Применение насилия в отношении представителя власти (статья 318)

3.2. Применение насилия в отношении представителя власти (статья 318)

1. Применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей — наказывается штрафом в размере от двухсот до пятисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы ил иного дохода осужденного за период от двух до пяти месяцев, либо арестом на срок от трех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до пяти лет.

2. Применение насилия, опасного для жизни или здоровья, в отношении лиц, указанных в части первой настоящей статьи, — наказывается лишением свободы на срок от пяти до десяти лет.

Примечание. Представителем власти в настоящей статье и других статьях уголовного Кодекса признается должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него служебной зависимости.

Статья 318 является общей нормой по отношению к ст. 296 Уголовного Кодекса РФ. Рассмотрим основные понятия и требования как к питерпевшему, так и к лицу совершившее данное преступление.

Представитель власти — должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное:, установленном порядке распорядительными полномочиями в отношении.™, не находящихся от него в служебной зависимости [примечание к ст. 318].

К представителям власти по смыслу примечания к ст. 318 уголовного Кодекса могут быть отнесены любые должностные лица, надели: нас внешними организационно-распорядительными полномочиями в гон дарственных и муниципальных органах законодательной, исполнительной судебной власти любого уровня (депутаты, главы администраций субъект Федерации, мэры городов, префекты и супрефекты, прокуроры, работники контрольных органов Президента Российской Федерации и глав админист­раций, работники органов внутренних дел, Федеральной службы безопасности, работники органов надзора за соблюдением правил охоты, органов; охраны, лесной охраны, санитарно-ревизионных подразделений Министерства финансов РФ, Федеральной пограничной службы РФ, Федеральной службы налоговой полиции, судьи всех судов общей юрисдикции и арбитражных судов, судебные исполнители и др.), а также иные лица, постоянно или временно наделенные такими полномочиями в соответствии с законодательством (военнослужащие, выполняющие правоохранительные функции члены государственных комиссий, наделенные организационно-распорядительными функциями, и др.). См. также ст. 2 Федерального закона "О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов".

О понятии "близкий представителя власти" как отмечалось ранее являются — лица, состоящие в родстве (отец, мать, дедушка, бабушка, дети, братья, сестры) или свойстве (супруг и родственники супруга) с представителем власти, а равно (в исключительных случаях) иные лица, поддерживающие с последними тес­ное личное общение.

Насилие, не опасное для жизни или здоровья, — нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших причинения кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты трудоспособности или иных, более тяж­ких последствий, а равно ограничение физической свободы потерпевшего против его воли.

Угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких — словесно или деятельно выраженное виновным конкретное намерение причинить смерть, вред здоровью, нанести побои, совершить иные насильственные действия, могущие причинить физическую боль потерпев­шему либо ограничить физическую свободу последнего вопреки его воле.

Насилие, опасное для жизни или здоровья, — умышленное причине­ние тяжкого, менее тяжкого или легкого вреда здоровью [комментарий к ст. 111, 112 и 115 УК РФ].

Обязательным элементом объективной стороны деяния, ответствен­ность за которое установлена в ч. 1 ст. 318, является связь между насилием (угрозой насилия) в отношении представителя власти (его близкого) и ис­полнением первым своих должностных обязанностей.

Такая же связь должна быть установлена по смыслу закона и в слу­чае применения к представителю власти насилия, опасного для жизни или здоровья [ч. 2 ст. 318], хотя это и не вытекает из буквального содержания текста закона. Причинение тяжкого или менее тяжкого вреда здоровью пред­ставителя власти (его близкого) вне непосредственной связи с исполнением им своих должностных обязанностей, но в связи с иной служебной деятель­ностью данного представителя (использование им своих прав) следует ква­лифицировать не по ч. 2 ст. 318, а по п. "а" ч. 2 ст. 111 или п. "б" ч. 2 ст. 112 уголовного Кодекса.

Совершение действий, предусмотренных в ст. 318, в отношении пред­ставителя власти, участвующего в отправлении правосудия или в осуществ­лении расследования дел либо в исполнении судебных решений (судья; при­сяжный заседатель; прокурор; следователь; лицо, производящее дознание; судебный исполнитель и др.), а равно в отношении их близких в связи с рассмотрением дел или материалов в суде либо в связи с производством расследования или исполнением судебных актов следует квалифицировать не по ст. 318, а по ст. 296 уголовного Кодекса.

