ЗАКОНОМЕРНОСТИ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА ОТ АВТОРИТАРИЗМА К ДЕМОКРАТИИ

1.2 ЗАКОНОМЕРНОСТИ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА ОТ АВТОРИТАРИЗМА К ДЕМОКРАТИИ

Многие авторитетные политологи и публицисты уже несколько лет утверждают, что Россия — в её сложнейшем экономическом и национально-государственном положении — не сможет свершить "революционный скачок" от тоталитаризма к демократии, минуя фазу авторитарного управления[17]. Схожей убежденности в необходимости такой фазы для общества с еще не разрушенным "реальносоциалистическим" хозяйствованием придерживается и большинство политиков, действующих в исполнительных структурах. После августа 1991 г. целый ряд установлений российской верховной власти позволил увидеть контуры формирующегося авто­ритарного режима, за какими бы политическими метафорами он ни скрывался. Налицо более или менее сложившийся и возглавляемый лидером с достаточно сильной харизмой авторитарный блок власти, участники которого — на разных исполнительных уровнях — сосредоточили в своих руках существенную часть властных прерогатив. "Существенную часть", но не всю власть. Перед обществом продолжает стоять труднейшая задача колоссальной исторической значимости — лик­видация старых, глубоко укоренившихся тоталитарных структур, держащих по сию пору в "иде­ологических шорах" и в повиновении значительную часть трудового населения. Глубоко ошибочна незатейливо повторяемая в печати легенда о якобы состоявшемся сломе старых структур. Если они отчасти ликвидированы на уровне КПСС, то иначе обстоит дело с уровнем местной власти (где широко представлена бывшая номенклатура КПСС), ВПК, колхозов и совхозов, администраций предпри­ятия, их союзов и т.д.

Логика цивилизованного исторического развития такова, что рано или поздно наше общество, в каком бы виде не закрепился в нем авторитаризм, в очередной раз после 1917 г. стоит перед проблемой выбора пути к подлинно демократическим формам правле­ния. К нему надо готовиться, его надо предвидеть, обсуждать, дабы не оказаться вновь застигнуты­ми "врасплох", когда все решается методом проб и ошибок. Конечно, путь каждого общества уникален и принципиаль­но неповторим в главном, но все же не настолько, чтобы отказаться от апробированных цивилиза­цией вариантов, иначе дорóга к демократии окажется мучительнее и длиннее, чем могла бы быть.

Людям, живущим в период "смутного времени" смены политических режимов, жизнь в обществе подчас представляется хаосом и нераз­берихой. Тем не менее, анализ большого числа случаев перехода от авторитаризма к демокра­тии позволяет выделить общие закономерности, примерные этапы этого процесса и, если не пред­сказать развитие событий в каждом конкретном случае, то, по крайней мере, указать на проблемы, которые следует решать политическим руководством в определенных обстоятельствах и в определенной последовательности, чтобы переход прошел плавно и завершился установлением стабильной формы государства.

Демократизация стран с тоталитарными режи­мами имеет свои особенности, так как авторита­ризм и тоталитаризм во многом отличаются друг от друга. В отличие от авторитаризма тота­литаризм практически стирает границы между государством и обществом, стремясь контроли­ровать все стороны жизни человека. Плюрализм отсутствует не только в гражданском обществе, но и в правящей элите. Стержнем всей тотали­тарной системы является единая идеология и хо­рошо организованная единая партия. Личность лидера может не иметь большого значения. В ав­торитарном же режиме четко разработанная идеология не обязательна. Правящая элита, как правило, неоднородна и опирается на блок соци­альных, политических и иных сил, которые во многом различны, но имеют общую заинтересо­ванность в осуществлении власти авторитарны­ми методами. В этом смысле можно говорить о наличии при авторитаризме "ограниченного плюрализма". Именно поэтому гораздо бóльшую роль в этой системе играет лидер, который пользуется авторитетом у всех течений правящего блока и следит за поддержанием баланса инте­ресов его участников. При том, что авторитарная власть, так же как и тоталитарная, не ограниченa законом и во многом опирается на репрессии, авторитаризм не носит всепроникающего характера и не стремится, как тоталитаризм, по­литизировать население. Наконец, весьма суще­ственным является различное соотношение пол­итической и экономической систем. Если для тоталитаризма характерно стремление распро­странить прямое политическое регулирование и на сферу экономики, то авторитаризм может со­четаться как с централизованной экономикой, так и с рыночной, которая может быть весьма эффективна, При авторитаризме, таким обра­зом, политическая система обладает большой ав­тономией по отношению к экономической, в свя­зи с чем и кризис авторитарного режима разви­вается как внутриполитический, часто на фоне высокой экономической конъюнктуры. Полити­ческая система при тоталитаризме гораздо более прочна, но она, как правило, срастается с эконо­микой. Именно поэтому подрывает ее не внутри­политический кризис, а военное поражение ли­бо (как в нашей стране) кризис экономических структур. Таким образом, если переход от авто­ритаризма к демократии означает, прежде всего, смену политического режима, то переход от то­талитаризма к демократии подразумевает и сме­ну социально-экономического строя, что суще­ственно осложняет задачу. Значительно боль­шие сложности возникают и в связи с тем, что тоталитарная элита более однородна, чем авто­ритарная, поэтому отстранение её от власти тре­бует гораздо больших усилий[18].

