. И здесь как раз лингвистам помогают такие науки, как логика, философия, этика. Предметом изучения которых, к примеру последней, является изучение добра и зла («+» и «-»), а значит и семантики оценочных слов. Такое деление на «хорошо»/«плохо» берётся за основу и в нашем исследовании семантики оценочных наименований лица в рассказах Шукшина В. М.

Однако некоторые исследователи [Хидекель С. С., Кошель Г. Г. 1983] выделяют шкалу оценок не из двух составляющих – «+» и «-» («хорошо»/«плохо»), а из трёх – «+», 0, «-», где нуль, нулевая оценка, содержит норму, от которой идут отклонения к «+» или «-».

Исходя из представлений о ценностном характере объективной картины мира, можно говорить о делении на добро и зло, а соответственно на «хороший» и «плохой». Поэтому, например, Вольф Е. М. [Вольф Е. М. 1985] считает, что оценка «хорошо» может означать как соответствие норме, так и превышение её, в то время как оценка «плохо» всегда означает отклонение от нормы.

Арутюнова Н. Д. [Арутюнова Н. Д. 1988] выделяет два типа аксиологических значений: общеоценочное и частнооценочное. Первый тип реализуется прилагательными «хороший» и «плохой», с различными стилистическими и экспрессивными оттенками, эти прилагательные выражают «холическую оценку, аксиологический итог». Во вторую группу входят « значения, дающие оценку одному из аспектов объекта с определённой точки зрения». Эту группу частнооценочных значений она делит на сенсорные, сублимированные и рационалистические оценки, которые в свою очередь имеют дальнейшее дробление.

В результате познания и осмысления действительности субъект его, следовательно, превращается в субъект оценки. В оценке сливаются воедино интересы субъекта как осознание потребности и информации а свойствах объекта, то есть знание о соответствии/несоответствии объекта интересам субъекта. Таким образом, оценка – выражение отношения говорящего к предмету речи.

В философской и лингвистической литературе [Арутюнова Н. Д. 1988; Вольф Е. М. 1985] выделяются следующие основания оценки:

-   соответствие/несоответствие требованиям субъекта;

-   пригодность/непригодность для практического использования субъектом;

-   способность/неспособность влиять на здоровье и психику субъекта;

-   соответствие/несоответствие желаниям, вкусам, интересам индивида.

Следовательно, признаётся существование оценок объективных, рациональных, неэмоциональных, хотя они субъективны по своей природе (делаются субъектом оценки) и оценок субъективных, зависящих от эмоционального отношения и эмоционально-психологического состояния субъекта оценки.

Предлагаются различные типологии субъективных оценок, основанные на особенностях точки зрения, с которой производится оценка: внутренней (ощущение, эмоция) или внешней (образец, стандарт).

В своих исследованиях языковеды [Буслаев Ф. И. 1992; Лысенко В. И 1996] стремятся описывать механизм выражения эмоции как элементов языковой семантики. В этом же русле работает Харченко В. К. В своей работе «Разграничение оценочности, образности, экспрессии и эмоциональности в семантике слова» он пишет: «Изучение смысловой структуры слова включает в себя анализ всевозможных «полутонов»: оценочности, эмоциональности, образности, экспрессии, которые представляют собой существенный признак многих слов [Харченко В. К. 1976]. В совокупности эти категории определяют термин коннотация», то есть «эмоциональная, оценочная или стилистическая окраска языковой единицы узуального или оппазионального характера [Лингвистический энциклопедический словарь 1985].

Явление коннотации рассматривается во многих лингвистических работах. Харченко пишет, что каждый из вышеперечисленных коннотативных элементов в семантике слова имеет качественное своеобразие.

В результате категория коннотации становится связующим звеном семантики и прагматики знака. В то же время на настоящем этапе развития лингвистики проблематичным является статус коннотации и объём понятия и его содержания. Мы понимаем коннотацию как прагматическое явление, связанное со всеми уровнями языка.

Традиционно выделяются следующие структурные элементы конструкта коннотации:

-   эмоциональный;

-   оценочный;

-   экспрессивный;

-   функционально-стилистический.

Так, понятие коннотации может сводиться лишь к некоторым из перечисленных элементов:

-   эмоциональности и экспрессивности;

-   эмоциональности и стилистической функции;

-   эмоциональности;

-   экспрессивности.

С другой стороны, в структуру понятия коннотации могут вводиться:

-   образность;

-   интенсивность;

-   оценочность.

Наряду с отмеченными расхождениями ни одним исследователем не отрицается наличие экспрессивного фонда языка – особой структурированной подсистемы, объединяющей разные языковые уровни. Что касается лексического уровня, то при неразработанности аппарата единицы данной подсистемы обозначаются следующим образом:

-   «экспрессивы»;

-   «эмотивы»;

-   «эмоционально-оценочная лексика»;

-   «экспрессивно-оценочная лексика»;

-   «слова с положительной и отрицательной субъективной экспрессивностью».

Границы данной подсистемы также вызывают разногласия.

В структуре коннотации выделяются довольно разнородные элементы, однако наибольший интерес представляет, видимо, вопрос о соотношении эмоции и оценки. Ведущая роль в структуре коннотации последней определяется важностью оценки как гносеологической категории, поскольку нельзя изучать действительное положение вещей, не оценивая его.