Причинение тяжкого вреда здоровью представителя власти, а равно его близкого [ч. 2 ст. 318], совершенное группой лиц, группой лиц по пред­варительному сговору или организованной группой в отношении двух или более лиц, неоднократно или лицом, ранее совершившим убийство, — требу­ет дополнительной квалификации по ч. 3 ст. 111, а в случае причинения по неосторожности смерти — по ч. 4 той же статьи уголовного Кодекса.

Субъективная сторона рассматриваемого преступления характе­ризуется прямым умыслом и наличием любого мотива для применения наси­лия (угрозы насилия), обусловленного неисполнением представителем вла­сти своих должностных обязанностей (месть, корысть, стремление уйти от ответственности или облегчить совершение другого преступления и др.).

Виновный должен сознавать, что насилие (угроза насилия) приме­няется к представителю власти, наделенному распорядительными полномо­чиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости (к близкому такого лица).

Субъект рассматриваемого преступления — лицо, достигшее 16-летнего возраста. Лица в возрасте 14 и 15 лет несут ответственность за при­менение насилия в отношении представителя власти (его близкого) лишь в случаях причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью послед­них соответственно по п. "а" ч. 2 ст. 111 или п. "б" ч. 2 ст. 112 уголовного Кодекса.

Объектом преступления являются интересы порядка управления, нормальная деятельность представителей власти, органов власти и управления. Дополнительным объектом преступления является здоровье.

Потерпевшим от преступления может быть представитель власти, т.е. согласно примечанию к данной статье должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости, т.е. гражданам, организациям. При этом, не обязательно, чтобы данные лица состояли на службе в государственных или муниципальных органах (подробнее о данных лицах – см. комментарий к понятию должностного лица), а также близкие представителя власти [см. комментарий к ст. 317 УК РФ].

Объективная сторона преступления (различается для частей 1 и 2).

По части 1 - угроза применения насилия либо насилие, не опасное для жизни и здоровья.

Под угрозой понимается явно выраженное вовне намерение применить насилие. Угроза должна быть выражена таким образом, чтобы воспринималась потерпевшим как реальная, т.е. у него имеются основания опасаться ее реализации. По содержанию угроза должна выражать намерение применить насилие любого характера. Преступление считается оконченным с момента, когда выраженная угроза станет известна потерпевшему (формальный состав). Содеянное охватывается ст.318 УК РФ, дополнительной квалификации по ст.119 УК РФ не требуется. При совершении действий по реализации угрозы убийством при наличии прямого умысла на причинение смерти, содеянное квалифицируется по ст.317 УК РФ, а при отсутствии установленного умысла на причинение смерти – по ст.318 УК РФ [БВС. 2000, № 9, с.8].

Под применением насилия понимается воздействие на телесную неприкосновенность человека (применение силы). Насилие, которое применяется, должно быть не опасным для жизни и для здоровья, т.е. в результате его применения не причиняется реально вред здоровью, хотя бы легкий, и по способу применения не создается реальной опасности в момент применения насилия для жизни или здоровья потерпевшего. Дополнительной квалификации по ст.116 УК РФ не требуется.

По части 2 - применение насилия, опасного для жизни или здоровья.

Насилие, которое применяется, должно быть опасным для жизни или для здоровья: - в результате него реально причиняется вред здоровью, хотя бы легкий [БВС. 1999, № 1, с.16; 2000, № 11, с.9 – 10]; - по способу применения создает реальную опасность в момент применения для жизни или здоровья потерпевшего (хотя бы реально причинено последствий не было). Ч.2 ст.318 УК РФ охватывает причинение легкого и средней тяжести вреда здоровью потерпевшего. Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью также охватывается при условии, что отсутствуют признаки ч.3 ст.111 УК РФ [БВС. 2000, № 7, с.14]. При причинении в результате насилия по неосторожности смерти содеянное дополнительно квалифицируется по ст.109 УК РФ.

Субъективная сторона преступления характеризуется виной в форме умысла, т.е. виновный сознает факт применения насилия (угрозы), его характеристики, а также признаки потерпевшего [п.3 ППВС СССР от 22.09.89 № 9]. Если виновный ошибочно принял иное лицо за специального потерпевшего, содеянное квалифицируется по ч.3 ст.30, ст.318 УК РФ.