Несмотря на указанные различия, многие закономерности, открытые при изучении эволю­ции авторитарных режимов, действуют и в пере­ходный период от тоталитаризма к демократии. Вот почему для России так важен опыт становления де­мократии в тех странах, где такая эволюция уже завершилась.

Переходный период от авторитаризма к де­мократии ограничен, с одной стороны, началом кризиса авторитарного режима, а с другой, установлением и началом стабильного функционирования одной из форм демократического режима.

Кризис авторитарного режима и его либера­лизация. Динамику вызревания внутреннего полити­ческого кризиса авторитаризма можно предста­вить себе в виде совокупности кризисных явле­ний, часть которых охватывает государственные институты и порядок их функционирования; другая же часть представляет собой процессы, происходящие в политической элите, и она свя­зана с действиями отдельных лидеров, ускоряю­щими или замедляющими созревание политиче­ского кризиса. Отдельно стоит вопрос о влиянии на кризис авторитарного режима процессов, происходящих в гражданском обществе. Оче­видно, что все эти процессы и явления взаимо­связаны и могут быть выделены лишь в аналити­ческих целях.

Кризис институтов авторитарного госу­дарства связан, прежде всего, с несовершенно­стью проблемы преемственности. Политиче­ская система авторитарного государства, как правило, строится таким образом, что процесс принятия политических решений, в конечном счете, замыкается на одном человеке — диктаторе, лидере военной хунты, авторитарной партии или блока сил и т.п. Это значит, что нет четкой институционализации и регламентации полити­ческого процесса. Система институтов носит вторичный характер: парламент (если он есть), как правило, не представителен, назначение его членов контролируется диктатором, законода­тельная власть фактически подчиняется испол­нительной. Последняя же, как и судебная, цели­ком контролируется авторитарным лидером. Институты государства могут быть в любой мо­мент переформированы или распущены. Такая система нормально действует, пока диктатор жив и здоров. По мере приближения его естест­венного конца все острее встаёт проблема преем­ственности. Члены правящей элиты, сознавая, что с уходом диктатора может образоваться опасный вакуум власти, пытаются заранее реформировать систему принятия политических решений, устранив её зависимость от одного че­ловека и создав полноценные органы государст­венной власти. Но таковыми они могут стать лишь в случае, если диктатор добровольно согла­сится передать им власть. На это, как правило, ни один диктатор не идет, если его к тому не вынуждают обстоятельства. Слабость институ­циональной системы становится очевидной по­сле смерти диктатора.

Ослабление или развал правящего блока также относятся к внутренним кризисным про­цессам авторитарного режима. По мере расщеп­ления сферы общих интересов и ослабления спо­собности диктатора поддерживать равновесие в авторитарном блоке могут возникнуть центро­бежные тенденции. Признаком его ослабления является рост явных и скрытых политических конфликтов внутри правящей элиты, вследствие чего режим уже не в состоянии противостоять расширению плюрализма, существовавшего до этого лишь в рамках господствующего союза сил; снижается эффективность решений, при­нимаемых режимом, что ведет к ослаблению его легитимности.

