Очерки становления и развития астрономии на Дальнем Востоке. Китайская астрономия: Откуда есть пошла...

Корытко Светлана, Владивосток

Из доклада А.В. Маракуева ‘У истоков древней астрономии’ Дальнего Востока, прочитанном на математической конференции в ДВГУ, 2 апреля 1934 года. При решении вопроса об истоках древней культуры Дальнего Востока большую роль играет происхождение древней китайской астрономии, лежащей в основе астрономических познаний всего Дальнего Востока. К сожалению, в истории китайской астрономии много неясного, гораздо больше, нежели в древнегреческой, египетской, шумерской (вавилонской) астрономии и не меньше, чем в астрономии племен майя. Для иллюстрации диаметрально противоположных точек зрения на древнюю астрономию Китая, я могу сослаться, с одной стороны, на автора статьи Астрономия в 14-м издании энциклопедии Британника (1925 г.), поддерживающего гипотезу о седой древности китайской астрономии. В своих высказываниях он опирается, правда с оговорками, на много раз уже разбиравшиеся и до сих пор стоящие под подозрением примеры: солнечное затмение, которое, якобы, китайские придворные астрономы должны были предсказать (но не предсказали), вычислениями XXII до н. э. и точное определение наклона эклиптики, для которого китайцами в XII в. до н. э. была получена величина в 23 54'3''.15. Величина эта была приведена в Шуцзине, почти точно совпадающая с вычислениями Лапласа. С другой стороны известный японский синолог Идзима Тадао неоднократно утверждал в своих работах, что начало китайской астрономии восходит, самое большое, к IV в. до н. э. И что возникла она, по-видимому, под влиянием греческой культуры, занесенной в Китай в эпоху, непосредственно следовавшую за походом Александра Македонского на Индию (330 г. до н. э.). В самом деле, если китайский шелк проникал в это время в Грецию, то почему не могла проникнуть греческая астрономия в Китай, тем более, что в Енисейских раскопках обнаружены бронзовые предметы микенского и ионического стилей, вместе с зеркалами и ножами, тождественными с древними китайскими, что указывает на проникновение греческой культуры вглубь Азии.

Вавилонская и ассирийская астрономия в IV в. была воспринята Грецией. Почему она не могла непосредственно перейти в Китай, тем более, что в Вавилоне она должна была существовать намного раньше?

1. Так же как в Вавилоне, в основе древнейшей астрономии Дальнего Востока лежала астрология. Космогонические теории древней китайской астрологии объяснены наиболее понятным образом в Наставлении по астрономии, написанном Хуай-нань-цзы во II в. до н. э. Для истории древнекитайской астрономии, точно также как и для истории дальневосточной математики, большое значение имеет Трактат о гномоне, о времени составления которого давно уже шел спор. Что его нельзя относить к началу Чжоуской династии, как то делали китайцы, было известно давно. Не менее важное значение имеет Раздел об астрономии в Исторических записках Сы-ма Цаня. Отметим, что Исторические записки намечены к изданию Академией Наук СССР и их астрономический раздел скоро появится на русском языке, возможно в переводе автора настоящего доклада. Дата выхода Исторических записок в свет около 99 г. до н. э. Пока в происхождении их текста мы не сомневаемся, но есть любопытные указания на тождество ассирийских табличек с записями предсказаний оракула в библиотеке Ассурбанипала и содержания оракула в Исторических записках. Большое значение для истории древней китайской астрономии имеют надписи на древней бронзе. Синдзо в своих исследованиях использовал астрономические даты 180 текстов на бронзе.

2. Насколько можно выяснить из проделанных уже работ, в развитии древнекитайской астрономии, начиная со времен, теряющихся во мраке прошлого и кончая годом основания великой календарной системы (Тай-чу, около 104 г. до н. э.), наблюдается плавный эволюционный ход, на первый взгляд, как будто не нарушаемый иностранным влиянием. Ход этот можно разбить на такие периоды:

1) Введение солнечного календаря во времена легендарного императора Яо, правление которого китайцы относят к XXIV в. до н. э.