Необходим также признак специальных цели или мотива совершения преступления, связанных с исполнением представителем власти его служебных обязанностей (любых, а не только в связи с охраной общественного порядка или обеспечением общественной безопасности). Речь может идти о цели воспрепятствовать указанной деятельности или мести за совершенную деятельность. При отсутствии указанных цели или мотива (совершения преступления в связи с личными отношениями), а также в случае связанности посягательства с незаконной деятельностью потерпевшего, содеянное квалифицируется как преступление против личности [п.7 ППВС СССР от 22.09.89 № 9, п.8 ППВС РСФСР от 24.09.91 № 3].

Субъектом преступления может быть любое вменяемое лицо, достигшее 16 лет. При совершении такого преступления лицом в возрасте от 14 до 16 лет оно может нести ответственность по п. "а" ч.2 ст.111 или п. "а" ч.2 ст.112 УК РФ [п.8 ППВС СССР от 22.09.89 № 9].

Оскорбление представителя власти (Статья 319)

Публичное оскорбление представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей или в связи с их исполнением — наказывается штрафом в размере от пятидесяти до ста минималь­ных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца, либо обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо ис­правительными работами на срок от шести месяцев до одного года.

Понятии "представитель власти", как мы отмечали ранее [см. комментарий к ст. 318 УК РФ] это признается должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него служебной зависимости.

Публичное оскорбление — умышленное унижение чести и достоин­ства личности, выраженное в неприличной форме в присутствии хотя бы одного постороннего (помимо виновного и потерпевшего) лица.

Объективная сторона рассматриваемого преступления характери­зуется публичным оскорблением, выраженным в устной (унижающее честь и достоинство потерпевшего высказывание), письменной (текст оскорбитель­ного содержания), фотографической (фотомонтаж, унижающий честь в не­приличной форме), деятельной (физическое оскорбление) и в любой иной, непосредственно воспринимаемой человеком форме.³⁵

Публичное оскорбление представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей отличается от аналогичного оскорбления, осуществленного в связи с исполнением представителем своих должност­ных обязанностей. В первом случае ответственность виновного наступает хотя бы и в отсутствие связи оскорбления с должностной деятельностью потер­певшего, по в период непосредственного исполнения им своих обязанностей, например, публичное оскорбление работника милиции, несущего патрульно-постовую службу, из личных неприязненных отношений к нему³⁶.

Публичное оскорбление представителя власти из личных неприязни ценных отношений, совершенное во время, когда первый исполнял долж­ностных обязанностей, а равно оскорбление представителя власти, выражен­ное публично, квалифицируется по ст. 130 У К РФ.

Публичное оскорбление представителя власти, являющегося участ­ником судебного разбирательства (прокурора, выступающего в качестве го­сударственного обвинителя), следует квалифицировать одновременно по ч. 1 ст. 297 и ст. 319 уголовного Кодекса.

Субъективная сторона оскорбления представителя власти — вина в
форме прямого умысла. Виновный осознает публичный и неприличный характер своих оценок личности потерпевшего, факт принадлежности послед­
него к представителям власти (в необходимых случаях нахождения послед­
него при исполнении должностных обязанностей) и желает совершения дан­ных действий.

Приведем пример судебной практики. Опредпределение СК верховного суда РФ от 30 сентября 1998 г. По делу о «покушение на жизнь сотрудника правоохранительного органов возможно лишь с прямым умыслом».

Таким образом Пермским областным судом 23 апреля 1998 г, Садиев осужден по ч, 3 ст. 213 и по ч, 2 ст. 318 УК РФ.

Он признан виновным в хулиганстве, совершенном с применением ножа, и в применении насилия, опасного для жизни и здоровья, в отношении предста­вителя власти Боринских в связи с исполнением им своих должностных обя­занностей.

Заместитель прокурора Пермской области, не оспаривая приговор в отно­шении осуждения Садиева за хулиганство, в кассационном протесте поставил вопрос об отмене приговора в части его осуждения по ч. 2 ст. 318 УК РФ с на­правлением дела на новое рассмотрение, указав, что Садиев ударами ножа причинил работнику милиции Боринских колото-резаные ранения в левой па­ховой области и на левой ушной раковине и пытался нанести еще несколько ударов, т.е. совершил посягательство на жизнь работника милиции, в связи с чем органы предварительного следствия обоснованно квалифицировали его действия по ст. 317 У К РФ.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 30 сентября 1998 г. приговор Пермского областного суда оставила без изменения, а касса­ционный протест — без удовлетворения, указав следующее.

Садиев осужден обоснованно. Доводы прокурора о необходимости изме­нения квалификации действий Садиева опровергаются материалами дела.

