МИФОЛОГИЧЕСКИЙ И МЕТАФОРИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ РОМАНА

2.4. МИФОЛОГИЧЕСКИЙ И МЕТАФОРИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ РОМАНА

Несмотря на несомненную оригинальность романа “Отцы и дети” мы не можем не обратить внимание и не провести парал­лели с произведениями других авторов, а так же не отметить связь романа со все мировой мифологией. Роман Тургенева чрезвычайно символичен.

Например, третья глава романа “Отцы и дети” целиком по­священа разговорам только что встретившихся после долгой разлуки родственников. В числе прочих новостей упоминается, что умерла няня. Няня в русской литературе — персонаж весьма примечательный. В “Евгении Онегине”, “Обломове”, “Войне и мире” добрая старушка оказывает важное благотворное влияние на главных героев, пересказывает им “преданья простонародной старины”, а иногда выступает в роли предсказателя судьбы (например, нянина сказка про Емелю оборачивается моделью по­ведения взрослого Обломова) или в роли своеобразного ангела-хранителя (няня в “Войне и мире” зажигает перед образами венчальные свечи князя Андрея, что, по поверьям, помогает в тяжелые минуты жизни). И так далее. Но Аркадий же у Тургене­ва, похоже, вовсе не склонен видеть в воспоминаниях о няне некую моральную опору, вспомнив о доброй старушке при виде сшитого ею одеяла, “пожелал ей царствия небесного” и крепко заснул, чтобы, проснувшись, более не возвращаться к ней мыс­лями.

Зачем же тогда Тургенев вводит в свое произведение упо­минание о няне?

Посмотрим, в каком контексте упоминается смерть няни в романе Тургенева. У отца с сыном зашел разговор о любви к родным местам. Аркадий, восхищающийся пейзажем, вдруг “бро­сил косвенный взгляд назад” (по направлению к тарантасу Ба­зарова) и умолк.

Через несколько минут уже не безмолвное, а весьма бесце­ремонное вмешательство Базарова прерывает декламирование Ни­колаем Петровичем стихов из “Евгения Онегина”. Стихи эти, правда, не о няне, не о родном доме и не об “отеческих гро­бах”, а о любви, но смысл эпизода не только в содержании прерванной цитаты, а именно в решительном приговоре Базарова устаревшим, с его точки зрения, сентиментальности, “роман­тизму” и питающим этот романтизм “старинным былям”, которые Татьяне Лариной или Андрею Болконскому могли даже объяснить современность.

Упоминание о няне, которая должна, по замыслу автора, ассоциироваться с народной культурой, поверьями, преданиями и, конечно, такой первостепенной для русского сознания фигу­рой, как Пушкин, — один из первых намеков на вечный, вневре­менный, или, как писал Н. Страхов, “всегдашний” аспект рома­на, посвященного, казалось бы, самым животрепещущим пробле­мам современности[9].

Не есть ли эти новые проблемы и новые люди на самом деле новые воплощения старого мифа? И если для этих новых людей старинные предания мертвы, погибли вместе с няней, то... Тем хуже для новых людей.

“Отцы и дети” открываются точной датой (20 мая 1859 го­да). Первым же персонажем, о котором говорится как о челове­ке “новейшего, усовершенствованного поколения”, оказывается лакей Петр. Он копирует привычки хозяев, как и, например, Яша в “Вишневом саде”. Петр даже носит “бирюзовую сережку” в качестве “охранительного талисмана”. Вера в талисманы коми­чески не согласуется с “усовершенствованностью” Петра, но в этом он подражает Павлу Петровичу, в чьей жизни, возможно, талисманы играют значительную роль. Более того, материалист, нигилист и атеист, Базаров в конце концов тоже окажется под­властен приметам, талисманам, “преданьям простонародной ста­рины” и вообще глубокой мистичности всего сущего, которую он так яростно отрицал в начале романа.

В сущности “Отцы и дети”, роман о нигилисте, можно было бы назвать романом о талисмане. Чрезвычайно важную роль в поэтике тургеневского романа играют предметно-символические детали, а среди этих деталей особо выделяются два типа: сим­вол-талисман и зоологические или растительные параллели, связанные персонажами. Причем детали того и другого типа мо­гут пониматься и как средства социально-психологической ха­рактеристики персонажей, даже приметы времени (если читать “Отцы и дети” как роман о современности), и как указание на тайные силы, управляющие миром (если рассматривать роман как произведение о причинах вечного повторения древних сюжетов в жизни ушедших, современных и будущих поколений).