2) Введение системы 28 лунных станций (домов), примерно, в начале Чжоуской династии, т. е. в XIII в. до н. э.

3) Введение гномона ту-гуй, около середины периода, охватываемого Весенними и осенними записями для наблюдения точной эпохи солнцестояния. По-видимому, введение гномона подало идею принять зимнее солнцестояние за начало года.

4) Новый толчок к движению вперед астрономических знаний в середине периода Борющихся царств (Чжань-го, 480-250 г. до н. э.), а именно: Выработка твердой календарной системы Календаря Чжуаньюй (Чжуань-юй ли) в это время; Наблюдение за 5 планетами; Основание теории Пяти стихий (У-син шо): дерево (му), огонь (хо), земля (ту), металл (цзинь), вода (шуй), соединение которых обуславливает все в космосе. Начало систематических наблюдений над звездами, наименование, каталогизация созвездий и т. п.

5) Принятие первой официальной системы - Великого первого календаря (Тай-чу ли) в 104 г. до н. э.

3. Можно почти не сомневаться в том, что на Дальнем Востоке, как и почти у всех первобытных народов, с незапамятных времен находился в употреблении чисто лунный календарь. Действительно лунный календарь, то есть способ счета дней по фазам луны, является естественным обобщением использования ночью лунного света для человеческой жизни. Поскольку месяц в 29-30 дней великоват в качестве мерила промежутков времени первобытной жизни, вполне естественным становится его деление в древности на 3-4 части. Способ разделения лунного месяца на 4 четверти был, по-видимому, очень широко распространен во всей западной Азии, и мы, почти, можем не сомневаться в том, что деление месяца на 4 недели, принятое сейчас во всем капиталистическом мире, является ничем иным, как видоизменением древнего исчисления времени по четвертям луны. Даже в Китае замечаются следы употребления счета по четвертям луны в начале Чжоуской (Чжоу) династии, хотя этот факт не для всех китаеведов ясен. Способ разделения лунного месяца на три декады употреблялся на Дальнем Востоке почти до наших дней. Десять порядковых числительных китайской нумерации (или, как их называют китайцы, 10 пней , ши гань): цэя, и, бин, дин, моу, цзи, чэн, синь, жэнь, гуй, первоначальное значение которых основательно забыто, представляют собой ничто иное, как порядковые обозначения дней декады (сюнь). Действительно, в древних классических сочинениях мы видим, что эти порядковые именуются 10 дней (ши жи), а название десять пней (ши гань) появляется не ранее Ханьской (Хань, 206 г. до н. э. 221 г. н. э.) династии.

4. Переход от одной общественно-экономической формации к другой и рост населения требовал увеличения объема производства пищевых продуктов, а так как для этого необходимо систематическое возделывание культурных растений, то составление хорошего солнечного календаря стало насущной потребностью населения Дальнего Востока. Введение в употребление солнечного календаря, по-видимому, соответствует временам священных (вероятно, сказочных) императоров Яо и Шуня, правление которых обычно относят к XXIV в. до н. э.

Так как в эти удаленные от нас времена не могло быть и речи о знакомстве с длиной тропического года, то единственным доступным способом являлось определение эпох времен года путем наблюдения появления некоторых определенных, выбранных в качестве ориентированных светил немедленно после захода или как раз перед восходом солнца. Так, египтяне пользовались гелиакальным восходом Сириуса для определения начала своего астрономического календаря, а халдейские жрецы гелиакальным восходом Капеллы. В Китае для этих целей служил целый ряд светил, употреблявшихся в разных местах в разные времена; все они именовались по-китайски ориентированными светилами (чэнь). В китайских астрономических сочинениях мы можем проследить смену не менее чем пяти чэнь: Антарес, Орион, семь звезд Большой Медведицы, точки соединения луны и солнца и само солнце, меридиальная высота которого определялась гномоном. Из перечисленных методов первые три употреблялись до начала Чжоуской династии, то есть ранее XII в. до н. э.; четвертый был введен, по-видимому, взамен Северного ковша, и, в свою очередь, уступил место пятому, то есть применению гномона для определения высоты солнца. В Гун-яновых Комментариях к Чунь-цю, написанных, повидимому, в III в. до н. э., мы находим фразу: Антарес является великим ориентировочным светилом, Орион является великим ориентировочным светилом и самое северное (то есть Большая Медведица) тоже является великим ориентировочным светилом.