Вина Садиева в применении насилия, опасного для жизни и здоровья, в от­ношении представителя власти установлена показаниями потерпевшего Бо­ринских, свидетелей, работников милиции Вяткина, Фотина и других, прото­колом осмотра места происшествия, заключением судебно-медицинского эксперта о тяжести причиненного потерпевшему телесного повреждения и другими доказательствами.

Осужденный не отрицал, что причинил Боринских телесные повреждения ножом. Однако как на предварительном следствии, так и в судебном заседании он утверждал, что не имел умысла на посягательство на жизнь работника ми­лиции.

Показания Садиева об отсутствии у него умысла на убийство материалами дела не опровергнуты.

По смыслу закона лицо может быть признано виновным в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа только при наличии прямо­го умысла, т.е. когда действия виновного свидетельствуют о том, что он пред­видел наступление смерти и желал этого.

В протесте не приведены доказательства наличия у Садиева прямого умыс­ла на убийство потерпевшего.

Высказывание осужденного во время совершения хулиганства, что он всех порежет, в том числе и себя, не свидетельствует о прямом умысле на убийство Боринских, поскольку конкретно кому-либо убийством он не угрожают, а, как видно из его показаний, размахивал ножом, пытаясь закрыть дверь и не пустить ; сотрудников милиции в свою квартиру, в результате чего Боринских были при­чинены легкие телесные повреждения в паху и на левой ушной раковине.

При таких обстоятельствах, оценив показания Садиева, потерпевшего Бо­ринских и свидетелей в совокупности со всеми материалами дела, суд обосно­ванно пришел к выводу об отсутствии у виновного прямого умысла на посяга­тельство на жизнь сотрудника правоохранительного органа и правильно квалифицировал его действия по ч. 2 ст. 318 УК РФ как применение насилия, опасного для жизни или здоровья, в отношении представителя власти.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключении дипломной работы можно сформулировать выводы, что в связи со значительным ростом количества преступных посягательств на жизнь сотрудников правоохранительных органов и оскорблений представителей власти к середине 90-х годов в России резко обозначилась проблема правовой охраны сотрудников правоохранительных органов. Поэтому законодатель 20 апреля 1995 года принял Федеральный закон «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов». Для реализации отдельных положений этого законодательного акта в Уголовном кодексе 1996 года были сформулированы нормы, которые в целом образуют уголовно-правовой институт охраны личности и статуса лица, осуществляющего правоохранительную деятельность.

Несомненно, проблема уголовно-правовой охраны сотрудников правоохранительных органов является частью более общей проблемы охраны авторитета и дееспособности государственной власти и управленческой деятельности государственных органов. Даже при самых совершенных законодательных актах актуальной является именно реализация норм права, восстановление нарушенных прав и социальной справедливости. Авторитет государства и деятельность его специально управомоченных органов являются гарантией стабильности в обществе, что особенно актуально во время переустройства общества и государства на новых политических и экономических началах.

В правоохранительных органах трудятся сотрудники, которых закон и наделяет определенными функциями и полномочиями по реализации законодательных предписаний. Поэтому эти лица должны быть защищены правом не только как обычные граждане, но и как лица, наделенные особым правовым статусом. Конечно же, в данном случае речь не идет об умалении прав обычного гражданина, а только о дополнительной защите именно правового статуса лица, позволяющего ему реализовать предписанные Законом и иными нормативными актами функции. Поэтому трудно согласиться с высказываемой в научной литературе точкой зрения о том, что речь идет о становлении нового правового явления – «института уголовно-правовой охраны личности сотрудников правоохранительных органов». Некоторые авторы делают акцент именно на личности сотрудников, ссылаясь на концептуальное положение о первостепенной защите личности. На наш взгляд, это утверждение не только неверно, но и противоречит действующей Конституции Российской Федерации, в частности статье 19.

Более верным представляется положение о защите лиц, наделенных особым правовым статусом. Понятно, что правовой статус хотя и отделен от конкретной личности (им может быть наделен любой гражданин), но выражается всегда через определенного носителя – человека, обладающего биологическими, психофизиологическими и личностными особенностями. Поэтому в законе и указывается на ответственность за посягательство на телесную неприкосновенность [ст.ст. 317, 318 УК] или на личное достоинство человека [ст. 319 УК] как носителя особого правового статуса, о чем говорится в соответствующей диспозиции статьи – «сотрудник правоохранительного органа», «представитель власти», «должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа» и т.п. Законодатель использует термин «личность» в контексте уголовного закона, он обращается к этому понятию, указывая на комплексный объект посягательства в наименовании раздела УП УК «Преступления против личности», а в статье 60 – на «личность виновного», причем в контексте индивидуализации уголовного наказания, а не основания привлечения к уголовной ответственности и квалификации содеянного.