Что означает “одинокий опал” Павла Петровича? Утончен­ность и продуманность туалета, несколько смешную в деревне и противопоставленную демократическим вкусам Базарова, или не­что большее? А может быть, это талисман Павла Петровича? Опал был излюбленным украшением римских патрициев, а в сред­ние века существовало поверье, что этот камень делал людей меланхоликами. “Камень одиночества, символ разрушенных иллю­зий и обманутых надежд”[10], а также замкнутости и аристокра­тизма весьма подходит Павлу Петровичу. Но возникает вопрос: сознательно ли Павел Петрович избирает камень с подобными свойствами. Некоторый свет на это проливает история перстня-талисмана со сфинксом.

У талисмана этого был прототип. “От графини Воронцовой, вызвавшей к жизни несколько прекраснейших страниц русской поэзии, Пушкин получил в дар заветный перстень с восточными письменами. Когда Пушкин был убит, Жуковский снял этот пер­стень с остывшей руки волшебника, и в свой час он достался Тургеневу, и в свой час от лучшего чарователя русской худо­жественной прозы этот перстень достался Полине Виардо, люби­мой женщине. От женщины — к поэту и от поэта — к женщине, круг завершился. Восточные письмена талисмана осуществили свою ворожбу не напрасно”. Так писал Константин Бальмонт в замечательном эссе о Тургеневе “Рыцарь Девушки-Женщины”[11].

Свободен ли от мифов и талисманов “отрицатель” Базаров?. Чем решительнее отрицание, чем менее обнаруживает оно коле­баний и сомнений, тем лучше, тем могущественнее авторитет, тем возвышеннее идол, тем непоколебимее вера. Не только идол, но и талисман есть у Базарова. Это, по замечанию Кат­кова, книжка Бюхнера, играющая роль какого-то талисмана. Ту же мысль высказывают и современные исследователи: “Нетрудно заметить, что книга Бюхнера имеет для Базарова особенное значение. Герой часто носит ее с собой и, при случае, пусть несколько пренебрежительно, но рекомендует читать окружающим, словно новоявленный проповедник. Действительно, уже вскоре после своего появления сочинение Бюхнера воспри­нималось современниками, вследствие необыкновенной популяр­ности, в качестве своего рода “библии материализма”. И не­смотря на то, что все в романе, включая самого автора, под­черкивают, будто Базаров ни во что не верит, нельзя не заме­тить, что именно в свою “библию” силы и материи он как раз верит, причем верит неутомимо и даже идеально, почти по-шил­леровски”. Интересно, что Базаров недоволен почти молитвен­ным отношением Николая Петровича к Пушкину и неизменно пре­рывает неоднократные попытки Кирсанова обратиться к автори­тету великого поэта. Однако неудача Базарова в попытке заме­нить томик Пушкина в руках Николая Петровича сочинением Бюх­нера приобретает символический смысл. Пушкинская поэзия освещает весь роман — от цитируемых Николаем Петровичем сти­хов из “Евгения Онегина” (3-я глава) до перифраза в послед­ней главе строк из стихотворения “Брожу ли я вдоль улиц шум­ных...» («...о том великом спокойствии “равнодушной” приро­ды...»). Получается, что никакая наука не заменит веру и ис­кусство, никакая польза не заменит любовь и поэзию. Вспом­ним, что позже, в эпизоде разговора Базарова с Фенечкой “ученая книга, мудреная” со статьей “о креозоте” “скользнула со скамейки на землю” как раз в тот момент, когда Базаров увлеченно говорил комплименты Фенечке... Наконец, в послед­них словах умирающего Базарова не поминается никакая наука. Слова “Дуньте на умирающую лампаду” звучат романтично, а фраза “Теперь... темнота...” не случайно перекликается с гамлетовской “The rest is silence” (“Дальше – тишина”).

Этими же словами, кстати, заканчивается тургеневская по­весть: “Довольно”. Оказывается, в конце романа Базаров сам заговорил, как Пушкин или Тургенев. Можно даже сказать, что Пушкин — это талисман всего тургеневского романа. Тургеневу близка мудрая позиция автора “Евгения Онегина” (“Но я молчу: Два века сорить не хочу”) и вообще та особенность пушкинско­го творчества, о которой хорошо сказал В.Н. Турбин: “Любимый прием Пушкина: повторять в современности древность...”[12]. Ра­нее это, хотя и с явным неудовольствием, отмечал И.Ф. Аннен­ский, писавший о Тургеневе: “Это был пушкинец, пожалуй, са­мый чистокровный. Тургенев гармонизировал только старое, весь среди милых его сердцу условностей. Для Тургенева даже новое точно когда-то уже было...”[13].

Обращают на себя внимание и неоднократные упоминания о заразных заболеваниях, эпидемиях, вспыхивающих то тут, то там в неспокойное лето 1859 года. “Холера стала появляться кое-где по окрестностям”, именно с Павлом Петровичем случа­ется “довольно сильный припадок”, причем Павел Кирсанов — единственный обитатель Марьина, упорно отказывавшийся (до дуэли) от медицинской помощи Базарова. Упоминается (в рас­сказах Василия Ивановича) “любопытный эпизод чумы в Бессара­бии”, хотя и давний. Наконец, роковой порез Базаров получает при вскрытии трупа тифозного больного (тоже заразная бо­лезнь!). Таким образом, в романе Тургенева силы матери-при­роды наказывают храбреца, самоуверенно бросившего вызов ро­ку. Мотив ослепления перед смертью можно усмотреть также в последних словах Базарова, которые мы выше сравнивали с по­следними словами Гамлета.

Здесь мы рассмотрели лишь небольшую часть всех перепле­тений романа с мифами и легендами мира. Базаров, Кирсанов, женщины, присутствующие в романе и даже слуга – все в пони­мании Тургенева зависимы от талисманов, их жизни переплетены между собой и закольцованы.

 

 

 

 

О чем он думал, прожив красивую жизнь и уходя с этой земли? О чем вспоми­нал, лёжа у окна виллы в Буживале близ Па­рижа, глядя на проплывающие по Сене бар­жи и лодки, на зеленые луга, каштаны, то­поля, ясени, плакучие ивы, на сверкающие облака? О чем он думал, уходя?

 

С. Марков

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Русская национальная культура сложилась в явление само­бытное, яркое, значительное и заняла достойное место в миро­вой культуре, пройдя сложный, тернистый, полный драматизма путь. Сердца и души людей, непосредственно причастных к соз­данию российской духовности, не только испытали все перипе­тии ее развития, но и приняли на себя огромный груз ответ­ственности за состояние духовной жизни своего народа. Их имена не остались в истории застывшими вехами памяти ушедше­го времени - они продолжали служить потомкам. К ним мысленно обращались в самые тяжелые годы испытаний, когда одолевали сомнения и покидала вера в добро и справедливость. Именно эти носители национального духа являлись тем мерилом обще­ственной гармонии и человеческого достоинства, потеря кото­рых оборачивалась злом, приводила к кровопролитию, брато­убийству, отбрасывая развитие страны назад - на десятилетия.

Одним из таких рыцарей духа был известный русский писа­тель Иван Сергеевич Тургенев, которому и посвящена данная работа.

Жизнь И.С. Тургенева сложилась так, что большую ее часть он провел за рубежом, но душа его никогда не изменяла России - с ней были связаны постоянно его думы, заботы и боль, к ней обращено его творчество.

Как писал Д.С. Мережковский в своей статье “Тургенев”, в России, “в стране всяческого, революционного и религиозного, максимализма, стране самосожжений, стране самых неистовых чрезмерностей, Тургенев едва ли не единственный, после Пуш­кина, гений меры, и, следовательно, гений культуры. Ибо что такое культура, как не измерение, накопление и сохранение ценностей?”

Но этим значение Тургенева для русской и мировой культу­ры не исчерпывается. Будучи одним из самых образованных лю­дей своего времени, обладая чрезвычайно широким кругом обще­ния, включавшим выдающихся и талантливых людей Европы, он впервые, пользуясь своим авторитетом, познакомил европейцев с наиболее яркими явлениями русской культуры и, в первую очередь, с А.С. Пушкиным, Л.Н. Толстым, Ф.М. Достоевским. Именно Тургенев сыграл решающую роль в изменении взгляда на Россию как на страну вторичной, подражательной культуры, как на “землю варваров”.

Д.С. Мережковский писал об этом: “Гений меры - гений За­падной Европы. Европе и открылся Тургенев, первый из русских писателей. Несмотря на европейскую славу Л. Толстого и До­стоевского, последняя русская глубина их остается Европе чуждою. Они удивляют и поражают ее; Тургенев пленяет. Он ей родной. Она почувствовала в нем впервые, что Россия тоже Ев­ропа”.