Альфа Скорпиона издавна считалась светилом, прохождение которого через меридиан вечером тотчас после захода солнца обозначает середину лета (то есть пятый месяц года по китайскому счету). Так как он служил ориентировочным светилом в течение многих столетий существования Иньской династии, то был, в конце концов, обожествлен в качестве бога-покровителя Иньских народов; позднее его стали обожествлять, как святого небесного Дракона (Скорпиона) всей нацией. Постепенно за ним монополизировалось название Ориентировочного светила (чэнь), и когда возникли 12 символов для обозначения 12 месяцев вероятно, в конце Иньской династии иероглиф чэнь стал символом, обозначающим пятый месяц. Цань, три звезды в поясе Ориона, служили, по-видимому, созвездием, определяющим середину зимы (то есть одиннадцатый месяц по китайскому счету) своим появлением на восточном небе, как раз после захода солнца. Одиннадцатый знак сюй в ряду 12 символов (ши ар чжи), означающих 12 месяцев года, представляет собой, по-видимому, ничто иное, как рисунок топора, фигура которого как будто напоминает расположение звезд в созвездии Цань. Китайский иероглиф суй, обозначающий понятие год, состоит из иероглифов сюй и бу, шаг, и, как видно из этого анализа, изображал промежуток между месяцем сюй (одиннадцатым месяцем) одного года и тем же месяцем следующего года.

Северный ковш (Бэй-доу), или семь звезд Большой Медведицы, представлялся древним китайцам в виде ковша, направление ручки которого после захода солнца служило указанием времени года. В частности, отвесное положение ручки в определенный час принималось за знак начала нового года. По всей вероятности, это изобретение принадлежит северным китайцам, это может быть народ Чжоуской династии до XII в. до н. э. Последовательная смена ориентировочных светил от Северного ковша (Вэй-доу) до системы 28 лунных станций (эр ши ба сю фа) как будто подтверждается наличием следов внутренних связей между 28 лунными станциями (сю).

5. Следует отметить, что 12 символов: цзы, чоу, инь, мао, чэнь, сы, у, вэй, шэнь, ю, сюй, хай, известных в наше время под названием 12 ветвей (ши эр чжи), по-видимому, были изобретены для обозначения 12 месяцев года и, вероятно, вошли во всеобщее употребление во времена Иньской династии. Имея 10 порядковых числительных для счета дней и 12 порядковых числительных для обозначения месяцев, было вполне естественным соединить эти две системы для образования удобной системы шестидесятеричного цикла. Доказательства из разных источников, включая данные недавних раскопок на месте древней столицы Иньского государства, приводят нас к убеждению, что счет дней при помощи шестидесятеричного цикла начался, по крайней мере, в Иньской династии. Сомнения, которые выражались рядом ученых, в том числе Идзимой, в подлинности находимых в Китае костей с надписями, не могут быть распространены на все кости после находки Анъянских костей. Ряд животных (мышь, вол, тигр, заяц, дракон, змея, конь, овца, обезьяна, курица, собака, свинья), эквивалентных 12 символам, повидимому, первый раз был соединен с последними около периода Борющихся царств (Чжан-го ши-дай, 480-250 гг. до н. э.). Предположение Шаванна о тюркском происхождении животного цикла, переданного китайцам гуннами, пока не было подвергнуто никем серьезной критике, хотя мне лично кажется странным включение в него обезьяны, животного, неизвестного тюркским племенам Центральной Азии. По-видимому, примерно в начале Чжоуской династии, в XII в. до н. э., появилась гениальная идея использования положения луны для определения времен года. Если мы будем наблюдать ежесуточное движение луны по звездному небу, начав наше наблюдение с первого появления полумесяца (то есть с новолуния) и затем мысленно проследим ход луны на двое суток назад из этого положения, то мы придем к точке соединения (конъюнкции) солнца и луны. Определение же точки соединения на звездном небе сразу же даст нам истинное положение эпохи времени года.