Ослабление или потеря режимом легитим­ности, то есть общего согласия по поводу закон­ности существующей власти, является важной составляющей его политического кризиса. Сни­жение легитимности, однако, не всегда вызыва­ет его кризис. Если правящая коалиция сплоче­на, а деятельность оппозиции не допускается, то на уровне масс режим может быть вообще неле­гитимен, но при этом сохраняется политическая стабильность. Последняя же нарушается, когда наряду с потерей авторитаризмом легитимности в обществе зарождается новая сила, приобрета­ющая большую легитимность.

Причины, приводящие к кризису авторита­ризма, обычно развиваются одновременно, вза­имно усиливая друг друга. Так, споры вокруг ин­ституционального урегулирования усиливают раскол правящего блока, что приводит к сниже­нию способности режима к репрессиям и, как правило, к оживлению гражданского общества. Происходит снижение легитимности режима не только на уровне масс, но и на уровне элит. В правящей элите возникают течения, по-разному представляющие себе пути выхода из кризиса. Их может быть несколько, но условно все данные течения могут быть разделены на две группы. Сторонники "жесткой линии" считают не­обходимым повысить сплоченность правящей элиты путем возврата к фундаментальным цен­ностям режима. Если это невозможно, то поло­жение может спасти перехват власти одним из компонентов правящего блока (как правило, ар­мией).

Сторонники "мягкой линии" считают такое решение опасным для режима, так как оно не устраняет причины внутренних политических кризисов. Они видят выход в приспособлении режима к изменившимся обстоятельствам путем его контролируемой либерализации — предо­ставления гражданам некоторых прав и свобод, перехода к "ограниченной демократии", иначе говоря, к такой политической системе, при кото­рой существуют формальные атрибуты демокра­тии: парламент, регулярные выборы, возможно даже оппозиционные организации, но фактиче­ски ничего не меняется — процесс принятия ре­шений продолжает строиться на авторитарных принципах. Это значит, что реальная конкурен­ция за политическую власть не допускается, и деятельность оппозиции не может выходить за рамки, угрожающие основам системы.

 Переход обычно начинается тогда, когда верх в элите берут сторонники "мягкой линии", начинающие либерализацию. Понятие решения о либерализации порождает в любом авторитарном обществе ряд однотипных тенденций, которые раз­личаются лишь по степени интенсивности. Оживление гражданского общества являет­ся одним неизбежных последствий начала либе­рализации. Предоставление некоторых свобод приводит к тому, что начинает возрастать инте­рес к политике. Идет поиск новых идеалов и политических идентичностей. Растет правоза­щитное движение, появляются независимые профсоюзы. Рано или поздно неизбежно начи­нает формироваться открытая политическая оп­позиция режиму.

Её возникновение ставит сторонников "мяг­кой линии" перед сложным вопросом: как к ней относиться? Есть три варианта. Первый — пода­вить ее. Издержки такого решения, однако, мо­гут быть слишком велики — процесс контролируемой либерализации прервется, проблемы породившие кризис, останутся, возрастет меж­дународная изоляция режима. Второй — игнорировать оппозицию, не подавляя ее, но и не допуская в "большую" политику. Это, однако, ведет к радикализации оппозиции, к тому, что она приобретает ярко выраженный антисистем­ный характер, отвергая как возможность сотруд­ничества с авторитарной элитой, так и эволюци­онного перехода и выступая за полный демонтаж системы, а уж потом за создание новой. Воз­рождение гражданского общества поставляет ей новых сторонников, которые также становятся приверженцами радикальных идей. В обществе нарастает конфронтация и раскол. Это усилива­ет опасность насильственного прекращения ли­берализации сторонниками "жесткой линии". Третий вариант — сотрудничество с оппозицией. Оно выгодно обеим сторонам. Сторонники "мягкой линии" усиливают свои позиции в борьбе с ортодоксами, а противники режима получают возможность легализации.

Союзы с оппозицией означают возникнове­ние в политической системе важных предпосы­лок демократизации. Прежде всего, авторитар­ная элита окончательно распадается, в полити­ческий процесс включаются и неавторитарные силы. Это ведет к появлению элементов конку­ренции, одной из характерных черт демократии. Кроме того, союз части элиты с бывшими про­тивниками означает создание первого звена в цепи компромиссов, из чего и вырастают в последующем сами демократические процедуры. Встав однажды на путь компромиссов, либе­ральная часть правящей элиты вынуждена идти всё дальше и дальше, ведь соотношение сил меняется, следовательно, компромиссы приходит­ся пересматривать. Осознание этого может при­вести к решению о более глубокой реформе пол­итической системы.