Тургенев прочно занял одно из ведущих мест в европейской культуре, оказывая на нее заметное влияние. Эту миссию пред­ставителя русской культуры за рубежом трудно переоценить.

А чем был Тургенев для России? Как мы уже отмечали в на­шей работе, Тургенев сыграл для развития литературы и обще­ственного строя России огромную роль. Исследователи и совре­менники давали творчеству Тургенева неоднозначные оценки, но, думается, значение творчества писателя это не преумень­шает.

Роман “отцы и дети”, которому посвящено данное исследо­вание, вызвал бурные споры при своем появлении. Дискуссии вокруг проблематики романа и трактовки образа его центрального героя продолжаются и поныне. Они свидетельство сложности проблем русской действительности 60-х годов XIX века, нашедших отражение в романе, сложности и неоднознач­ности отношения Тургенева к этим проблемам.

В своей работе мы заострили внимание на таких важных проблемах, как смысл названия романа. Ведь не секрет, что долгое время в период существования СССР исследователи пыта­лись свести суть романа к классовой борьбе, борьбе нового человека Базарова с буржуазией, к развенчанию крепостни­чества. Однако, с высоты нашего времени мы склонны видеть в романе “Отцы и дети” более глубоко поставленные вопросы и проблемы, в решении которых автор романа не так однозначен.

При анализе романа нас привлекла проблема существования “психологической пары”. Именно в этом мы видим одну из важ­ных особенностей романа. Противопоставления героев многооб­разны, они позволяют лучше понять особенности их характера, в противопоставлении даются особенности поведения героев, их поступки, что позволяет воспринимать их более ярко, прово­дить сравнения.

Основная новизна работы заключается в рассмотрении сим­волов и мифов, связанных с содержанием романа, мы отметили глубокую его символичность, неразрывную связь нового мира с миром старым. При ближайшем рассмотрении образ Базарова уже не кажется нам чрезмерно правильным, и уж тем более мы не приписываем ему место главного борца за Россию.

Наличие вещей-символов, параллели с произведениями дру­гих авторов (в частности, мы провели параллель с произведе­ниями Чехова, с древними мифами) говорит о том, что Турге­нев, как мастер слова, наполнил смыслом не только поступки героев, их взаимоотношения, но и вещи, которые сопутствуют героям, окружают их.

Нельзя также было пройти мимо ранних работ Тургенева. Мы постарались проследить становление Тургенева как автора, рассмотрели раннее и последующее творчества писателя, попы­тались разобраться с особенностями биографии писателя и в том, каким образом его жизнь отразилась на его творчестве.

В целом, данная работа, как заявлено в ее названии, должна помочь в раскрытии романа “Отцы и дети” в современном аспекте изучения классики. На современном этапе развития ли­тературоведения нельзя допустить однобокого и пронизанного коммунистическими идеями рассмотрения произведений. Именно неразрывная связь текста с биографией автора, с исторически­ми изменениями общество в период написания произведения, связь его с ранним творчеством писателя позволит дать наибо­лее полную оценку произведению.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.Батюто А. Тургенев – романист. - Л.: Наука, 1972. - 390 с.

2.Богословский Н.В. Тургенев. - М.: Молодая гвардия, 1964.

3.Бялый Г. Первый роман Тургенева//Тургенев И.С. Рудин. - М.: Детская литература, 1990. - 160 с.

4.Бялый Г.А. Роман Тургенева “Отцы и дети”. - М.-Л.: Госли­тиздат, 1963.

5.Бялый Г.А. Тургенев и русский реализм. - М.-Л.: Советский писатель, 1962.

6.Бялый Г.А., Муратов А.Б. Тургенев в Петербурге. - Л.: Ле­низдат, 1970. - 376 с.

7.Винникова Г. Тургенев и Россия. - М.: Советская Россия, 1986. - 416 с.

8.Гин М. Эпическая масштабность “Записок охотника”//Литера­тура в школе. - 1979. - №2.

9.Голубков В.В. Художественное мастерство Тургенева: Пособие для учителя. - М.: Учпедгиз, 1960.

10.Дмитриев Ю.В. Впечатления учеников о пейзаже в “Записках охотника”//Литература в школе. - 1981. - №5.

11.Добин Е. Сюжет и действительность. - Л.: Советский писа­тель, 1976. - 496 с.

12.Жизнь и творчество Тургенева И.С. Материалы для выставки в школе и детской библиотеке. - М.: Детгиз, 1957.

13.Житова В.Н. Воспоминания о семье И.С. Тургенева. - Крас­ноярск, 1986. - 224 с.

14.Крундышев А. О Базарове и базаровщине//Литература в шко­ле. - 1980. - №4.

15.Курлядский Г.Б. Тургенев и литературно-критические на­правления 50-х годов 19 в. - М., 1986.

16.Курляндская Г.Б. Типология героев в произведениях Тургенева//Литература в школе. - 1999. - №6.

17.Маркович В.М. Кто такой Базаров?//Литература в школе. - 1981. - №4.

18.Муратов А.Б. Тургенев – новеллист. - М.: ЛГУ, 1985.

19.Недзвецкий В.А. Противники и собратья по судьбе. Базаров и Павел Кирсанов//Литература в школе. - 1998. - №7.

20.Полтавец Е.Ю. Сфинкс. Рыцарь. Талисман. Мифологический и метафорический контекст романа И.С. Тургенева “Отцы и де­ти”//Литература в школе. - 1999. - №1, 6.

21.Соколова Г.П. На урок – с И.С. Тургеневым (Нравственное, интеллектуальное и речевое развитие учащихся V-X клас­сов)//РЯШ. - 2000. - №4.

22.Троицкий В.Ю. Книга поколений: О романе И.С. Тургенева “Отцы и дети”. - М.: Книга, 1979. - 112 с.

23.Тургенев И.С. в воспоминаниях современников. - М.: Прав­да, 1988.

24.Тургенев И.С. В русской критике. Сборник статей. - М.: Гослитиздат, 1953.

25.Тургенев И.С. В школе: Пособие для учителей. - М.: Просвящение, 1981.

26.Тургенев И.С. Вопросы биографии и творчества/Под ред. Н.Н. Мостовской, Н.С. Никитина. - Л.: Наука, 1990. - 294 с.

27.Тургенев И.С. Записки охотника; Романы; Повести и рассказы; Стихотворения в прозе; Статьи. - М.: Слово, 1999.

28.Тургенев И.С. Избранное. - М.: Детская литература, 1976.

29.Тургенев И.С. Накануне; Отцы и дети. - М.: Просвещение, 1987.

30.Тургенев И.С. Отцы и дети. Статья Д.И. Писарева. - М.: Детская литература, 1973.

31.Тургенев И.С. Отцы и дети/Поясн. ст. и примеч. Н.В. Богословского. - М.: Сов. Россия, 1985.

32.Тургенев И.С. Полное собрание соч. в 30-и томах. - М.: Наука, 1978.

33.Тургенев И.С. Статьи и воспоминания. - М.: Современник, 1982.

34.Тургенев И.С. Статьи о писателях. - М., 1957.

Шаталов С.Е. Художественный мир И.С. Тургенева. - М.: Наука, 1979. - 312 с.

[1]Тургенев И.С. Литературные и житейские воспоминания. Собрание сочинений., т.10. - М.: Правда, 1949.

[2]Голубков В.В. Художественное мастерство И.С. Тургенева. - М.: Учпедгиз, 1955. - С.12.

[3]Белинский В.Г. Собрание сочинений с 3-х томах, т.1. - М., 1948. - С.468.

[4]Белинский В.Г. Избранные сочинения. - М.: Огиз, 1947. - С.959.

[5]Басовская Е.Н. Русская литература. Вторая половина ХХ века. - М.: Олимп, 1998. - С.80.

[6]Шаталов С.Е. Художественный мир И.С. Тургенева. - М.: Наука, 1979. - С.22.

[7]Бушмин А.С. Об аналитическом рассмотрении художественного произведения. - М., 1995.

[8]Бахтин М.М. Слово о романе. - М., 1989.

[9]Страхов Н.Н. Литературная критика. - М.: Современник, 1984. - С.208.

[10]Грачева Г.В. Грани самоцветов//Литература в школе. - 1998. - №1.

[11]Бальмонд К. Избранное. - М.: Художественная литература, 1983. - С.615.

[12]Турбин В.И. Поэтика романа А.С. Пушкина “Евгений Онегин”. - М.: МГУ, 1996. - С.266.

[13]Анненский И.Ф. Избранное. - М.: Правда, 1987. - С.439.