Необходимо отметить, что, рассматривая содержание правоохранительной деятельности, мы исходим из общепринятого взгляда на то, что любая деятельность как социально-правовое явление – это форма реализации определенной функции государства. Последняя включает в себя обеспечение законности и охраны правопорядка (в широком смысле) и, являясь внутренней функцией государства, обеспечивает охрану общественных отношений и именуется правоохранительной. Правоохранительная функция реализуется через деятельность правоохранительных органов, которая в той или иной степени обеспечивает необходимый уровень охраны общественных отношений.

В свое время одним из тех, кто первым обратил внимание на необходимость применения системного подхода к исследованию правоохранительных органов, был А.Г. Братко. В настоящее время уже общепринятым считается следующий подход к этой проблеме: «Система правоохранительных органов – это урегулированная законом (в исключительных случаях иным подзаконным актом) совокупность сложно организованных и взаимосвязанных между собой и со средой видов органов, предназначенных для осуществления одной или одновременно нескольких правоохранительных функций в особом порядке (процессуальная форма), между отдельными элементами каждого из которых (органов) устанавливается определенный характер связи (субординация и координация)».

В различных правоохранительных органах действуют и различные функционеры, наделенные, как правило, только им присущими правоохранительными функциями и поэтому обладающие особым правовым статусом. Но в целом к сотрудникам правоохранительных органов, в силу предписания законодательных актов, можно отнести следующих лиц. Сотрудник правоохранительного органа – это гражданин Российской Федерации, исполняющий в установленном федеральным законом порядке обязанности прокурора, следователя, лица, производящего дознание и осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, сотрудника органа внутренних дел, охраняющего общественный порядок и обеспечивающего общественную безопасность, исполнение определений и постановлений судов (судей) по уголовным делам, постановлений органов расследования и прокуроров, сотрудника уголовно-исполнительной системы, исполняющего приговоры судов (судей) по уголовным делам, сотрудников органов Федеральной службы безопасности и налоговой полиции, сотрудника таможенных органов, судебного исполнителя, сотрудника федеральных органов государственной охраны, а также иные обязанности в органах, для которых охрана правопорядка, согласно закону, является основной или одной из основных задач.

Сотрудники этих органов, как, впрочем, и все физические лица, находятся под охраной уголовного закона, т.е. все уголовно-правовые нормы, охраняющие человека и гражданина, его основные права и свободы, в полной мере распространяются и на этих лиц. Но, в отличие от других физических лиц, вышеперечисленные сотрудники обладают особым правовым статусом, который позволяет им в полной мере выполнять определенные правоохранительные функции. С целью защиты именно их особого правового статуса законодатель и вводит специальные нормы в уголовное законодательство.

На основе анализа действующего уголовного законодательства мы приходим к выводу, что рассматриваемый нами институт уголовно-правовой охраны личности и статуса лица, осуществляющего правоохранительную деятельность, включает в себя как общие, так и специальные нормы Особенной и Общей частей УК. Следовательно, можно выделить нормы уголовного права, образующие институт уголовно-правовой охраны личности и ее общеправового статуса, и образующие институт уголовно-правовой охраны личности и ее особого правового статуса (в рассматриваемом контексте статус лица, осуществляющего правоохранительную деятельность).

Конечно же, мы отдаем себе отчет в том, что любая норма УК РФ направлена на охрану личности, но мы выделяем только те, которые имеют ярко выраженную специфическую направленность на охрану личности или предоставляющую ей определенные права для самозащиты своих законных интересов.

В Общей части мы выделили группу норм, сформулированных в главе 8 УК, – «Обстоятельства, исключающие преступность деяния». Нормы этой главы в полной мере распространяются на всех физических лиц, независимо от их правового статуса. Наиболее ярко это видно на примере института необходимой обороны. В ч. 2 ст. 37 УК сказано: «Право на необходимую оборону имеют в равной мере все лица независимо от их профессиональной или иной специальной подготовки и служебного положения. Это право принадлежит лицу независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти».

Среди норм Особенной части надо назвать нормы раздела УП УК, в которых основным объектом выступают те или иные права и свободы человека и гражданина, а также те нормы, в которых эти объекты являются дополнительными, например нормы главы 25 УК «Преступления против здоровья населения и общественной нравственности». Необходимо отметить, что эти нормы в полной мере относятся и к лицам, обладающим особым правовым статусом, в тех случаях, когда посягательство на них осуществляется вне связи с их служебной или профессиональной деятельностью.

Теперь проанализируем те уголовно-правовые нормы, которые и образуют институт уголовно-правовой охраны личности и статуса лица, осуществляющего правоохранительную деятельность. Кроме вышеперечисленных норм Общей части УК, которые также имеют непосредственное отношение к рассматриваемому уголовно-правовому институту, более подробно рассмотрим нормы Особенной части УК, образующие этот институт. Большая их часть сосредоточена законодателем в главах 31 УК – «Преступления против правосудия», и 32 – «Преступления против порядка управления».

Эти группы норм расположены таким образом, что охраняют определенные общественные отношения в зависимости от характера (вида) правоохранительной деятельности. Законодатель, несомненно, исходил из конституционного принципа разделения властей в Российской Федерации на законодательную, судебную и исполнительную [ст. 10 Конституции].

Группа норм, охраняющих деятельность лиц, осуществляющих правосудие, выделена в отдельную главу. При этом законодатель не ограничился защитой только судей, но специально указал на других лиц, участвующих в отправлении правосудия. Сюда же включены и нормы, обеспечивающие уголовно-правовую охрану прокурора, следователя, лица, производящего дознание, и других участников уголовного процесса, так как без обеспечения нормальной деятельности этих лиц невозможно надлежащее отправление правосудия. К институту уголовно-правовой охраны этих лиц и их правового статуса можно отнести следующие нормы уголовного права:

ст. 294 (Воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования);

ст. 295 (Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование);

ст. 296 (Угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования);

ст. 297 (Неуважение к суду); ст. 298 (Клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя);

ст. 304 (Провокация взятки либо коммерческого подкупа);

ст. 311 (Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса).

Как видно, законодатель придает большое значение именно защите законного отправления правосудия и связанной с ним уголовно-процессуальной деятельности по предварительному расследованию преступлений.

Что же касается других видов правоохранительной деятельности, то они являются одним из видов исполнительной деятельности органов государственной власти и управления. Законодатель не мог оставить без внимания вопросы уголовно-правовой защиты этой категории лиц. Именно в развитии института уголовно-правовой охраны представителей власти, в том числе сотрудников правоохранительных органов, и находит свое выражение, с одной стороны, уровень уголовно-правовой охраны общественных отношений, обеспечивающих порядок управления, общественный порядок и сохранение общественной безопасности, а с другой – меняющееся на различных этапах развития общества отношение государства к человеку как социальной ценности. Как мы уже отмечали, недостаточная правовая защищенность субъектов управления, в том числе и субъектов правоохранительной деятельности, является одним из факторов снижения авторитета власти, ее действенности, приводит к большим социально-политическим издержкам.

Необходимо выделить следующие нормы, включаемые в институт уголовно-правовой охраны личности и статуса лиц, осуществляющих правоохранительную деятельность:

ст. 317 (Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа);

ст. 318 (Применение насилия в отношении представителя власти); ст. 319 (Оскорбление представителя власти);

ст. 320 (Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении должностного лица правоохранительного или контролирующего органа).

В этих нормах закреплен новый механизм охраны общественных отношений в сфере государственного управления, в основу которого положены характер и степень применяемого насилия к представителям власти и сотрудникам правоохранительных органов.

При рассмотрении вопросов квалификации преступлений, предусмотренных ст. 317 УК (посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа) необходимо уяснить, что статья 317 УК является специальной нормой по отношению к п. «б» ч. 2 ст. 105 УК.

Первый вывод, который необходимо сделать о квалификации данного вида преступлений, следующий. В части 3 ст. 17 УК указано, что, «если преступление предусмотрено общей и специальной нормами, совокупность преступлений отсутствует и уголовная ответственность наступает по специальной норме». Но такая квалификация по ст. 317 УК возможна только в том случае, если все признаки, перечисленные в диспозиции статьи, полностью совпадают с признаками конкретного деяния. Если же нет тождества этих признаков, то квалификация осуществляется по другим статьям уголовного кодекса.

Например, посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких, совершенное в связи не с охраной общественного порядка или обеспечением общественной безопасности, а с выполнением иных служебных задач, подлежит квалификации не по ст. 317 УК, а по п. «6» ч. 2 ст. 105 УК (если наступила смерть потерпевшего), так как убийство является преступлением с материальным составом. Если же смерть потерпевшего не наступила по независящим от виновного обстоятельствам, то его деяние следует квалифицировать по ч. 3 ст. 30 и п. «6» ч. 2 ст. 105 УК.

Аналогично должен решаться вопрос квалификации, когда убийство или покушение на убийство сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего или их близких хотя и совершенно при выполнении ими своих обязанностей по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, но по мотивам личных неприязненных отношений, сложившихся на бытовой, семейной, служебной или иной почве, следует квалифицировать по статье Особенной части Уголовного кодекса, предусматривающей ответственность за преступления против личности.

Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких, совершенное в связи с исполнением первыми обязанностей по предварительному расследованию преступлений (в том числе в форме дознания) либо по исполнению приговора, решения суда или иного судебного акта, следует квалифицировать не по ст. 317 УК, а по ст. 295 УК (Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование).

Если виновный, совершая посягательство на жизнь человека, не знал и по обстоятельствам дела не мог знать, что посягает на жизнь сотрудника правоохранительного органа и военнослужащего, исполняющих функции по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, содеянное следует квалифицировать по статьям Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающим ответственность за преступления против личности.

Умышленное причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких в связи с осуществлением первыми охраны общественного порядка или обеспечения общественной безопасности следует квалифицировать по п. «а» ч. 2 (в необходимых случаях по ч. или по п. «б» ч. 2 ст. 112 УК. 3 и 4) ст. 111 УК.

Пункт «б» ч. 2 ст. 112 УК предусматривает умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, не опасного для жизни человека и не повлекшего последствий, указанных в статье 111 УК, но вызвавшего длительное расстройство здоровья или значительную стойкую утрату общей трудоспособности менее чем на одну треть в отношении лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга.

Здесь необходимо произвести разграничение понятий «насилие, не опасное для жизни», и «насилие, опасное для жизни», как способов преступного действия. Уяснение содержания указанных действий невозможно без обращения к понятию насилия вообще и его разновидностям, в частности.

По этому поводу в литературе высказаны различные точки зрения. Т.В. Кондрашов отмечает, что «под насилием в уголовном праве принято понимать общественно опасное противоправное воздействие на организм и психику человека против и помимо его воли». Иную позицию занимает Л.Д. Гаухман, указывая, что «в законе под термином “насилие” подразумевается только физическое насилие. Если же предусматривается ответственность за угрозу применения насилия, то это специально оговаривается в диспозиции уголовно-правовой нормы». Последняя точка зрения представляется более предпочтительной, да и законодатель также стоит на данной позиции, понимая под термином «насилие» физическое насилие, а воздействие на психику обозначая термином «угроза насилием».

Вместе с тем наличие многих оценочных понятий в диспозициях указанных статей не способствует единообразному применению уголовного закона. На наш взгляд, особенности квалификации рассматриваемых преступлений обусловливают необходимость единого подхода на уровне рекомендаций Пленума Верховного Суда для данной категории дел. В частности, необходимо толкование понятий «насилие» (ст. 318 УК), «публичность» (ст. 319 УК), «тяжкие последствия» (ч. 2 ст. 320 УК).

Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких, совершенное в составе устойчивой вооруженной группы (банды), следует квалифицировать как совокупность преступлений, ответственность за которые установлена ст. 317 УК и ч. 2 и 3 ст. 209 УК.

Последовательное совершение причинно взаимосвязанных действий, выражающихся в оскорблении, применении насилия и посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких, охватывается составом преступления, ответственность за которое установлена ст. 317 и не требует дополнительной квалификации по ст. 318 и 319 УК.

В случае, когда преступление совершает лицо в возрасте от 14 до 16 лет, его действия следует квалифицировать по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК.

Если убийство или покушение на убийство сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего или их близких совершено в связи с неправомерными действиями этих лиц, его следует рассматривать по правилам о квалификации преступлений против личности в зависимости от обстоятельств дела и с учетом признаков фактически совершенных действий и требований ст. 37 – 39 УК., т.е. с учетом возможных обстоятельств необходимой обороны, причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление.

В результате проведенного исследования мы приходим к выводу о содержании института уголовно-правовой охраны в изучаемой сфере. Институт уголовно-правовой охраны личности и статуса лиц, осуществляющих правоохранительную деятельность, включает в себя нормы уголовного права, охраняющие общественные отношения в сфере осуществления правосудия и нормального порядка управления, общеправовой и особый правовой статус лиц, осуществляющих различные виды правоохранительной деятельности от преступных посягательств.