Первая реформа политической системы, проводимая сверху, как правило, носит ограниченный характер. Правящая элита идет на при­знание демократической конкуренции, предо­ставление избирательного права, но одновре­менно стремится гарантировать сохранение за собой контроля над государственной властью. Совместить эти, казалось бы, несовместимые ве­щи обычно удается путем внедрения в новую политическую систему особых "предохранителей" — многоступенчатых выборов, назначения части депутатов сверху, а также мажоритарной способа голосования. Мажоритарная избирательная модель, как правило, гарантирует пре­имущество сильнейшим участникам политиче­ской игры. При своевременном проведении пол­итической реформы сильнейшим участником может быть именно либеральное течение правя­щей элиты, так как обладает тем, чего нет у оп­позиции, — развитой инфраструктурой власти господствующими позициями на всех уровню государственного аппарата, контролем над ос­новными средствами массовой информации. Усиливает её положение и инерция политиче­ского сознания населения, особенно в провин­ции. Все это, в сочетании с умело подобранной избирательной системой (которая может обеспе­чить завышенное представительство провинциальных округов), нередко позволяет реформаторам из элиты достичь своих целей.

Установление демократии. Если основным содержанием предыдущего этапа было расширение индивидуальных и кол­лективных политических прав при сохранении в политической системе авторитарных структур и авторитарного режима функционирований, то на данном этапе происходит качественное изме­нение политической системы: формирование демократических политических институтов и структур, взаимодействующих на основе демок­ратических процедур. Двумя основными про­цессами установлении демократии являются формирование конкурентной партийной систе­мы и институционализация демократических механизмов государственной власти.

Формирование конкурентной партийной системы начинается в процессе подготовки и проведения первых свободных выборов. Сами политические партии возникают уже в начале переходного периода, однако до проведения сво­бодных выборов их роль в политической жизни может быть невелика. Подготовка и проведение многопартийных выборов превращает их в ос­новных действующих лиц политического про­цесса. Двойственная природа партий (с одной стороны, они — институциональные силы, уча­ствующие в принятии политических решений, а с другой — социально-политические, мобили­зующие граждан) позволяет им служить связую­щим звеном между государством и гражданским обществом, создавать прямые и обратные связи в политической системе, во многом определяю­щие ее прочность. В результате выборов из де­сятков (а иногда и сотен) партий, возникающих в период либерализации, выделяется несколько, обладающих реальным весом. Именно они и об­разуют партийную Систему, при этом их количе­ство и характер взаимоотношений между ними определяют форму партийной системы (напри­мер, двухпартийная, многопартийная), а также степень ее конфликтности (конфликтная, консенсусная, смешанная). Конфигурация партий­ной системы оказывает очень большое влияние на легитимность и эффективность возникающей демократической политической системы, поэто­му важно, чтобы на этом этапе перехода усилия всех участвующих в нем сторон были направле­ны на создание такой партийной системы, кото­рая содействовала бы сплоченности и действен­ности, а не расколу и параличу возникающей демократии.

 Инструментом влияния на форму партийной системы является избирательный закон. Напри­мер, мажоритарная избирательная система в один тур способствует возникновению двухпар­тийной системы. В конфликтном обществе, од­нако, такая система может усугубить раскол. Пропорциональные выборы могут привести к многопартийной системе, но если количество партий слишком велико, то возникают пробле­мы с формированием стабильного правительства. Конечно, влияние избирательного закона не следует абсолютизировать. Тем не менее, разра­ботка закона о выборах в переходный период имеет чрезвычайно важное значение для ста­бильности и эффективности создающейся политической системы[19].