Система 28 лунных станций (эр ши ба сю фа), широко распространенная на всем Дальнем Востоке, представляет собой ничто иное, как способ деления эклиптики на 28 частей, примерно соответствующих числу суток в звездном месяце (27,3 суток) и дающих 28 точек для определения положения точек соединения. Хотя ее (системы) первоначальный смысл был давно позабыт, однако, мы видим эту систему до самого последнего времени в употреблении в Китае, в Индии и в Персии, с небольшими отличиями, обусловленными давностью заноса в них системы и некоторой последующей культурной разобщенностью этих стран. Место происхождения системы 28 лунных станций долгое время служило объектом спора среди ученых. Синдзо полагает, что этим местом был Китай, основываясь на следующих положениях. Если мы продолжим ручку Северного ковша, то наткнемся сначала на яркую звезду Арктур, а затем на Спику. По мнению Синдзо тот факт, что китайская система начинается со Спики, что Арктур именуется по-китайски Да-цзяо, а Спика Цзяо и тот факт, что индийская система лунных станций содержит среди звезд Арктур, несмотря на большое удаление его от эклиптики, показывают, что система 28 лунных домов появилась в Китае, как последующий этап системы Северного ковша.

Далее, тот факт, что индийская система содержит Вегу и Алтаир среди своих членов звезды, удаленные от эклиптики наводит на мысль о происхождении системы в такой стране, как Китай, где история о любви небесного Волопаса к небесной Ткачихе, то есть Веги к Алтаиру, была общеизвестна с давних пор. Опираясь как на эти, так и на ряд других соображений, Синдзо считает несомненным, что система 28 лунных домов была изобретена и принята в долине реки Вэй, в Китае, около XII в. до н. э., последовав за системой Северного ковша; что она перешла в Индию, вероятно, в китайскую эпоху Борющихся царств (480?250 г. до н. э.), а затем проникла в Персию; что с тех пор в китайской системе делались изменения, по крайней мере, одно из которых в эпоху Ханьских династий зафиксировано историческими документами, в то время как в Индии система осталась в первичной своей форме. Противником этой точки зрения выступает Идзима, утверждающий, что лунные дома существовали раньше в Вавилоне (и в Индии) и, вероятно, оттуда попали в Китай. Защищая концепцию Идзимы, я должен заметить, что Л. де Соссюр всю жизнь держался той точки зрения, что и Синдзо, но незадолго до смерти изменил ее на диаметрально противоположную.

6. Следующим важным шагом по пути прогресса бы-ло введение гномона, последовавшее немного раньше периода Весенних и осенних записей (Чунь-цю, 722?481 гг. до н. э.). Употребление гномона описывается в Чжоуском обряднике (Чжоу-ли), время составления которого ранее обычно относили к началу Чжоуской династии (XII в. до н. э.), но теперь мы знаем, что дата его написания должна быть отнесена к более позднему времени, а поэтому тексты Чжоуского обрядника не изменяют нашего представления о появлении гномона. Опять-таки приходится признаться, что астрономические приборы древнего Китая гномон, клепсидр и сфера очень схожи с западными. Как только стали пользоваться гномоном для определения длины тени отбрасываемой в момент прохождения солнца через меридиан, так можно было теоретически ожидать два важных следствия: прежде всего, определение эпох солнцестояний должно было сделаться гораздо более точным, нежели раньше, что, в свою очередь, улучшило составление календаря и, во-вторых, должна была появиться идея использования зимнего солнцестояния, как идеального начала года. Как мы увидим далее, оба этих факта действительно появились в середине Чунь-цу, хотя конечно, они могли появиться и вне всякой связи с употреблением гномона.