1 С. А. Подзоров. Судебная практика по уголовным делам. – М.: Экзамен, 2002 г. – С. 56-63.

2 В. И. Макарьева. «Круглый стол – Конституция Российской Федерации и совершенствование юридических механизмов защиты прав человека» // Государство и право. – M., 1994. - С 15-16.

3 А.И.Долговой. Криминология - Учебник для юридических вузов. – М.: ПРИОР, 1997. – С. 167.

4 Стецовский Ю.И. «Концепция судебной реформы и проблемы конституционной законности в уголовном судопроизводстве» // Государство и право. – М.: Закон и право, 1993. – С. 4.

5 Уголовный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации, 1996. № 25. Ст. 2954.

6 Бюллетень международных договоров. – 1998. – № 11. – М.: Юристь, 1998. – С. 49.

7 Проект Уголовного кодекса Союза ССР. М.: Анкил, 1947. – С. 13.

8 И. С. Власов, И. М. Тяжкова. Ответственность за преступления против правосудия. М.: БЕК, 1968. – С. 25-28, 31.

9 Ш. С. Рашковская. Преступления против правосудия // Учебное пособие. М.: Издательство, 1978. – С. 5.

10 С. Г. Ольков. Уголовно-процессуальные нарушения в сфере соблюдения законности: Лекция. Тюмень: 1994. – С. 7-8.

11 Ш. С. Рашковская. Преступления против правосудия... М., 1978. С. – 18.

12 Бажанов М. И. Уголовно-правовая охрана советского правосудия: Учебное пособие. Харьков, 1986. С. 18 -19.

13 Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1989. № 50. Ст. 1477.

14 Юридический вестник. 1995. Сент. № 31. С. - 122.

15 А. И. Рарог. Уголовное право. Особенная часть. – М., 1996. – С. 389.

16 О. Ф. Шишов. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. – М., 1998. – С. 429.

17 Ю. И. Скуратова, В. М. Лебедева. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Особенная часть. – М., 1996. С. 463.

18 О. Ф. Шишова. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. – М.,1997. – С. 428, 646.

19 И.Я. Козаченко, З.А. Незнамова. Уголовное право. Общая часть: Учебник для вузов. – М.., 1998. – С. 278.

20 Н. В. Витрук. Конституционное правосудие. Судебное конституционное право и процесс: Учебное пособие для вузов. – М., 1998. С. 202–275.

21 А. И. Рарог. Уголовное право. Особенная часть. – М., 1996. – С. 392.

22 А. П. Рыжаков, А. И. Сергеев. Субъекты уголовного процесса.: Учебное пособие. – Тула, 1996. – С. 5-150.

23 Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова, Уголовное право. Особенная часть. – М., 1999. – С. 657

24 Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова. Уголовное право. Особенная часть. – М.: БЕК, 1998. – С. 649.

25 О. Ф. Шишова. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. – М.: Юристь, 1997. – С. 453–454.

26 Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968. Т. 1. – С. 203–206.

27 Подробнее см.: Воронин Э. И., Воронин С. Э. Участники уголовного процесса. – Л.: Деловая книга, 1999. – С. 4-10.

28 Юридический вестник. 1995. Сент. № 31 (122). – С. 3.

29 Беляев В. Г., Свидлов Н. М. Вопросы квалификации убийств. – Воронеж: «ВСШ МВД СССР», 1984. – С. 60.

30 ФЗ РФ от 31 июля 1995 г. "Об основах государственной службы Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. – М.: ЗАО «Славянский дом книги», 1999 г.

31 Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации., 1993, № 9, - Ст. 499.

32 Куманин Е.В., Уголовно-правовая охрана должностных лиц и граждан в связи со служебной или общественной деятельностью.- М.: Законность, 1996.№1, - C. 14-19.

33 Казанцев Н.М. Концепция формирования государственной службы в субъектах Российской Федерации: Регион, рынок, кадры. – М., 1994. – C. 46.

34 ФЗ “Об оперативно-розыскной деятельности” от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ (с внесенными в него ФЗ от 5 января 1999 г. № 6-ФЗ и от 20 марта 2001 г. № 26-ФЗ изменениями и дополнениями) // Собрание законодательства РФ, 1995. № 33. Ст. 3349; 1999. № 2. Ст. 233.