 Институционализация демократических механизмов государственной власти является второй крупной проблемой, которая решается на этапе установления демократии. Соотношение между исполнительной и законодательной вла­стью — один из основных вопросов, встающих перед любой молодой демократией в процессе выработки конституции или доконституционного формирования структур государственной власти. Формально речь идет о том, какую из изве­стных демократических моделей предпочесть: президентскую, парламентскую или смешанную парламентско-президентскую. Фактически, од­нако, главный вопрос — это определение объема полномочий исполнительной власти. Естественный порыв "создателей" демократической пол­итической системы — обеспечить максимально точное представительство в парламенте и наде­лить последний основными властными функци­ями. Зная, к чему приво­дит бесконтрольное сосредоточение всей полноты власти у исполнительных: органов, демократы видят свой долг в её передаче представительному органу — парламенту. Однако, как показывает исторический опыт, сильный парламент в соче­тании со слабой исполнительной властью по­рождает неработающую модель государственно­го управления. Несмотря на всю внешнюю демократичность и представительность, она неспо­собна обеспечить ни выработку эффективного политического курса, ни тем более его реализа­цию, что рано или поздно приводит к хаосу и возрождению авторитаризма, может быть, в иных формах. Исполнительные органы должны обладать значительной независимостью от зако­нодательных. Значительной, но не чрезмерной, иначе опять возрастет опасность возврата к авторитаризму. Золотую середину необходимо ис­кать в зависимости от конкретных обстоятельств.

Вопрос о национально-территориальном устройстве страны во многих случаях стано­вится камнем преткновения в процессе станов­ления демократии в тех странах, где существен­но представлены этнические, религиозные или региональные субкультуры. Авторитарная сис­тема разрешения конфликтов основана на жес­тком централизме государственной власти и на­сильственном подавлении любого стремления к утверждению самобытности той или иной суб­культуры. Ликвидация авторитаризма естест­венно, приводит к возникновению центробеж­ных тенденций. В период становления демокра­тии одной из основных задач в подобных обще­ствах становится поиск институционального механизма учета интересов различных субкультур, их представительства и участия в выработ­ке решений.

Институциональный кризис, который был одной из основных причин начала крушения авторита­ризма. Легитимация нового режима позволяет восстановить эффективность политической сис­темы и долговременную политическую стабиль­ность. Переходный период от авторитаризма к демократии завершается.

В заключение несколько слов о том, на­сколько применимы уроки перехода от автори­тарных режимов к демократии в условиях на­шей страны. Несмотря на указанные различия авторитаризма и тоталитариз­ма, я полагаю, что чужой опыт в преобразовании политической системы (ей у нас по традиции продолжают уделять меньше внимания, чем экономической) может помочь нам значительно снизить издержки переходного периода. Речь идет, прежде всего, об опыте формирования пол­итических институтов и структур демократии. На мой взгляд, у нас практически не уделяется внимания формированию партийной системы, которая является основой любого демократиче­ского режима. До сих пор нет избирательного закона, позволяющего провести выборы, на ко­торых могли бы соревноваться не отдельные личности, а партии. При его разработке следова­ло бы непременно учесть опыт регулирования "профиля" возникающей партийной системы, накопленный при переходе от авторитаризма к демократии. Это важно для будущей стабильно­сти политической системы. Очень ценен для нас и опыт создания демократической конституции, причём здесь можно было бы выделить не столь­ко сущностные аспекты (они различаются от страны к стране), сколько саму процедуру раз­работки конституции; ее не следовало бы навя­зывать с помощью машины голосования, она должна стать результатом совместной разработки и консенсуса всех основных политических сил.

Не менее важен для нас и опыт консолида­ции демократических режимов. Безусловно, и у нас существует проблема "перехода лояльно­сти", хотя стоит она совсем по-иному, чем при эволюции авторитаризма, так как у нас сердце­вину бюрократического механизма составляет партийный аппарат. Тем не менее, как показы­вает уже наш опыт, без квалифицированных чи­новников "старого режима" нашей бюрократии не обойтись. Именно поэтому безоглядная диск­редитация бюрократии просто неразумна. Целиком применимо к переходному периоду ­и положение о необходимости обеспечения ло­яльности политической оппозиции, что многими нашими политическими лидерами, очевидно, не осознается. Наконец, проблема легитимации са­мого демократического режима. Она стоит у нас еще более остро, чем в странах, переживших ав­торитаризм. Без ее решения стабильной полити­ческой системы у нас не будет. Именно поэтому особая ответственность ложится на сегодняшнее демократическое руководство, от эффективно­сти действий которого во многом зависит то, сколь быстро и безболезненно пройдёт Россия переходный этап.