7. Остановимся на минуту на чрезвычайно важном для нас вопросе астрономической стороне хронологии Весенних и осенних записей. Весенние и осенние записи (Чунь-цю) представляют собой систематизированные летописи, удела Лу, охватывающие правление 12 князей и период в 242 года, начиная с 1-го (722 г. до н. э.) года правления князя Иня (Инь-гун) и до 14-го (481 г. до н. э.) года правления князя Ай; будучи составлены, если верить китайским преданиям, с большой тщательностью великим китайским мудрецом Конфуцием (Кунь Цзы), они являются ценнейшим материалом для изучения древней истории Китая. Даты в летописях даны в годах, месяцах и днях. Счет годов ведется от восшествия каждого князя на престол, месяцы лунные, идущие в каждом году по порядку от первого до двенадцатого, в некоторых годах со вставочным месяцем. Что же касается дней, то счет их идет по шестидесятеричной системе, совершенно независимой от годов и месяцев года. Нигде нет указаний на систему календаря, то есть не дается правил расстановки вставочных месяцев, а также не указывается соответствие шестидесятеричного цикла системы с первыми числами месяцев. Приходится разрешать эти вопросы путем изучения самих летописей, начиная научно-исследовательскую работу с вопроса о подлинности текста, дошедшего до нас. С древних времен на текст этих летописей в Китае было написано много комментариев, древнейшим и наибо-лее интересным с астрономической точки зрения из которых является Комментарий (Цзо-чжуань), содержащий массу ценного во всех отношениях материала. К сожалению, мы до сих пор не можем назвать ни времени составления, ни автора Цзо-чжуаня . Предания говорят, что он написан Цзо Цю-мином, современником Конфуция; среди критиков нашего века наиболее распространенной точкой зрения является та, что Цзо-чжуань сфабрикован Лю-синем около начала нашей эры. Два вопроса хронологии Весенних и осенних записей (Чуньцю) и дата составления Комментария к ним несмотря на всю важность для древней истории Китая долгое время не поддавались разрешению, хотя на них было истрачено немало усилий. К счастью, в Чунь-цю мы находим записи 36 солнечных затмений; отбросив 5 из них, как основанных на недоразумении, мы имеем 31 случай для исследования, а также 389 дат, данных в шестидесятеричной системе. Сравнивая эту 31 запись солнечных затмений с результатами современных вычислений (напр., с Опполцеровскими), мы получаем точную эпоху на протяжении 242 лет, а, изучая распределение 389 дат шестидесятеричной системы среди этих твердо установленных эпох, мы можем раскрыть способ расстановки вставочных месяцев, то есть тот способ, который практиковался в эти времена. В результате научно-исследовательских работ, проведенных Синдзо в 1920 г., ему удалось установить расстановку вставочных месяцев в календаре эпохи Весенних и осенних записей. А раз их место найдено, то истинная хронология всех дат может быть определена очень легко.

Из второй таблицы, помещенной в работе Синдзо, мы видим, что во второй половине периода Весенних и осенних записей (722-481 гг. до н. э.) вставочный месяц появляется более или менее регулярным образом 7 вставочных месяцев в 19 лет, причем процедура вставки производится так, чтобы первый месяц года заключал в себя зимнее солнцестояние. В период с 722 г. до середины VII в. начало года, было, по-видимому, на месяц позднее, а с середины VII в. до 600 г. до н. э. мы наблюдаем переходный период, в течение которого видим большое разнообразие в выборе начала года. Отсюда видно, что незадолго до середины периода Чунь-цю (600 г. до н. э.) произошло радикальное улучшение календаря. Установив эпоху составления Цзо-чжуаня (около 360 г. до н. э.), мы получаем ценнейший исторический материал, исходящий из определенной эпохи и необычайно ценный для истории всей дальневосточной цивилизации. Что касается астрономии, то в течение этого периода в ней мы видим большой прогресс, по крайней мере в следующих областях: