Невыполнение условий 7-1, 7-2 ведет к нарушению нормального экономического развития общества

6. Невыполнение условий 7-1, 7-2 ведет к нарушению нормального экономического развития общества.

7. Амортизационные отчисления, выступая в денежной форме, предс­тавляют ничто иное как узаконенное обществом средство перераспределе­ния общественной относительной прибыли.

Амортизационные отчисления далеко не единственная форма денежного перераспределения прибыли. Именно деньги обслуживают всю гамму спосо­бов перераспределения общественной прибыли, изобретенных человечеством за время существования цивилизации. Если К.Маркс называл Адамовым яб­локом миф о первоначальном накоплении капитала в денежной форме, пола­гая его благовидным предлогом, за которым люди питаются спрятать свои эгоистичные устремления, то самым крупным таким "яблоком" является миф о самом "капитале", как о средстве, дающим какую-то относительную при­быль, или, по крайней мер, факторе, создающем относительную стоимость. С момента появления денег мало кто старался разобраться в их сущности, но все и теоретики и практики прекрасно понимали, что если вложить деньги в "капитал", то они обеспечивают получение прибыли. Капитал, рента, арендная плата и дивиденды, как и различного вида налоги - все это средства и методы перераспределения общественной относительной прибыли или национального дохода.

Однако это отнюдь не означает, что все эти выработанные за века средства и методы перераспределения относительной общественной прибыли всегда служили и служат только делу обогащения отдельных индивидуумов или каких-то социальных групп. На примере амортизационных отчислений мы хотели показать, что такое перераспределение, пусть экономически до конца и не осознано, крайне необходимо обществу. Более того с ростом экономики перераспределение начинает играть все более и более значи­тельную роль. При этом в его осуществлении особую роль играют налоги - государственная система налогообложения.

Таким образом, динамическое денежное накопление не допускает дли­тельного "нахождения" денежных средств в состоянии покоя, которым обычно характеризуют денежную прибыль как богатство, ибо оно вообще не является богатством. Деньги должны накапливаться только в объемах, достаточных для их дальнейшего использования как средства, обеспечива­ющего продвижение товаров.

Именно наблюдая за накоплением денег во всех денежных накопите­лях, т.е. накопление у потребителей первого уровня, накопление оборот­ных средств, накопление амортизационных отчислений можно определить "здоровье" экономики и выработать меры по предотвращению "осложнений".

Можно привести два характерных примера реакции государства на из­быток накопленных средств у населения.

Первый пример. В США, в результате милитаризации экономики во Второй мировой войне естественно возник неудовлетворенный спрос насе­ления на потребительские товары, что привело к значительным денежным накоплениям у потребителей первого уровня. Назревал экономический кри­зис. Однако. благодаря своевременным законодательным мерам государства по льготному использованию денежных средств в ипотечных финансовых институтах, возник строительный бум. Мощное жилищное строительство быстро поглотило избыток денежных средств у населения не допустив кри­зиса, а наоборот оживив экономику, обеспечив экономический подъем.

Второй пример. В России в результате милитаризации экономики в период после Второй мировой войны и недостаточного производства про­дуктов питания и других продовольственных товаров у населения, как и в США, появилось большое количество накопленных денег. Однако так назы­ваемые реформаторы экономики на нашли ничего лучше, как путем "либира­лизации цен" менее, чем за год, превратить эти сбережения в "дым", т.к. из-за голопирующей инфляции эти накопления полностью обесцени­лись. Таким образом, экономика лишилась мощных инвестиционных средств, что усугубилось обесцениванием оборотных средств предприятий, и "про­валилась" в глубочайший экономический кризис, побив показатели Великой депрессии.

Денежные накопления - барометр экономики, но его показания надо не только "уметь читать", но и правильно использовать в процессе госу­дарственного регулирования экономики.

* * *

Рассмотрение структуры объектов и субъектов системы управления экономикой на третьем уровне показывает все возрастающую роль госу­дарства в управлении экономическими процессами по мере экономического развития современной цивилизации. Мы определили, как минимум, девять важнейших государственных функций в управлении экономическими процес­сами.

1. Управление потоком живого труда.

2. Организация накопления денежных средств для перераспределения национального дохода между различными сферами труда, в том числе в ин­тересах регулирования потока живого труда.

3.Контроль за сохранением и накоплением национального богатства общества путем юридической защиты материального накопления, а также законодательного регулирования амортизационных отчислений.

4. Контроль за функционирование денежного обращения с целью пре­дотвращения спекулятивного перевода оборотных средств в платежные и возникновения денежной инфляции.

5. Контроль за ценообразованием на основе энергетических затрат и информационного обеспечения труда и за заработной платой в целях пос­тоянного сохранения товарного баланса - основы предотвращения инфляции.

6. Заказ товаров коллективного пользования.

7. Юридическая и организационная защита информационных, интеллек­туальных общественных товаров и продуктов труда.

8. Контроль за ярусным распределением доходов.

9. Организация и контроль за использование потока внешнего энер­гообеспечения в сфере воспроизводства как потока замещающего живой труд, определяющего рентабельность производства.

Почти все эти важнейшие функции управления экономикой со стороны государства решаются главным образом по средством одного и того же функционального механизма - механизма налогообложения. Налогообложение с последующим распределением полученных денежных средств - главное средство управления экономикой со стороны государства, т.е. концепция управления экономикой со стороны государства базируется на перераспре­делении национального дохода путем перераспределения денежных доходов товаропроизводителей из сферы воспроизводства в другие сферы общест­венного труда.

Четкое понимание концепции налогообложения позволяет создать ос­новы теории налогообложения.

Прежде всего становится ясен смысл и величина налоговой базы, т.е. суммы денежных средств, относительно которой определяется общая величина необходимых налоговых поступлений - это денежное выражение национального дохода.

Если обозначить величину необходимых налоговых поступлений как Нп, то

Нп = НД * Кн.о , где

НД - денежное выражение национального дохода;

Кн.о - коэффициент налогообложения.

Коэффициент налогообложения вычисляется, исходя из численности людей занятых во всех сферах труда с учетом взрослого нетрудоспособно­го населения. Если общее количество взрослого населения в стране равно "М" , то

М = N + N + N (7-3) , где

N - общее количество людей, занятых в сфере воспроизводства, объ­единенной со сферой услуг;

N - общее количество людей, занятых вне сферы воспроизводства, т.е. в научно-технической, образовательно сфере, сфере управления, здравоохранения, сфере культуры - всех участников общественного труда, деятельность которых финансируется государством;

N - общее количество нетрудоспособных людей, т.е. пенсионеров, инвалидов и других людей, которые в силу объективных причин не способ­ны участвовать в общественном труде.

Тогда: N + N N

Кн.о = ------- (7-4); или Кн.о = 1 - ----- (7-5).

М М

Исходя из данных приведенных в таблице 7-1, в настоящее время в развитых странах мира коэффициент налогообложения должен составлять величину 0,5 - 0,7 и возрастать с развитием экономики. Действительно Кн.о - это практически значение нормы абсолютной общественной прибыли, которая непрерывно возрастает с развитие экономики, характеризуя все большее количество людей, высвобождаемых из сферы воспроизводства.

Если сравнить теоретические данные с реальным положением дел в развитых странах мира, то сегодня оно характеризуется следующими пока­зателями перераспределения государством ВВП в денежном выражении: Япо­ния - 1/3, Франция, Нидерланды, Норвегия, Россия - примерно 1/2, Шве­ция - около 2/3. В США в 1987 году этот показатель был ниже 30% (27,7), но с учетом дефицита государственного бюджета, составлявшего 150 млрд.дол., что для закрытой экономической системы равноценно скры­тому налогообложению, он превзошел 30%.

Что касается "нестыковки" с теорией, по которой в США, как самой экономически развитой стране мира, коэффициент налогообложения должен быть самым высоким, то все объясняется очень просто: значительная часть работающих вне сферы воспроизводства в США искусственно включена в эту сферу в качестве рыночных посредников, а остальная часть сферы услуг в США, куда искусственно отнесена сфера образования, здравоохра­нения, большая часть научно-технической сферы, финансируется на основе ярусного перераспределения доходов.

Это сократило заботы государства, но и увеличило проблемы функци­онирования в этих сферах. Ведь сфера услуг искусственно увеличивает цены на товары и услуги, ибо только таким путем эта сфера может пере­распределить общественный национальный доход, а это означает потенци­альный источник инфляции, на который государство не может воздейство­вать, т.к. нет объективных критериев в оценке цен в названных сферах.

Однако рост сферы услуг как в составе сферы воспроизводства, так и вне ее, экономическая реальность, с которой необходимо считаться, в том числе и при рассмотрении вопросов налогообложения. Кроме того, не­обходимо учитывать и экономическую неоднородность собственно сферы воспроизводства. В сфере воспроизводства, как мы знаем есть и отрасли воспроизводящие средства производства, т.е. мы должны рассчитывать ко­эффициент налогообложения с учетом

N = N + N + N (7-6), где

N - общее число занятых в сфере воспроизводства с учетом включе­ния в нее сферы услуг;

N - общее число занятых в сфере воспроизводства средств потребле­ния;

N - общее количество занятых в сфере воспроизводства средств про­изводства;

N - общее количество занятых в рыночной сфере услуг, т.е. в сфере услуг торговых и финансовых посредников.

Такое подразделение сферы воспроизводства совершенно необходимо, т.к. разная экономическая стоимостная значимость субъектов, входящих в сферу воспроизводства, предопределяет различный подход к ним при нало­гообложении.

К сожалению, в настоящее время в России, например, ничего подоб­ного при налогообложении не делается. Более того, гордостью налоговой службы России, как следует из предисловия руководителя Государственной налоговой службы РФ к Сборнику нормативных налоговых документов, явля­ется "фундаментальный принцип обеспечения равных требований со стороны государства ко всем хозяйственным субъектом, а также создание равных условий для использования субъектами заработанных ими средств".

Что же подвергается налогообложению в России?

В том же издании читаем:"Объектами налогообложения являются дохо­ды (прибыль), стоимость определенных товаров, отдельные виды деятель­ности налогоплательщиков, операции с ценными бумагами, пользование природными ресурсами, имущество юридических и физических лиц, передача имущества, добавленная стоимость продукции, работ и услуг и другие объекты, установленные законодательными актами" (ст. 5 Закона Российс­кой Федерации "Об основах налоговой системы").

При такой формулировке, учитывая, что в законе не разъясняется сущность упомянутых категорий, как то: доход (прибыль), имущество, до­бавленная стоимость, операции с ценными бумагами и т.д., налогом можно облагать кого угодно и как угодно, а точнее, как скажут государствен­ные чиновники, издавая подзаконные акты.

Немудрено, что при таком законе о налогообложении налоги из мощ­ного инструмента управления экономикой страны превращаются в мощное средство дезорганизации экономических процессов.

Налогообложение должно строиться прежде всего, исходя из доходов объектов налогообложения и их отношения к производимой ими обществен­ной стоимости как к результату общественного труда.

Объектом налогообложения должны быть денежные доходы физических и юридических лиц. При этом под физическими лицами понимаются все участ­ники общественного труда, а также другие лица, участвующие на законных основаниях в распределения и перераспределении национального дохода страны. А под юридическими лицами - предприятия и организации, объеди­няющие двух или более участников общественного труда или других лиц для производства товаров, услуг и других необходимых обществу продук­тов труда, услуг, а также участвующие на законном основании в пере­распределении общественного национального дохода.

В информационной теории экономики мы их называли соответственно производителями - потребителями первого и второго уровня. Но так как система налогообложения выходит за рамки сферы воспроизводства и расп­ространяется на всех участников общественного труда, то "физические и юридические лица" название в этом случае более полное. Денежный доход всегда выступает в платежных денежных средствах, т.е. в средствах, на которые можно приобретать потребительские товары, и до тех пор, напри­мер, пока оборотные денежные средства не переходят через заработную плату или другим законным путем в платежные деньги они не могут яв­ляться объектом налогообложения.

На первый взгляд такие налоги, как налог с оборота и налог на до­бавленную стоимость, входят в противоречие с указанным требованием. Правда, налог с оборота в последнее время повсеместно заменяется нало­гом на добавленную стоимость с целью исключения многократного налого­обложения сырья и материалов. Но и налог на добавленную стоимость внешне выглядит как налог на оборотные средства, ибо изымается в де­нежной форме из оборотных денег юридических лиц, производящих товары или услуги. При этом налогообложение, как изъятие денежных средств, производится до перехода оборотных средств в платежные деньги. При этом забывают, что эти средства были увеличены на определенную законом величину путем завышения цены производимой продукции или услуг, что эквивалентно приему перераспределения доходов, о котором мы подробного говорили, разбираясь с формирование амортизационных отчислений. Таким образом, и амортизационные отчисления и налог на добавленную стоимость (налог с оборота) реализуют один и тот же механизм перераспределения доходов, только первые - в пользу товаропроизводителей второго уровня, а последние - в интересах государственного перераспределения доходов. И амортизационные отчисления и налог на добавленную стоимость относят­ся к так называемым скрытым налогам, хотя первый экономисты считают "доходом на капитал", а второй объявляют налогом, собираемым абсолютно со всех потребителей, а потому "несправедливым" налогом. Такой взгляд на найденный опытным путем механизм "скрытого налогообложения" совер­шенно неверен, т.к. именно такое "налогообложение" не нарушая уравне­ния товарного баланса, позволяет перераспределить национальный доход между участниками общественного труда, что далеко не всегда получается при других способах налогообложения.

Однако действие этого принципа ограничены и не могут применяться ко всем субъектам налогообложения.

Для наглядного представления особенностей налогообложения различ­ных субъектов экономики на рис N 7-9 представлена модель распределения денежных доходов с учетом структуры потребителей как субъектов эконо­мики.

Как видно из модели рис N 7-9, система распределения денежных до­ходов состоит из трех ярусов, соответствующих первичному, вторичному и третичному распределению доходов.

В первичной распределении денежных доходов участвуют производите­ли второго уровня, государство, производители первого уровня, которые в отдельных случаях могут получать доходы непосредственно с рынка и часть сферы услуг (сфера услуг первого яруса), состоящей из торговых и финансовых посредников рынка.

Государство при первичном распределении доходов использует нало­говую систему I, которая включает в себя механизм вмешательства госу­дарства в ценообразование, путем законодательного увеличения цен на определенные виды товаров, т.е. систему, известную под названием "скрытого налогообложения", включающую "налог с оборота","налог на до­бавленную стоимость" и акцизы. Считается, что все покупатели товаров, цены на которые увеличены благодаря действию налогового закона, платят скрытый налог. На самом же деле при первичном распределении доходов, где действуют эти налоги, никто ничего не платит - все только получа­ют. Платить будут потом, при покупке товаров, но это уже следующий момент движения денежных средств, момент, когда полученные денежные доходы реализуются в материальные, т.е. реальные, доходы и тогда дейс­твительно реальный доход будет определяться тем, сколько и каких това­ров приобретает владелец денежных доходов, а скрытые налоги здесь со­вершенно не причем. Статистическое рассмотрение экономических процес­сов и здесь порождает путаницу.

Есть еще одна особенность в понимании налога на добавленную стои­мость (налога с оборота). Сегодня считается, что этим налогом можно облагать практически любые товары и услуги. Стоимостное рассмотрение налогообложения или, как мы сказали, рассмотрение отношения объектов налогообложения к производимой общественной стоимости показывает, что это мнение сугубо ошибочное.

Во всех развитых странах стали переходить от налога с оборота к налогу на добавленную стоимость только потому, что при обложении этим налогом всех продуктов труда, происходит многократное налогообложение одной и той же продукции. Например, при налогообложении продукции руд­ника железной руды, затем доменного производства, затем сталелитейного завода, затем прокатного производства, затем трубного завода по изго­товлению труб из проката, затем транспортных перевозок труб (а возмож­но еще и транспортных перевозок всех остальных компонентов), затем организации, построившей из этих труб нефтепровод, - получается, что руда становится "золотой". Но самое главное, чего, к сожалению, до сих пор не смогла обосновать экономическая наука, - это то, что все пере­численные компоненты, необходимые для производства нефтепровода, как и само строительство нефтепровода облагать налогом с оборота, или нало­гом на добавленную стоимость совершенно бессмысленно практически и вредно экономически. Чтобы это понять, надо четко уяснить назначение "скрытого" налогообложения или, как мы его назвали на рис N 7-9, нало­говой системы первого рода. Это перераспределение национального дохо­да! Но трубопроводы, как и все остальное производство группы А, не входят в национальный доход, продукция группы А составляет националь­ное богатство, а потому его невозможно и нельзя перераспределять. Об­ложение производств группы А и "налогом с оборота" и "налогом на до­бавленную стоимость" ведет к ненужному завышению цен как на эту про­дукцию, так и на продукцию группы Б, за счет которой она оплачивается обществом, а значит опять-таки к двойному налогообложению и нарушению товарного баланса.

Вообще продукцию сырьевых отраслей подвергать "скрытому" налого­обложению нецелесообразно, т.к., с одной стороны, невозможно различить сколько, например, руды пойдет в производство группы А, и сколько в производство группы Б, а с другой стороны, - в этом и нет необходимос­ти. Просто ставки налогообложения первого рода надо вычислять без уче­та цены руды в национальном доходе, т.к. она там в списках закупленных потребительских товаров никогда не значится. Т.е. при правильном нало­гообложении налогами первого рода, как бы их не называли, необходимо увеличить цены только на конечную продукцию, т.е. те товары, которые приобретаются потребителями I уровня на свои денежные доходы. При этом ставка налогов первого рода должна рассчитываться из реального коэффи­циента налогообложения, т.е. (см. рис N 7-9) исходя из количества лю­дей, занятых в сферах общественного труда, финансируемых из госбюдже­та, и социальных расходов правительства.

Отсюда понятна разница в объемах перераспределения государством национального дохода в различных странах мира, о чем мы говорили ра­нее. В США, например, где большая часть сферы здравоохранения, образо­вания, социального обеспечения переведена на "самообеспечение" в ка­честве сферы услуг третьего яруса или другим путем, налог с оборота занимает относительно небольшую долю поступлений в бюджет и объема на­логообложения ниже, чем в странах с другим порядком финансирования внепроизводственных сфер.

Казалось бы, что с помощью налогообло жения первого рода госу­дарство может решить все проблемы перераспределения национального до­хода, не прибегая к налогообложению второго рота, т.е. не облагая на­логом первично перераспределенные доходы. Для того, чтобы понять, по­чему это сделать нельзя, надо рассмотреть перечень потребителей, изоб­раженный на рис N 7-9. В их числе мы видим и само государство. Это не удивительно, ибо мы помним, что государство является "покупателем" то­варов коллективного пользования, а для этого все участники обществен­ного труда должны оплачивать общественно необходимые товары и это единственно справедливое условие их приобретения. Однако государство закупает не только товары коллективного пользования, оно закупает ог­ромный ряд товаров, относящихся к группе А по своему экономическому смыслу, хотя и не всегда входящих в состав национального богатства. Первое место среди этих товаров занимает оружие и военная техника, а также техника и сооружения, обеспечивающие функционирование государс­твенного аппарата управления, полиции, средства обеспечения фундамен­тальных исследований и т.д. Перечень этих товаров в развитых странах непрерывно возрастает, в США например, он не снижается ниже 20 процен­тов от национального дохода. Эти средства нельзя получить за сет пере­распределения национального дохода, т.к. значительная часть из них са­ми по себе являются национальным доходом, хотя производство вооруже­ния, например, можно было бы обеспечить и как бюджетное финансирование специфической сферы группы А. Однако поскольку предприятия, которые производят оружие и военную технику, как правило, выпускают и потреби­тельскую продукцию, такое решение экономически не целесообразно. Кроме того, и это самое главное, налоги второго рода обеспечивают контроль со стороны государства за уровнем заработной платы, а точнее денежных доходов населения, что является важным средством обеспечения товарного баланса в стране.

Вот почему все потребители, представленные на рис N 7-9 облагают­ся подоходным налогом, который и обеспечивает расходы государства как потребителя.

Правда сегодня различают налог на физических лиц, который называ­ют подоходным налогом, и налог на юридических лиц, под которым имеют ввиду потребителей второго уровня, называя его налогом на прибыль.

Мы уже много говорили о так называемой прибыли, показывая, что это всего лишь часть дохода производителей второго уровня, входящая в состав относительной стоимости и представляющая собой результат реали­зации рентабельности. При этом надо понимать, что если производители второго уровня потребительских товаров получают эту прибыль естествен­ным путем, то производители второго уровня товаров средств производс­тва только за счет перераспределения прибыли из сферы товаров группы

Б. Но в том и в другом случае прибыль производителей второго уровня относится к динамическому накоплению, а это значит, что ее искусствен­ное длительное сбережение недопустимо. Поэтому налогом должна обла­гаться нераспределенная прибыль, что и обеспечит необходимое для эко­номики движение денежных средств. При этом нельзя забывать о перерасп­ределении национального дохода за счет амортизационных отчислений, не допуская обложение налогом этих средств, а с другой стороны, не допус­кая получения непосредственной прибыли за счет амортизационных отчис­лений.

Таким образом, налогообложение надо рассматривать как перераспре­деление денежных доходов с учетом прежде всего существования двух ви­дов денег. При этом перераспределение оборотных денег принципиально отличается от перераспределения денег платежных. Перераспределение оборотных денег производится с помощью специального механизма налого­обложения первого рода, сущность работы которого - увеличение цен пот­ребительских товаров с распределением полученных от увеличения денег между потребителями первого уровня в качестве платежных денег. Неважно как называется механизм перераспределения доходов,если - это перерасп­ределение оборотных денег - это работает механизм первого ряда, увели­чивающий стоимость товарной продукции для перераспределения доходов. Это и налог на добавленную стоимость, и налог с оборота, и амортизаци­онные отчисления, и начисления доходов акционерам, как вид рантье-до­хода, и увеличение цен торговыми и финансовыми посредниками.

Особое место среди этого перераспределения занимает налог на не­распределенную прибыль производителей второго уровня. На первый

взгляд этот налог выпадает из перечисленного ряда, т.к. не связан с

увеличением цен на выпускаемые производителями товары. Но это только

видимое отсутствие взаимосвязи, ибо все перераспределение оборотных

денег взаимоувязано, а потому и нераспределенная прибыль есть резуль­тат искусственного увеличения цены. Вопрос только в том, чтобы суммар­ная нераспределенная прибыль не оказалась причиной нарушения товарного баланса, а так же в том чтобы она явилась причиной сокращения других составляющих первичного распределения доходов.

Первичное распределение имеет огромное экономическое значение во многом определяющее функционирование экономики в целом. К этому пере­распределению относится и механизм перераспределения доходов, о кото­ром мы говорили как о дереве доходов в предыдущей главе. Короче гово­ря, теория налогов - это один из разделов экономической теории распре­деления доходов со всеми ее объективными и субъективными механизмами. В этой теории можно разобраться только понимая функционирование эконо­мики как единой многофункциональной системы.

Например, никогда нельзя забывать о том, что все распределение доходов - процесс динамический, а экономики не может функционировать без авансирования живого труда. Только тогда можно объяснить как пере­распределяют оборотные средства рыночные посредники второго уровня и почему их нераспределенная прибыль оказывает негативное воздействие на экономические процессы.

Задача первичного перераспределения доходов состоит не только в том, чтобы перераспределить доходы общества в другие сферы труда, но и предотвратить избыточное накопление оборотных средств, которое ведет к спадам и кризисам в экономике.

В первичном перераспределении доходов государство всегда со вре­мен начала своего возникновения выполняло главную регулирующую роль, которая усложнялась и усиливалась по мере экономического развития ци­вилизации, а значит возрастала и ответственность государственных структур за экономическое развитие той или иной страны.

Вторичное распределение доходов - это распределение платежных де­нежных средств, т.е. средств полученных потребителями второго уровня из различных источников, представленных на рис N 7-9, но уже преобра­зованных в платежные средства в интересах прежде всего авансирования живого труда в различных сферах общественной деятельности.

Налоги вторичного распределения доходов назвали налогами второго ряда - эти налоги носят фискальный, ограничивающий характер. В процес­се этого налогообложения не только решаются задачи обеспечения закупок товаров коллективного пользования и общественного спроса, но задача сглаживания неравномерности доходов различных физических лиц путем дифференциального налогообложения, зависимого от величины дохода.

Сюда относится прежде всего подоходный налог на потребителей пер­вого уровня, но и все остальные налоги, как бы они ни назывались: на­лог на имущество физических лиц, налог на транспортные средства, налог на землю, налог с продаж ( хотя он увеличивает цену покупаемого това­ра!) и т.д. - все это разные приемы одного и того же процесса - накоп­ления платежных средств государством для выполнения государственных закупок товаров и услуг с учетом дифференциального подхода к налогооб­ложению.

Понятно, что вторичное распределение доходов распределяет все тот же национальный доход, что и первичное распределение, т.е. стоимостное содержание национального дохода после первичного распределения не из­менилось, но изменилось его денежное содержание, т.к. доход перешел в другую денежную форму и его перераспределение между как участниками всех сфер общественного труда, так и людьми, не занятыми в труде по различным причинам. На понятии национальный доход мы должны остано­виться отдельно.

В отличии от традиционного понимания национального дохода инфор­мационная экономика понимает под этим понятием, как мы уже говорили, расходы населения страны на приобретение потребительских товаров в те­чении рассматриваемого года. Все остальные компоненты, которые сегодня включают в состав национального дохода и прежде всего стоимости, а точнее цены, производственных товаров приводят к повторному счету, т.к.

представляют собой реализацию прибавочной стоимости. Даже государс­твенные закупки потребительских товаров при включении их ценности в состав национального дохода приводят к повторному счету. Сложность в понимании этого вопроса состоит в том, что, как мы показали на модели рис N 7-9, национальный доход не только формируется в динамике, но и в ходе перераспределения постоянно видоизменяет свои компоненты. Поэтому его исчисление без понимания всей динамики приводит к ошибкам.

Рассмотрим, например, содержание национального дохода (Дн) на входе первого яруса, т.е. до первичного распределения. Он представля­ет собой суммарный доход производителей второго уровня (Дпр ). На ка­кие компоненты он будет распределен на первом ярусе?

Из модели следует

Дн = Дпр = ЗП + ОС + А + Пр н + Н (7-7), где

ЗП - заработная плата производителей;

ОС - оборотные средства начальных условий производства;

А - амортизационные отчисления;

Пр н - нераспределенная прибыль предприятий;

Н - налоговые вычеты первого рода.

На втором ярусе потребления состав национального дохода преобра­зуется, в результате чего

Дн = Дб + Др + Пр н + ЗП (7-8), где

Дб - денежный доход потребителей бюджетной сферы;

Др - денежный доход рантье;

Пр н - нераспределенная прибыль производителей второго уровня;

ЗП - денежный доход производителей первого уровня.

В результате вторичного перераспределения национального дохода состав его компонентов вновь изменится. В этом составе появится госу­дарство, как потребитель с его бюджетными средствами предназначенными для закупок товаров коллективного пользования и других потребительских и не потребительских товаров, а также доходы потребителей - производи­телей сферы услуг третьего яруса. Но эти доходы нельзя складывать с доходами компонентов второго яруса или же надо складывать с учетом на­логообложения и перераспределения доходов между вторым и третьим яру­сом. Но и в этом случае к ошибкам могут привести отсутствие учета воз­действия системы накопления, неясность с использованием нераспределен­ной прибыли производителей второго уровня, возможность государства формировать бюджет с дефицитом, недопонимание конечного использования государственных расходов и т.д.

В то же время уравнение товарного баланса является законом, а по­тому ЗПд = Цд, где под заработной платой подразумеваются индивидуаль­ные доходы всех участников экономики, затраченные на приобретение пот­ребительских товаров, является единственных достоверным подходом к оп­ределению национального дохода.

В то же время для анализа экономических процессов, понимание вли­яния различных компонентов на формирование национального дохода необ­ходимо и его компонентное изучение на различных этапах денежного обо­рота. Так же как для понимания и изучения стоимостных результатов действия экономических процессов необходимо денежное и стоимостное ис­числение внутреннего национального продукта (ВНП), ибо только в этом случае можно оценить воздействие экономики на национальное богатство стран (Нб). К сожалению, этот показатель в экономике пока не учитыва­ется.

Среди компонентов национального дохода появившихся в результате вторичного распределения доходов (выражение 7-8) есть один, о котором мы ранее не говорили. Это рантье-доход.

Рантье - это лица, живущие на проценты от сдаваемого в ссуду ка­питала (которым в традиционной экономике считают деньги) или на доходы от ценных бумаг (акций, облигаций и т.д.).

Учитывая, что с "капиталом" мы уже разбирались,мы не будем повто­ряться, а сразу сделаем вывод: все рантье получают свои доходы за счет перераспределения национального дохода с помощью специально созданного обществом инструмента - ценных бумаг, которые, независимо от названия, выполняют одну и ту же функцию - функцию распределения прибыли из сос­тава оборотных средств сферы воспроизводства, преобразуя таким образом денежные оборотные средства в платежные денежные рантье-доходы.

Нужно сказать, что общество неоднозначно относится к такого рода доходам, опять-таки совершенно необоснованно считая их сродней спеку­лятивным доходам в экономике.

К сожалению, человек всегда умел любое хорошее дело превращать в его полную противоположность. Так и с ценными бумагами, которые появи­лись как информация о прошлых инвестициях, обеспечивающих будущий до­ход, но именно этот будущий доход, который, как и на практике убеди­лись несколько поколений людей, обеспечивает будущее гораздо надежнее, чем накопленные деньги, и привел к появлению вокруг этих бумаг в раз­витых странах мира целого слоя людей, превративших важное дело в азартную игру со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Акции как показатели инвестиций характеризуют собой создаваемое обществом национальное богатство, которое в отличии от денег действи­тельно определяет объем национального дохода (но не его стоимость, в том числе и в ценовой форме), а потому его распределение на основе ак­ций, является, пожалуй, самым экономически обоснованным путем. Другое дело кто и как получает эти акции. В послевоенный период этот вопрос распределения акций, а через них и распределения доходов, встал, нако­нец, на верные рельсы. И не только потому, что люди убедились в более высокой надежности своего будущего при вложении сэкономленных денег в акции, чем их хранение в денежной форме даже в банках, и количество акционеров стало быстро расти, но прежде всего потому, что появились мощные инвестиционные фонды в лице пенсионных фондов, объединяющих миллионы отошедших от дел людей, которые тем самым обрели устойчивый источник доходов.

А так как в развитых странах мира население постоянно "стареет" из-за увеличения продолжительности жизни, рантье-доходы становятся ос­новой для утверждения социальной справедливости в обществе. Кроме то­го, эти доходы - доходы саморегулирующиеся, а значит они значительно разгружают государственный бюджет от расходов на социальные нужды, что и снижает ставки налогообложения, и морально улучшает обстановку в об­ществе, которое сегодня в силу непонимания полезности налогообложения, относится к высоким налоговым ставкам крайне негативно.

Рантье-доход - это один из самых ранних способов искусственного, узаконенного государством перераспределения национального дохода. Речь идет прежде всего о так называемых рентных платежах, которые выплачи­вали крестьяне за пользование землей владельцам этой земли. И хотя ак­ции заменяли натуральные показатели, т.е. количество арендованной зем­ли, а земля - это не национальное богатство, а национальное достояние, суть дела не меняется - перераспределяется относительная прибавочная стоимость на основании узаконенной государством собственности на опре­деленную часть этого национального богатства. В то далекое время из-за слабого развития промышленности национальный доход создавался практи­чески целиком в сельском хозяйстве, и хотя все его компоненты, пере­численные в выражении (7-7) уже тогда имели место, большинство из них (Дб, Пр н, ЗП) были в зачаточном состоянии. Основная часть националь­ного дохода потреблялась самими производителями, а большая часть отно­сительной прибавочной стоимости выступала в форме дохода государства. Это обстоятельство затрудняло понимание сущности формирования и расп­ределения национального дохода.

Говоря о других компонентах национального дохода важно понять, что все эти доходы как в выражении (7-7), так и в выражении (7-8), есть перераспределение относительной прибавочной стоимости в ее цено­вой форме. А это означает, что любое увеличение одной из этих компа­нент ведет к неминуемому уменьшению одной или нескольких других компа­нент. При этом особое значение среди представленных компанент имеет заработная плата. Именно заработная плата определяет рентабельность производства с одной стороны, но значит и величину всех остальных ком­панент - с другой. А так как количество занятых в сфере воспроизводс­тва постоянно сокращается, рентабельность должна постоянно возрастать. Этот непрерывный рост рентабельности - основа экономического развития и экономического благополучия общества. Однако интересы общества от­нюдь не всегда интересуют производителей первого и второго уровня, ко­торые под различными предлогами стремятся увеличить свои доходы, уменьшая тем самым доходы государства, доходы бюджетных потребителей, рантье-доходы, а иногда и амортизационные отчисления, т.е. доходы ра­ботников сферы производства средств производства. Отсюда вытекает об­щественная необходимость в контроле со стороны государства за уровнем рентабельности предприятий путем контроля заработной платы работающих. Эта необходимость проявляется сегодня в форме специального налога на заработную плату. Это важнейший новый вид налогообложения предприятий двадцатого столетия, который широко используется в развитых странах мира. Кроме своей основной задачи, этот налог ускоряет естественный процесс высвобождения живого труда из сферы воспроизводства.

При этом в вопросе налогообложения заработной платы не должно быть уравниловки. Как и в других видах налогов, налоговая политика должна исходить прежде всего из общественной экономической цели, кото­рую выполняет тот или иной налог. Цель налогообложения заработной пла­ты, кроме выполнения задач, о которых мы говорили выше, - поощрять рост живого труда в тех областях, где это необходимо обществу, и сде­рживать, сокращать этот рост в тех отраслях экономики, где живой труд не приносит необходимой обществу отдачи. Так, общество заинтересовано не только в сокращении живого труда в сфере воспроизводства, но и уменьшении численности работающих среди торговых и финансовых посред­ников рынка, т.е. в сфере услуг первого яруса, т.к. рост доходов в этой сфере возможен только за счет удорожания цен на потребительские товары.

В то же время налогообложение заработной платы в научно-техничес­кой сфере, сфере образования и обучения вообще нецелесообразно, осо­бенно если финансируются по принципу сферы услуг третьего яруса. Т.е. общество заинтересовано в том, чтобы как можно большее число людей пе­реходило трудиться именно в эти сферы.

Особо следует еще раз сказать о доходах в научно-технической сфе­ре. Самый большой недостаток саморегулирующейся экономической модели, которая господствовала в мире несколько тысячелетий, недостаток, кото­рый страшно замедляя развитие цивилизации на земле, являя собою самую главную социальную несправедливость в экономическом развитии общества

- это отсутствие зависимости доходов людей занятых в научно-техничес­кой сфере труда от результатов их труда. Абсолютная стоимость не может быть оценена саморегулирующейся системой и уже одно это требует обяза­тельного искусственного воздействия государства на распределение дохо­дов. Заработная плата в научно-технической сфере должна быть самой вы­сокой из всех сфер труда, для чего наиболее целесообразно перераспре­делять в эту сферу часть амортизационных отчислений сферы воспроиз­водства законодательным путем и предусматривать существенные льготы в налогообложении этой сферы труда, в том числе и в подоходном налогооб­ложении.

Что касается ставок налогообложения второго рода, то не может быть строгообоснованной формулы для этого вида налогов, хотя на первый взгляд определение такой средней ставки не вызывает труда.

Действительно, поскольку этот вид налогообложения обеспечивает расходы государства, казалось бы нетрудно подсчитать, что если, напри­мер, государственные расходы в США составляют величину равную 20% на­ционального дохода, то и ставка средняя для налогообложения потребите­лей первого уровня должна равняться 20%. Однако реальная ставка подо­ходного налога в США в 1993 году составляла 31%. Почему такая большая разница? Да потому, что в США налоговая система первого рода не обес­печивает должного перераспределения доходов в сфере оборотных денег. И хотя большая часть населения занята в сфере услуг, т.е. самостоятельно перераспределяет доходы путем увеличения цен, государству не хватает средств для финансирования бюджетной сферы.

Т.е. при определении ставок налогообложения надо учитывать эффек­тивность налогообложения как первого, так и второго рода.

Не менее важно понимание и влияние ярусности на распределение до­ходов. Наблюдающийся в последние годы постоянный рост численности субъектов экономики в третьем ярусе потребления, а также рост госу­дарственных расходов на закупки различных видов продукции, что также ведет к росту перераспределяемых в этот ярус платежных денежных средств из состава национального дохода, - все это в конечном итоге ограничивает налоговую базу для налогов первого рода.

Это предопределяет необходимость комплексного рассмотрения ставок налогообложения первого и второго рода.

Говоря о принципиальном отличии налогов первого рода от налогов второго рода, надо особо подчеркнуть, что налоги первого рода, как и все остальные средства перераспределения национального дохода ведут к ценовому, а значит и денежному расширению национального дохода. Но это расширение национального дохода не безгранично, оно основано на вполне обоснованной величине - величине общей прибавочной стоимости.

Для того, чтобы понять, какова величина расширения национального дохода при первичном распределении доходов, попробуем оценить это рас­ширение на примере оценочного подсчета национального дохода США за 1979 года. Выбор страны и года обусловлен только наличием нужных нам статистических данных и прежде всего энерговооруженности труда, т.к. именно энерговооруженность труда позволяет нам к перейти стоимостной оценке национального дохода.

Из таблицы N 6-1 видно, что на каждого работающего в этом году приходится энергозатрат в размере 16,82 * 107, т.е. 168,2 млн. кал. Для удобства расчетов переведем эту энергию в квтч ( 1 квтч = 634,4 ккал) и получим 265 тыс. квтч. Для перехода к эквивалентным единицам (ед. ЭЗ) надо разделить указанные годовые затраты на принятое нами значение рабочих дней в году, т.е. на 200. Тогда мы получим, как гово­рил Г.Эмерсон, что в 1979 году рядом с каждым занятым в общественном труде американцем трудилось уже не 22, как в начале века, а 132,5 ме­ханических раба, содержание которых обходилось (будем считать по 8 центов за квтч) в 106 дол. за рабочий день или 21200 дол. в год. Тог­да, полагая, что в 1979 г. в производственной сфере было занято 25 млн. американцев, ценовое выражение созданной ими стоимости составит 530 млрд.дол. На самом деле, как мы знаем, национальный доход в США в 1979 году - 2047,3, а валовый национальный продукт - 2508,2 млрд.дол.

Т.к. в числе 25 мил. занятых в производственной сфере мы учитывали и людей занятых в производстве средств производства, то полученное в ре­зультате первичного перераспределения дохода расширение его ценового показателя нам надо считать, исходя из величины национального валового продукта, т.е. оно составляет 4,73 раза. Учитывая, что отношение заня­тых в сфере воспроизводства в США к занятым в других сферах труда сос­тавляет 1:3, а также необходимость перераспределения национального до­хода в интересах пенсионеров и нетрудоспособных, такое расширение соз­данного национального дохода можно считать оптимальным.

Но мы хотели показать не сходимость результатов, а порядок вели­чины расширения национального дохода по сравнению со стоимостным его денежным выражением.

Невольно возникает вопрос, а можно ли распределять создаваемый национальный доход без такого расширения его ценового выражения? Нап­ример, было ли расширение национального дохода и валового продукта в так называемой плановой экономике?

За последнее время среди экономистов, в том числе и бывших "вид­ных теоретиков" плановой системы экономического управления, стало мод­ным всячески охаивать все, что касается как самих процессов этого вида экономического управления, так и особенно результатов, достигнутых в ходе реализации этих процессов. Причем критики не утверждают себя осо­быми теоретическими изысканиями, предпочитая в качестве главного дока­зательства использовать сравнение жизненного уровня людей в капиталис­тических и социалистических странах.

Такой популистский подход к экономическим доказательствам можно было бы и не рассматривать, если бы на его основании в постсоциалисти­ческих государствах не стали бы крушить экономику, руководствуясь только одним принципом: "делай как там".

Деятельность подобных реформаторов экономики напоминало действия того человека, который, увидев в небе парашютистов, взял зонтик и прыгнул с десятого этажа на землю...

Разница только в том, что этот человек рисковал в эксперименте только своей жизнью, в то время как экономисты-парашютисты вовлекают в свои безрассудные опыты миллионы своих сограждан. Что же такое плано­вая экономика?

* * *

Плановую экономику обычно противопоставляют рыночной, полагая, что раз в этой экономической моделе цены устанавливаются специальными государственными органами, то и рынка в плановой экономике нет. Это еще раз, к сожалению, подтверждает, что упрощенчество, вполне понятное у классиков-основоположников экономической науки, сохранилось до наших дней, а попытка свести всю экономику к рыночному ценообразованию, нес­мотря на многовековую неудачу, превратилось в какую-то маниакальную идею теоретиков экономики. Экономика, как мы это показали, представля­ет из себя многоуровневую систему управления и первые два уровня уп­равления - технологический и производственный - всегда, в любой эконо­мической системе функционируют в соответствии с заранее составляемыми планами. Более того, на первом уровне должно действовать жесткое прог­раммное управление, а на втором уровне совершенно не важно, кто сос­тавляет план выпуска продукции - государство или сам производитель второго уровня, важно какие критерии для этого используются и какие обратные связи корректируют этот план. Вся разница в "рыночной" и "плановой" экономиках начинается только на третьем уровне управления, т.е. в сфере распределения национального дохода. А на третьем уровне в "плановой" экономике даже два рынка, в отличии от традиционной рыноч­ной. Но самое главное, что какая бы модель не существовала на третьем уровне управления, главные экономические законы - законы стоимости, проявляют себя на первом и втором уровне управления, т.е. едины для любой экономической системы. А потому нет и не было за всю историю ци­вилизации на земле другой экономики кроме товарной. Тысячелетия чело­вечество жило и продолжало жить в условиях товарной экономики, которая развивалось, совершенствовалось, обогащалось новыми механизмами и ком­панентами, субъектами и циклами, но строго в соответствии с действую­щими законами. Беда состоит в том, что люди очень долго не понимали, да и сейчас еще не понимают этих закономерностей, а потому пытаются противостоять их объективному воздействию, за что и наказываются кри­зисами, инфляциями и стагнациями.

Плановая модель экономики родилась не в тиши кабинетов. Это не результат реализации марксистско-ленинской экономической концепции, как об этом еще недавно писали некоторые ученые от экономики, это ре­зультат практического поиска экономической модели, которая бы проти­востояла негативным явлениям в экономике. К сожалению, теоретики-эко­номисты, закомплексованные идеологическими догмами, так и не поняли, что же за экономическую модель создали практики и в чем ее достоинства и недостатки. Моделирование показывает, что отличия плановой экономики начинаются на третьем уровне управления. Эта модель третьего уровня управления плановой экономики и представлена на рис N 7-10.

Та

	| ---------------- Рынок товаров | производствен- | ного назначения| ---------------- | | | | | ---------- До	Та --- --- До ---	| ------------ Тб ------------- -- ------|Рынок потре- |Произво- | |бительских --дитель | |товаров ------------ ------------- | | До| | Дп | | | | -------------------------- Государственная система ------ управления экономикой |	- Тб ----- | | --- - Дп ----- Дп	------------ | | |Потреби- | -тель | ------------ | | | | | ------
				Рис N	7-10

Нетрудно видеть, что модель представленная на рис N 7-10 - это модифицированная модель традиционной системы управления экономикой на третьем уровне, которую мы так детально рассматривали в этой главе и которая изображена на рис N 7-1.

Именно наличие в системе управления третьего уровня двух видов товаров и двух видов денег, которые объективно тяготеют одни к произ­водителю, а другие к потребителю, позволило разделить единый рынок традиционной системы управления на два самостоятельных рынка, каждый из которых пользуется своими собственными деньгами. В плановой системе их назвали наличными и безналичными. Наличными деньгами можно было расплачиваться только за потребительские товары, а товары производс­твенного назначения приобрести за наличные деньги было невозможно, т.к. эти товары распределяло государство только по безналичному расче­ту.

Именно в разделении рынков и денег, а отнюдь не в плановости, заключалось революционное преобразование модели управления на третьем уровне , преобразование, которое давало системе управления целый ряд преимуществ по сравнению с традиционной моделью и действительно осво­бодило экономику от некоторых негативных проявления, обеспечив на ка­ком-то этапе ускорение экономического развития общества.

Раздельное обращение двух видов денег позволило исключить спеку­лятивное использование оборотных денежных средств и тем самым стабили­зировала все экономические процессы. Кроме того, благодаря государс­твенному контролю в цепи обращения платежных денежных средств по прин­ципу ЗПд = Цд - экономики избавлялась от инфляции как явления наруше­ния товарного баланса.

Государственный контроль в цепи оборотных денежных средств в свою очередь предотвращая статическое накопление этих средств, что, как мы говорили, является главной причиной спадов и кризисов в любой экономи­ческой системе.

Более того, в системе управления товарной экономикой, как мы го­ворили, действует объективный экономический закон, который мы назвали основным законом развития товарной экономики, и который утверждает, что создание, производство и выпуск продукции производственного назна­чения, в том числе орудий и средств производства, может осуществляться только за счет абсолютной прибавочной стоимости, реализованной в виде потребительских товаров. Однако разделение рынков и денежных средств позволяет на какое-то время нейтрализовать действие указанного закона. Это достигается путем изменения положения инвестиционной обратной свя­зи, которая регулирует производство средств производства. Как видно из рис N 7-10, такая связь сохранилась, но она уже оторвана от потреби­тельского рынка, а потому естественное экономическое развитие экономи­ки, сменилось субъективным государственным регулированием этого разви­тия. Что это практически означает? Хорошо это или плохо?

Все дело в том, что экономическое развитие любого государства на­чинается, как мы показали, с развития сырьевого цикла и прежде всего с развития сельскохозяйственного производства. Без высокоразвитого про­изводства сельскохозяйственной продукции, т.е. продуктов питания - ос­новы человеческой жизни, не может быть высокоразвитой экономики. Имен­но развитие сельскохозяйственного производства определяет все осталь­ное развитие страны. Развитие всех остальных производительных циклов осуществляется только на базе роста абсолютной прибавочной стоимости в сельскохозяйственном производстве. Общая норма абсолютной прибавочной стоимости в стране никогда не может быть выше, чем абсолютная норма прибавочной стоимости в сельскохозяйственном производстве. Но рост аб­солютной прибавочной стоимости в сельском хозяйстве определяется уров­нем его механизации, т.е. развитием машиностроения, которое не может развиваться без роста абсолютной прибыли в сельском хозяйстве. Получа­ется какой-то замкнутый круг, который и сегодня не могут разорвать развивающиеся страны без помощи из вне. Мы уже говорили, что европейс­ким государствам удалось разорвать этот круг только благодаря исполь­зованию колоний, но даже и в этом случае индустриализация заняла более двухсот лет.

Советский Союз, возникший после Великой Октябрьской Социалисти­ческой революции на базе Российской империи, получил в наследство эко­номическую систему, в которой более 75% трудоспособного населения за­нималось малопродуктивным сельским хозяйством, с использованием в ка­честве внешних источников энергии тяговой силы домашних животных. При таком уровне абсолютной прибавочной стоимости говорить об индустриали­зации страны в короткие сроки было совершенно бессмысленно.

Практические поиски выхода из упомянутого замкнутого круга и при­вели к созданию плановой системы управления экономикой, модель которой на третьем уровне управления представлена на рис N 7-10.

Раздельное функционирование двух рынков и двух видов денег обес­печило претворение в жизнь так называемого "закона преимущественного производства средств производства", который в традиционной экономики не только поставил бы ее с ног на голову, но и вообще не мог быть осу­ществим. Его "закономерное проявление" производилось за счет госу­дарственного регулирования потребления, при котором осуществлялось максимальное сокращение потребления в сельской местности, за счет чего ускоренно развивалось промышленное производство. Однако целенаправлен­ное использование этой искусственной абсолютной прибавочной стоимости позволило создать мощную обратную связь, в результате которой сельское хозяйство стало получать значительное количество сельскохозяйственной техники и прежде всего тракторов, что вызвало уже естественное ускоре­ние роста нормы абсолютной прибавочной стоимости, т.е. привело к мас­совому высвобождению людей из сельскохозяйственного производства для нужд развивающейся промышленности.

Новая модель экономического управления на третьем уровне позволи­ло Советскому Союзу при низком начальном уровне прибавочной стоимости преобразовать в короткие сроки аграрную страну в мощную индустриальную державу. Именно на базе индустриального развития экономики было созда­на сфера военного производства, обеспечившая победу СССР в годы Вели­кой Отечественной войны. Без новой модели экономического управления на третьем уровне было бы невозможным и необычайно быстрое восстановление разрушенного войной народного хозяйства страны.

Традиционная система управления экономикой решать подобные эконо­мические проблемы в такие короткие сроки было совершенно не способна. Разительная жизнеспособность новой экономической модели особенно наг­лядно проявлялась на фоне Великой депрессии, охватившей все развитые страны мира накануне Второй мировой войны.

Воздействие этой новой экономической модели на развитие мировой экономки было огромным и может послужить предметом специального эконо­мического исследования, здесь же достаточно указать на волну национа­лизации промышленности прокатившуюся по многим странам мира после окончания Второй мировой войны, на усиление регулирующих функций госу­дарства практически во всех развитых странах мира, особенно в сфере социального регулирования.

К сожалению, теоретически новая модель не была до конца осмысле­на, что не позволяло проводить нужные в связи с развитием экономики изменения. Важная особенность плановой экономики состояла в том, что в двухрыночной модели при полном государственном контроле двух сфер де­нежного обращения была полностью устранена ярусность в распределении доходов - всем первичным перераспределением доходов управляло только государство, которое регулируя цены и заработную плату через государс­твенный бюджет, распределяло все доходы, в том числе в виде заработной платы для всех потребителей первого уровня.

Практически не было необходимости в налогах второго рода, т.к. государство проводило расширение национального дохода в строго соот­ветствии с уравнением товарного баланса и могло формировать бюджет только на основе налогов первого рода.

Однако из-за недопонимания сути созданной системы продолжала функционировать сложная система налогообложения, в том числе, напри­мер, налогообложение прибыли предприятий как группы "Б", так и группы "А", хотя сама прибыль в виде рентабельности жестко регулировалась са­мим государством. Такое положение было допустимо только потому, что оборотные и платежные деньги никогда не встречались и их номинальные значения были совершенно несопоставимы. Так как повышение производи­тельности труда в сфере производства средств производства не влияет непосредственно на рост продукции в сфере потребления, можно было при сохранении заработной платы увеличивать производство машин, механиз­мов, а так же и военной техники. Более того, выпуская на военных заво­дах потребительские товары в объемах, достаточных для выплаты заработ­ной платы работающим, можно было наращивать производство военной тех­ники за счет продуктивных технологий без всякого изменения националь­ного дохода или даже при его росте, сохраняя рост военного производс­тва в тайне.

Однако бесконечно долго "стоять на голове" экономика не могла. "Закон преимущественного развития производства средств производства" был допустим в период индустриализации в экстремальных экономических условиях войны и восстановления народного хозяйства, но он не мог обеспечить стране постиндустриальное экономическое развитие.

Некоторые критики плановой экономики, зациклинные на рыночном це­нообразовании, т.е. на формировании цен на основе спроса и предложе­ния, полагают государственное регулирование цен одним из главных не­достатков этой экономической системы. Однако рассмотрение модели, представленной на рис N 7-10, показывает, что разделение рынков и де­нег вовсе не исключает использование рыночного механизма ценообразова­ния, и диктат цен со стороны государства, как это имело место в СССР, был совершенно не обязательным. Более того, в условиях жесткого конт­роля за заработной платой, при раздельном функционировании двух видов денег рыночный механизм ценообразования мог бы работать даже лучше, чем в традиционной системе управления экономикой.

Однако введение рыночного ценообразования потребовало бы других критериев оценки эффективности работы производителей. Ведь в плановой системе их деятельность оценивалась по результатам выполнения плановых заданий промышленности, включающих в себя как номенклатуру выпускаемой продукции, так и количественный ее состав. При этом прибыль директивно включалась в состав цены и, выполнив план, производитель совершенно на задумывался - будет ли реализована его продукция. В таких условиях ры­ночный механизм саморегулирования работать не смог бы. Предприятия пришлось бы переводить на рыночные нормы оценки эффективности работы, т.е. на оценку работы по величине получаемой прибыли.

А вот с оценкой прибыли дело обстояло очень серьезно.

Господствующая в стране идеология опиралась на теорию прибавочной стоимости К.Маркса, согласно которой норма прибавочной стоимости ха­рактеризовала степень эксплуатации рабочего класса, т.е. чем больше прибыль, тем выше степень эксплуатации рабочего класса. Исходя из это­го масса прибавочной стоимости, а значит и прибыль прямо пропорцио­нальны количеству "эксплуатируемого рабочего класса". Правда, в усло­виях социализма эксплуататорских классов не было, и всю прибыль заби­рало и распределяло государство, но положение о происхождении приба­вочной стоимости из живого труда, как мы уже говорили в третьей главе, оставалось незыблемым. Практически это означало, что чем больше рабо­тающих на производстве людей, тем больше предприятие дает прибыли, хо­тя реально все выглядело наоборот. Страна гордилась отсутствием безра­ботицы, рабочих рук постоянно не хватало, а планы по повышению произ­водительности труда в последние пятилетки с треском провалились. Эко­номика перестала развиваться по идеологическим причинам, которые пыта­лись лечить почему-то экономическими методами.

В таблице N 7-4 дано сравнение структуры живого труда в СССР (1988 г.) и США (1986 г.) в процентном отношении от занятых в народном хозяйстве.

Таблица N 7-4

Экономическая сфера труда	США	СССР
Промышленность	22.7	40.4
Сельское хозяйство	2.7	19.3
Итого:	24.9	59.7
Сфера обслуживания, включаю­щая всех работающих не отно­сящихся к промышленности и сельскому хозяйству	75.1	40.3

Из таблицы видно, что в производственной сфере СССР занято почти на 35% больше живого труда, чем в США. В абсолютных цифрах это состав­ляло более 43 млн.чел. Правда в Советском Союзе не было той энерговоо­руженности труда, которая была в США, в 1975 году, например, она была ниже,чем в США примерно в 2,5 раза и составляла около 450 ед.ЭЗ на од­ного работающего по сравнению с 1300 в США. При этом распределение энергооснащенности по отраслям производства было очень неравномерным и в сельском хозяйстве, например, в 1988 году оно составляло, как мы го­ворили в 4 главе, 274,4 ед.ЭЗ.

К сожалению, в статистике, публикуемой по результатам развития народного хозяйства СССР, никогда не публиковались данные по энергоос­нащенности труда. В таблице N 7-5 представлены оценочные значения энергопроизводства в СССР, составленные автором на основании информа­ции имеющейся в сборнике ЦСУ СССР "Народное хозяйство за 60 лет", из­данным в юбилейном статистическом ежегоднике за 1977 год.

Таблица N 7-5

Год Показатель	1913	1940	1950	1960	1970	1975
Добыча топлива всех видов в млрд.ккал.	340,2	1665,3	2178,4	4844,6	8552,6	10999,1
Произведено элект­роэнергии на гидро­электростанциях млн.квт/ч	35	5260	12691	50913	124377	125987
Общий приведенный показатель энерго­производства в млн.квт/ч (без атомной энергии)	540,035	2630,260	3442,69	7690,91	13604,37	17455,98
Количество занятых в общественном тру­де млн.чел.	46,4	65,9	60,0	81,0	106,9	117,4
Количество энергии на 1 занятого в ед.ЭЗ	58,15	201,6	286,9	475,2	637,5	743
Рост за период		3,4	1,42	1,65	1,34	1,16

Из таблицы N 7-5 видно, что в качестве показателя энергозатрат в производительной сфере автор выбрал величину равную 60% от общего ко­личества выработанная в 1975 году энергии в ед.ЭЗ.

Не трудно подсчитать, что темпы роста энергопроизводства в СССР значительно опережали США. Так с 1950 по 1970 гг энергопотребления для производственных нужд в США увеличилось вдвое, а в СССР - почти в 4 раза.

Учитывая темпы роста энерговооруженности в СССР, а также то, что в проведенных оценочных расчетах не учитывалась атомная энергетика, данные по которой не публиковались, можно полагать, что к началу девя­ностых годов энерговооруженность народного хозяйства страны составляла 1000-1100 ед.ЭЗ на одного работающего и соответствовало уровню высоко­развитого индустриального государства.

По данным, приведенным в уже упомянутой книге Д.Сакса, в 1988 г. потребление энергоносителей в приведенных млрд. баррелей нефтяного эк­вивалента в день в развитых странах составляла: США - 38,93; СССР - 27,21; ФРГ - 5,53; Япония - 8,07, т.е. в СССР энергопотребление сос­тавляло 70% от уровня США.

Но если СССР по экономическому потенциалу нельзя относить к ка­тегории развивающихся стран, как это кое-кто сегодня пытается предста­вить, то почему же уровень жизни в стране отставал от развитых стран Запада?

Таблица N 7-6

1988 год		США	СССР
Валовый национальный продукт (ВНП)		4861,8 млрд.дол.	866 млн.руб.
Национальный доход		3964,3 млрд.дол.	625 млн.руб.
Расходы на личное потребление	в деньгах	3226,0 млрд.дол.	428,4 млн.руб.
	в % от ВНП	66,4%	49,4%
Повторный счет за счет товаров груп­пы А (ВНП - РЛП)	в деньгах	1635,8 млрд.дол.	437,6 млн.руб.
	в % от ВНП	41%	70%
Доля сельскохо­зяйственного производства в НД	в деньгах	170 млрд.дол.	220 млн.руб.
	в % от ВНП	0,4%	35%
Численность занятых в сельском хозяйстве в %		2%	19%

В таблице N 7-6 приведены сравнительные данные между США и СССР по величине расходов на личное потребление граждан (которые, исходя из положений информационной теории экономики, являются национальным дохо­дом) относительно общего объема валового национального продукта. Эти данные показывают, что в СССР в отличии от экономики США, направленной прежде всего на удовлетворение личных потребностей людей, основные экономические интересы были ориентированы на постоянное развитие средств производства. Этому способствовала и структура управления про­изводством сложившаяся в стране. Отраслевые министерства, объединяющие производства по горизонтальному принципу, т.е. по принципу специализа­ции, технологии производства являли собой образцы монополизма, со всем присущими монополизму чертами поведения - групповой эгоизм, монополь­ное ценообразование, стремление к увеличению прибылей любым путем. Этому способствовала и система распределения общественных фондов пот­ребления, при которой чем больше работало людей на том или ином предп­риятии, тем больше это предприятие получало средство от "общественного пирога" независимо от результатов его хозяйственной деятельности. Хотя считалось, что планированием в масштабах страны занимается Госплан, на самом деле в последние десятилетия существование СССР планы диктовали министерства. Планирование велось от достигнутого по принципу: "еще больше" - еще больше стали, еще больше нефти, еще больше угля, еще больше ...

А министерства требовали еще больше производственных площадей, еще больше рабочей силы, еще больше оборудования. В 1988 г. объем не­завершенного строительства по стране составлял 150 млрд.руб. и несмот­ря на это продолжали начинать новые стройки. Коэффициент сменности на заводах в машиностроительных отраслях не превышал 1,3, тысячи единиц оборудования простаивали из-за отсутствия людей и низкой технологичес­кой загрузки, а чиновники требовали новых площадей и нового увеличения оборудования.

"Закон планомерного и пропорционального развития" скурпулезно вы­полнялся, мешая перераспределить ресурсы в передовые отрасли произ­водства - электронику, приборостроение, машиностроение для отраслей производящих потребительские товары. Кроме того, надо сказать, что данные по ВНП, приведенные в таблице N 7-6, не учитывают скрытых зат­рат на разработку и производство военной техники, которые в этот пери­од составляли дополнительно более 100 млрд.руб. А это означает, что реальный уровень личного потребления в ВНП составлял около 40%, что абсолютно невозможно в саморегулирующейся экономике с действующей то­варной обратной связью.

Информационная теория экономики убедительно доказывает, что весь объем продукции полученной в отраслях производимых средства производс­тва, военную технику и другие непотребительские товары,получается только за счет абсолютной прибавочной стоимости в отраслях, производя­щих потребительские товары, а потому при подсчете валового националь­ного продукта представляет собой повторный счет произведенных потреби­тельских товаров. Но как может повторный счет оказаться больше началь­ного? В плановой экономике может.

Но именно эта "кривобокость" привела к глубокому экономическому застою и требовала перестройки в управлении экономикой.

Было понятно, что бюрократическо-чиновническое административное управление экономикой себя полностью исчерпало и надо находить объек­тивные рычаги саморегулирования в управлении экономикой, которые бы обеспечили ей развитие по общим, действующим во всех развитых странах, законам.

Беда заключалась в том, что экономисты и этих самых развитых стран, и тем более, воспитанные в строгих нормах марксизма советские экономисты этих общих законов не знали.

А потому так называемая перестройка плановой экономики началась методом проб и ошибок.

Мы будем не останавливаться на всех "ранних" ошибках "перестрой­ки" типа режима "хозрасчета и самофинансирования" для государственных предприятий при сохранении жесткого планирования и государственного ценообразования, но о величайшей глупости, которая послужила главной причиной начавшегося развала нельзя не сказать. Мы имеем ввиду закон о кооперативах. Создание кооперативных, т.е. частных предприятий, наряду с государственными предприятиями означал попытку создания "смешанной" экономики, что в условиях полного отсутствия как рыночных механизмов, так и "рыночного законодательства" было не проста авантюризмом, но и величайшей ошибкой, свидетельствующей о полном непонимании "реформато­рами" сути существовавшей в стране экономики.

Эта "реформа" означала не только объединение двух рынков, но и главное, объединение двух денежных систем. Основного преимущества пла­новой системы - раздельного функционирования двух денежных систем - страна лишилась в одночасье ничего, кроме неприятностей, не получив взамен.

Поток безналичных денег хлынул уже в виде платежных денежных средств на государственный рынок потребительских товаров, разрушая и без того слабую потребительскую сферу. Положение усугубляла "самооку­паемость" и "самофинансирование", ведущие к резкому росту заработной платы при сохранении государственных цен на потребительские товары. С 1985 по 1991 г. заработная плата выросла на 51%, что привело к дезба­лансу так долго соблюдаемого товарного баланса, а следовательно к стремительному росту инфляции, к дефициту огромного количества потре­бительских товаров. Быстрый рост товарного дезбаланса неминуемо вел к росту бюджетного дефицита, величина которого в 1991 году составила порядка 16% ВНП, что никогда ранее не могло проявиться в таких катаст­рофических размерах в плановой экономике.

По всей вероятности конец плановой экономики не носил бы такого трагического характера, если бы экономической кризис не сопровождался бы кризисом политическим. Многолетнее однопартийное руководство стра­ной привело к закономерному вырождению и деградации руководителей, стоявших во главе коммунистической партии и государства. У власти в стране оказались люди не только не способные реформировать экономику, но и сохранить государство, представлявшее собой единый экономический организм. В результате чего развал экономики усугубил развал Советско­го Союза. Экономические циклы - это основа функционирования любой эко­номической системы - в СССР строились не на базе "дерева распределения продуктов" и "дерева распределения доходов", а на основе указаний Госплана. При этом различные компоненты экономических циклов, т.е. различные производства создавались территориально в различных Союзных республиках, исходя из наличия сырья материалов, подготовки специалис­тов и рабочей силы. С развалом СССР экономические циклы оказались ра­зорванными, а с ликвидацией Госплана без создания необходимых механиз­мов объединения производств в новые экономические циклы, функциониро­вание промышленности оказалось полностью дезорганизованным.

Экономика всех, составляющих ранее СССР, государств оказалась пе­ред пропастью экономической катастрофы - экономическим кризисом, раз­меры которого оставили далеко позади Великую депрессию 1929 - 1932 гг в капиталистическом мире.

В то время как объективные законы экономического развития во всем мире вызывают усиление экономической интеграции, некогда единая, мощ­ная экономическая система по воле безрассудных политиканов распалась на беспомощные составляющие, вынужденные в одиночку решать экономичес­кие проблемы, которые и в совместной целеустремленной работе по вине этих самых политиков, запустивших экономические болезни, стало решать чрезвычайно трудно.

В России эту задачу, к сожалению, доверили решать все тем же по­литическим силам, правда, изменившим свои политические лозунги, но не сделавшим никаких практических экономических выводов из "перестройки" в СССР.

* * *

Создание плановой системы экономических отношений после Второй мировой войны в странах Восточной Европы проходило в сложной полити­ческой борьбе, но не сопровождалось такими экономическими потрясениями как обратный переход к системе с саморегулирующим механизмом экономи­ческого управления. В чем же причина сложности обратного перехода?

Видимая реакция экономики во всем странах, совершающих переход от "плановой" к "рыночной" системе управления, после отказа от планового регулирования практически одинакова - рост цен, спад производства, инфляция, снижение жизненного уровня населения, рост безработицы. Од­нако глубина, размах этих процессов в России отличаются очень сущест­венно. В таблице N 7-7 показано изменение объемов промышленного произ­водства при переходе к новой модели управления экономикой на третьем уровне для различных постсоциалистических стран, а в таблице N 7-8 - уровень инфляции (сравнительное усреднение индексов цен).

Таблица N 7-7

Страна	1990	1991	1992	1993	Совокупное % изменение 1990-1993
Болгария	14,2	20,7	16,2	8,1	47,6
Чехия	3,3	22,3	10,6	5,3	36,4
Эстония	0,1	9,5	38,7	11,9	51,6
Венгрия	10,2	16,6	9,8	4,0	21,7
Латвия	1,1	1,0	35,1	28,1	60,7
Польша	24,2	11,9	3,9	6,2	26,3
Румыния	19,0	20,4	21,8	1,3	48,9
Россия	0,1	8,0	18,8	16,0	37,3

Таблица N 7-8

Страна	1992	1993
Болгария	85	73
Чехия	11	21
Эстония	1069	55
Венгрия	23	23
Латвия	951	108
Литва	1021	401
Польша	43	35
Румыния	214	314
Россия	1414	905
Словакия	10	23
Украина	1019	10000

Такая болезненность экономической перестройки объясняется многими причинами, но все они являются следствием упрощенческого подхода к принципам функционирования "рыночной" экономики. Пренебрегая всей сложностью взаимодействия экономических механизмов, которые мы описы­вали на протяжении всего нашего исследования, "теоретики" перестройки обычно полагают, что достаточно высвободить "рыночные силы" в виде це­нообразования на основе спроса и предложения, путем так "называемой либерализации цен", и "невидимая рука" сделает свое дело. Их не смуща­ет отсутствие рыночных механизмов в недрах плановой экономики, полное несоответствие, а точнее отсутствие законодательства, которое в инте­ресах функционирования экономики в рыночных странах складывалось века­ми, отсутствие связей в экономических циклах на основе рыночных отно­шений, нарушение экономических пропорций в развитии различных отраслей экономики и т.д. Либерализация цен - панацея от всех этих бед, универ­сальное экономическое лекарство, так считают, к сожалению, все рефор­маторы экономики в различных постсоциалистических странах, в том числе и в России. Даже термин специальный придумали - "шоковая терапия" пря­ча за медицинскими терминами свою экономическую беспомощность в созда­нии условий для безболезненного перехода от одной модели управления к другой.

Что же происходит в результате такой "терапии"?

Прежде всего после прекращения контроля над ценами начинают быст­ро расти цены на продукты питания. Это закономерно, ибо как мы показы­вали в этой отрасли народного хозяйства самый низкий уровень относи­тельной прибавочной стоимости, а значит и рентабельности. Именно поэ­тому сельское хозяйство во всех развитых странах датируется за счет государственного бюджета. Либерализация это датирование исключает. Рост цен на продукты первой необходимости естественно вызывает рост заработной платы, а значит и рост цен на все остальные товары. Так за­пускается механизм инфляции.

Однако сама по себе инфляции еще не является причиной для резкого спада производства. Прекращение вмешательства государства в регулиро­вание потока товаров ведет к возникновению двух важнейших причин, двух факторов определяющих быстрый спад производства в промышленности. Они проявляются в результате изменения системы распределения доходов. Пер­вый из этих факторов - объективный фактор, связанный с действием ос­новного закона развития товарного производства: выпуск продукции про­изводственного назначения осуществляется только за счет абсолютной прибавочной стоимости, реализованной в виде потребительских товаров. Это означает, что экономика социалистических стран, в которых субъек­тивно были нарушены пропорции между объемами производства потребитель­ских и производственных товаров, после либерализации цен, в результате саморегулирования на основе указанного закона, вынуждена будет сокра­тить производство средств производства до объемов, определяемых уров­нем абсолютной прибавочной стоимости. Любые попытки сохранить уровень производства средств производства без повышения абсолютной прибавочной стоимости приведет к росту инфляции и системе взаимных неплатежей, с которыми так долго и безуспешно "борется" российская промышленность. Положение усугубляется искусственным сдерживанием рентабельности в промышленности и сельском хозяйстве за счет идеологического сдержива­ния уровня живого труда в технологических циклах производства. В свою очередь повышение рентабельности ведет к росту массовой безработицы, к чему "реформаторы" экономики постсоциалистических стран совершенно не подготовились, уповая все на ту же "невидимую руку". О масштабах необ­ходимого повышения рентабельности говорит опыт бывшей ГДР, где рост заработной платы до соответствующей уровню ФРГ, после объединения страны потребовал быстрого повышения рентабельности, что привело к высвобождению по официальным данным 17% рабочей силы, а с учетом скры­той безработицы, составил 35% от числа занятых.

Второй фактор, определяющий спад производства - субъективный фак­тор, связанный с нарушением механизма перераспределения доходов в сфе­ре воспроизводства из-за отсутствия механизма инвестиций, который мо­жет нормально функционировать только в условиях создания соответствую­щего законодательства. Прекращение планового формирование амортизаци­онных отчислений в сфере производства потребительских товаров ведет к "проеданию" амортизации, ее переходу либо в заработную плату, либо в нераспределенный доход с последующим использованием в интересах потре­бления, что в конечном итоге искусственно снижает рентабельность, ве­дет к повышению цен и сокращению производства не только в сфере произ­водства средств производства, но и в сфере производства потребитель­ских товаров.

Быстрому спаду производства способствует и то, что либерализация на всем ее протяжении сопровождается инфляцией, которая "съедает" обо­ротные средства предприятий, о чем мы говорили в предыдущей главе.

Таким образом, "шоковая терапия", либерализация цен в плановой экономике порождает гиперспад производства, который в отличии от цик­лических спадов в экономике развитых стран, связанных с избыточным на­коплением денежных средств, ведет к быстрому снижению потребления в странах, где и без того оно не находилось на высоком уровне. Этот спад потребления в свою очередь ведет к спаду производства потребительских товаров, а следовательно к падению абсолютной прибавочной стоимости. Экономика начинает келлапсировать, антиразвиваться, сокращая этап­ность, т.е. прекращая функционирование наиболее сложных товаров пято­го, а затем и четвертого этапов. В стране начинается регресс, который может привести к полному экономическому развалу, если государство бу­дет бездействовать, уповая на милость "невидимой руки".

Глубина экономической деградации страны естественно зависит от величины перекоса в развитии производства потребительских и непотреби­тельских товаров. В тех странах, где производство средств производства не превышало или незначительно превышало производство средств потреб­ления, стабилизация может наступить сравнительно быстро, хотя и при снижении уровня жизни населения. В странах с большим "перекосом" в структуре товарного производства, к которым пределе всего относится Россия, этот процесс может закончиться катастрофически.

* * *

Рост абсолютной прибавочной стоимости в СССР, а значит и связан­ный с ним рост благосостояния народа, постоянно сдерживался низкой эф­фективностью сельскохозяйственного производства. Первоначально это бы­ло закономерно, т.к. в период индустриализации руководство страны ис­кусственно перераспределяло людские и материальные ресурсы в интересах развития промышленности в ущерб развитию сельскохозяйственного произ­водства. Однако в послевоенный период были приняты серьезные усилия для ликвидации отставания в сельскохозяйственном производстве, но его интенсивное развитие в шестидесятых годах не решало проблемы и не пе­решло в интенсивное развитие, как это было в развитых капиталистичес­ких странах.

В США, например, за период с 1947 по 1987 г. рост абсолютной при­бавочной стоимости в сельском хозяйстве составил 685%, т.е. увеличился почти в 7 раз. Если в 1947 году каждый фермер США мог накормить 14 че­ловек, то в 1987 году уже 96!

В Европе, в странах Общего рынка "зеленая революция" буквально преобразовала сельское хозяйство за какое-то десятилетие. С 1975 по 1985 г. страны Общего рынка превратились из крупных импортеров в круп­ных экспортеров зерна, при этом численность занятых в сельскохозяйс­твенном производстве постоянно сокращалась. В тоже время в СССР за пе­риод с 1970 по 1990 г. численность занятых в сельскохозяйственном про­изводстве продолжала оставаться на уровне близком к 20%, и несмотря на значительные капиталовложения, которые позволили увеличить использова­ние удобрений в 2,6 раза, а энерговооруженность в 2,5 раза продуктив­ность сельского хозяйства хотя и возросла в 1,5 раза, но не решала ни зерновую, ни в целом продовольственную проблему в стране. В таблице N 7-6 показано, что доля с/х производства в национальном доходе страны более чем в 80 раз превышала аналогичные показатели в США, а это озна­чает, что в такой же мере ограничивала рост абсолютной прибавочной стоимости в стране, т.к. абсолютная прибавочная стоимость в целом по экономике определяется прежде всего ее уровнем в сельскохозяйственном производстве и никогда не может быть выше этого уровня. Именно поэтому при доле сельскохозяйственного производства в экономике страны на уровне более 30% от величины национального дохода и денежной оценки производства средств производства в 70% величины национального дохода система саморегулирования экономики приведет к развалу промышленного производства. (Цифры в таблице N 7-6 дают только качественные показа­тели, т.к. деньги оборотные и платежные не были эквивалентны.)

Для России после развала СССР положение с сельскохозяйственным производством, а следовательно и с уровнем абсолютной прибавочной сто­имости еще более усугубилось.

Проводимые в 60-х годах в СССР мероприятия по расширению произ­водства зерна, опирались главным образом на так называемое освоение целинных и залежных земель, расположенных прежде всего в Казахстане. Создание там нового района зернового земледелия действительно сыграло большую роль в увеличении зерна и стабилизации его ежегодного произ­водства. Однако с развалом СССР эти земли остались в Казахстане, кото­рый по праву собственности стал пользоваться созданной всеми республи­ками мощной зерновой базой. Прекратились поставки сельхозпродукции и со ставшей самостоятельной Украины и Белоруссии, сделавшей за послед­нее десятилетие существование СССР наиболее серьезные успехи в разви­тии сельского хозяйства из всех республик страны.

Но самый главный удар по сельскому хозяйству был нанесен "ножни­цами цен", т.е. разницей в ценах между продукцией сельского хозяйства и продукцией промышленного производства. Эти ножницы могут появиться в любой экономической системе по уже описанным причинам, а потому важ­нейшей заботой государства является всякое предотвращение такого поло­жения.

В США, например, еще в 1933 году закон о регулирование сельского хозяйства определил концепцию паритета как краеугольный камень сель­скохозяйственной политики страны. К сожалению, реформаторы российской экономики взялись за реформирование не потрудившись изучить хотя бы мировой опыт государственного регулирования в условиях рыночного хо­зяйства.

В результате в 1994 г., например, для покупки комбайна "Дон - 2500" нужно было продать на рынке минимум 1000 тонн пшеницы.

Это привело к снижению поставок техники селу: тракторов - в два с половиной раза, автомобилей - в четыре, зерноуборочных комбайнов - в семь раз. Объем внесения минеральных удобрений упал в 3 раза, орошения в 12,5 раз, осушения земли в 5,3 раза. Утробная привычка новых рефор­маторов все экономические проблемы решать "политическими методами" не­минуемо привела "реконструкцию" сельского хозяйства к деколлективиза­ции, в результате которой крупные сельскохозяйственные предприятия стали заменяться (вопреки опять-таки мировому опыту) на менее мелкие фермерские хозяйства со средним размером пашни порядка 42 га. Хотя крупные коллективные хозяйства Восточной Германии после объединения не только не распались, но и доказали свою более высокую эффективность по сравнению с фермерскими хозяйствами западных областей ФРГ. Для того, чтобы понять в чем причина высокого уровня производительности труда в сельском хозяйстве США, например, достаточно открыть популярный амери­канский учебника по экономике и прочитать:

"большинство последних технических усовершенствований предпринято не фермерами, скорее они являются результатом финансируемых государс­твом программ развития научных исследований и образования, а также ра­боты производителей сельскохозяйственной техники. Колледжи, содержащи­еся за счет средств от продажи общественных земель, опытные станции, агенты службы по распространению агротехнических знаний, просветитель­ские брошюры, издаваемые министерством сельского хозяйства США, и исс­ледовательские отделы производителей сельскохозяйственной техники, средств по борьбе с вредителями и минеральных удобрений - вот источни­ки научно-технического прогресса в американском сельском хозяйстве."

Попытка реформаторов найти "собственный путь России" в сельскохо­зяйственном производстве привела к снижению объема валовой продукции сельского хозяйства за пять лет практически в 2 раза.

Непонимание сущности переходных экономических процессов и даже принципов функционирования плановой экономики у людей, взявшихся за ее преобразование просто поражает. Порою даже кажется, что они специально делают все наоборот.

Возьмем такой важнейший для России вопрос, как реформирование во­енной промышленности. Военная промышленность России, как и военная промышленность СССР в целом, являлась поставщиком основной части това­ров длительного пользования. Телевизоры и радиоприемники, холодильники и электроприборы, мебель и домашний инструмент - невозможно перечис­лить все то, что делали оборонные предприятия для потребительского рынка. Основополагающий принцип функционирования военной промышленнос­ти - каждое предприятие "оборонки" должно обеспечить выпуск товаров народного потребления в объеме заработной платы всего работающего кол­лектива. Казалось бы в этих условиях складывались самые благоприятные обстоятельства для планомерной конверсии оборонных предприятий путем сокращения излишнего производства вооружения и военной техники в связи с сокращением армии и использовании высвобождающихся материальных и трудовых ресурсов для расширения выпуска товаров народного потребле­ния, оснащения сельского хозяйства столь необходимой ему техникой, практически без дополнительных финансовых затрат.

Нельзя забывать и о том,что российское оружие высоко ценилось за рубежом. В иные годы СССР продавал вооружения и боевой техники на сум­му порядка 20 млрд.дол. А это означает, что оборонная промышленность могла сама обеспечить переоснащение предприятий на самые передовые технологии.

А что было сделано "реформаторами"? Практически полностью был прекращен оборонный заказ. Но ведь оборонная техника создавалась на базе реализации высокой общей прибавочной стоимости оборонных предпри­ятий, которая не финансировалась! Финансировалось производство потре­бительских товаров! В результате "реформирования" страна лишилась и огромных объемов столь необходимых для реформирования экономики потре­бительских товаров и столь необходимых валютных поступлений. "Закопав" миллиарды долларов доходов от "оборонки", реформаторы шли с протянутой рукой в международные банки вымаливая миллионные подачки. Картина очень напоминающая действие животного "под дубом вековым..." из басни

И.А.Крылова.

Как "великое достижение" результатов реформации экономики ее "творцы" ставят себе в заслугу чрезвычайно быстрый рост численности финансовых и торговых посредников рынка. Это действительно необходимый шаг при переходе к системе с саморегулированием. Однако забывается, что этот рост должен быть обусловлен ростом абсолютной прибавочной стоимости. В условиях же, когда объем производимых в стране потреби­тельских товаров сжимается как "шагренивая кожа", рост посредников рынка означает необоснованный рост цен и искусственное накопление де­нежных средств, ведущее к инфляции и снижению экономической эффектив­ности в использовании платежных и оборотных денежных средств. Более того, из-за отсутствия прибыли в народном хозяйстве, финансовые пос­редники начинают ее "создавать" за счет превращения оборотных денег в платежные, что стало огромным бедствием в России, но спокойно воспри­нимается "великими реформаторами". И все это происходит в условиях, когда переход к новой системе распределения платежных денежных средств не был подготовлен ни юридически, ни организационно, ни экономически.

Для того, чтобы понять разницу в работе механизмов распределения платежных денег в плановой и рыночной экономиках, в таблице N 7-9 по­казано сравнительная стоимостная оценка результатов экономической дея­тельности США за 1979 год и СССР за 1975 год.

Таблица N 7-9

			США 1979 г.	СССР 1975 г.
Энерговооруженность труда (ед.ЭЗ)			1325	743
Количество людей, занятых в сфере воспроизводства (млн.чел.)			25	70,3
Ценовая оценка 1 ед.ЭЗ			8 центов	4 копейки
Валовый националь­ный продукт (без расширения)		в ед.ЭЗ	6625	10446
		в деньгах	530 млрд.дол.	418 млрд.руб.
Валовый национальный продукт с расширением в деньгах (ВВП) (официальные данные)			2508,2 млрд.дол.	862,6 млрд.руб.
Национальный доход (НД) (официальные данные)			2047,3	363,3
ВВП	НД		460,9	499,3

Прежде всего анализ таблицы N 7-9 говорит о том, что уже в 1975 году СССР производил в стоимостном отношении без расширения продукции на 40 с лишним процентов больше, чем США в 1979 году. И СССР действи­тельно уже тогда занимал первое место в мире по производству стали, чугуна, угля, железной руды, цемента, сборного железобетона и многого другого. Страна обладала колоссальными потенциальными возможностями. Однако это не означает, что СССР превосходил США по основному экономи­ческому показателю - величине национального дохода. Гигантская разница в экономических показателях СССР и США определялась тем, что в СССР потенциальные возможности сферы воспроизводства были направлены не на нужды народа, а на бездержное увеличение производства средств произ­водства и военной техники. Это усугублялось искусственным сдерживанием рентабельности, в результате чего при распределении национального до­хода не требовалось расширения его денежного выражения. Неэффектив­ность управления, идеологическая однобокость экономического мышления руководителей, групповые интересы разбухших отраслей экономики, от­сутствие объективных показателей в развитии производства - мешали ис­пользовать национальное богатство и национальное достояние страны, творческий потенциал народа в интересах повышения благосостоянию лю­дей.

Надо было менять управление экономикой, в том числе и систему уп­равления на третьем уровне, но не разрушать "до основания, а затем", как это сделали российские реформаторы".

Система распределения доходов в преобразовании третьего уровня управления играла решающую роль.

Напомним, что два вида денег в экономике определяют две системы распределения доходов. Первая из них - система распределения доходов оборотных денег среди товаропроизводителей второго уровня представляет из себя "дерево доходов", которое можно было создать только изменив структуру экономических связей, разрушив горизонтальную отраслевую систему, и создав на ее весте вертикальные экономические системы функ­ционирующие в замкнутых экономических циклах. Формально горизонтальные экономические системы были устранены, но не создав вертикальных струк­тур, реформаторы сохранили монополизм в сырьевых отраслях и в отраслях производящих энергоносители, что привело к диктату ценообразования со стороны сырьевых циклов. "Ножницы" в ценообразовании между товарами промышленного и сельскохозяйственного производства были только одним из последствий этого "реформирования".

Система распределения платежных денег, т.е. система распределения доходов потребителей первого уровня в плановой экономике носила чисто государственный одноэтапный безъярусный характер.

Как видно из таблицы N 7-9 распределение платежных денежных средств проводилось без всякого расширения в отличии от ярусного, сту­пенчатого распределения потребительских доходов в рыночной экономичес­кой системе.

Саморегулирующаяся система не может обойтись без расширения, т.к. другого механизма перераспределения доходов просто не существует.

В таблице N 7-4, к которой мы обещали вернуться, проведено сопос­тавление доходов на душу населения между странами с рыночной и плано­вой экономиками.

И хотя денежное сравнение различных систем управления экономикой, как видно из таблицы N 7-9 весьма некорректно, не вызывает сомнения, что страны с рыночной экономикой с точки зрения обеспечения потребнос­тей населения развивались значительно быстрее по причинам, о которых мы говорили. Однако ускоренное возрастание денежных доходов в этих странах определяется главным образом ростом расширения денежного зна­чения национального дохода, связанного с перераспределением денежных доходов в связи с ростом абсолютной прибавочной стоимости в сельскохо­зяйственном производстве и перемещении значительной части населения в сферу третьего яруса распределения доходов.

Переход от плановой системы распределения платежных средств к ры­ночной системе этого распределения должен был учитывать неминуемое по­явления ярусности и необходимость расширения национального дохода для перераспределения платежных денежных средств.

Неправильное применение налогов первого рода и прежде всего нало­га на добавленную стоимость, отсутствие амортизационного расширения на базе жесткого законодательства, бесконтрольное расширение национально­го дохода со стороны финансовых посредников, отсутствие индексации на­коплений населения, связанной с расширением - это далеко не полный пе­речень грубейших ошибок реформаторов, из-за которых дестабилизирова­лись экономические процессы в стране.

Но главное, не был совершенно учтен неминуемый переход государс­тва в третий ярус распределения платежных денежных средств, из-за чего страна оказалась неспособной содержать армию, оплачивать расходы по здравоохранению, образованию, научным исследованиям и т.д. В результа­те стало разрушаться не только настоящее, но и будущее экономической системы России.

Сегодня сторонних наблюдателей удивляет уже не то, как разрушает­ся одна из самых мощных мировых экономических систем, а то, почему она еще как-то функционирует и не развалилась окончательно.

В таблице N 7-11 представлена картина структурной перестройки экономики, проводимой российскими реформаторами. Страна медленно, но уверенно превращается в сырьевую державу. Резкое сокращение удельного веса в ВНП продукции машиностроения и легкой промышленности, расшире­ние значимости топливной промышленности, вывоз энергоресурсов за рубеж и ввоз в страну на вырученные средства продовольственных и других пот­ребительских товаров - такова генеральная линия в перестройке экономи­ческой системы России. Страна живет за счет проедания своих богатейших недр. Как долго это может продолжаться? Устраивает ли это великий и могучий российский народ?

Вряд ли, ибо итоги этого реформирования можно определить одной фразой: впервые за многовековую историю Российского государства в мир­ное время идет непрерывное сокращение численности населения из-за пре­вышения смертности над рождаемостью. Нация стала вымирать.

* * *

Трудно на такой ноте подводить итоги сказанному в этой главе. Кроме того, даже в очень сжатом, порой конспективном виде, материал, характеризующий экономику, как единое целое, получился очень большим из-за реальной сложности современной экономической системы. В интере­сах упрощения материала мы даже не стали рассматривать особенности открытой экономической системы, хотя сегодня интеграционные процессы мировой экономики оказывают огромное влияние на экономические системы всех государств без исключения. Но поскольку общие изложенные здесь закономерности от этого не изменяются, а рассмотрение открытой системы потребовало бы привлечения огромной дополнительной статистики, которой автор в настоящий момент не располагает, мы решили ограничиться на этом изучении важнейших положений функционирования макроэкономических систем.

Что можно сказать в качестве выводов из рассмотренного материала?

1. Экономика - это объективно и закономерно развивающаяся треху­ровневая система управления общественным трудом по созданию и распре­делению общественно необходимых продуктов труда и услуг с целью обес­печения жизнедеятельности общества в интересах интеллектуального раз­вития каждого члена общества и экономического раскрепощения людей на базе Коллективного Разума.

2. Человечество на протяжении всего времени существования цивили­зации живет в условиях, определяемых действиями экономических законов товарной экономики, которые справедливы для всех общественно-экономи­ческих формаций, независимо от их политических, экономических, религи­озных или других взглядов на человеческое общество.

3. Экономика как система зародилась вместе с зарождением госу­дарственности при этом государство всегда выступало как важнейший ор­ган регулирования потоком живого труда экономическими, юридическими и организационными методами.

4. Экономика как система управления общественным трудом в своем структурном построении повторяет структуру общественного труда, кото­рая постоянно развивается и изменяется вместе с развитием и изменением труда.

В глобальной структуре экономики особое место занимает структур­ное построение сферы воспроизводства, развитие которой подчинено дейс­твию стоимостных законов и во многом определяет развитие всей экономи­ки.

Структура системы воспроизводства в свою очередь включает:

- структуру общественного труда;

- структуру производства товаров и услуг;

- структуру потребителей;

- структуру товарного потока.

Особое место в анализе экономических процессов занимает структура потока труда в ее социальном понимании. При этом информационная теория экономики определяет социальную структуру труда в зависимости от места человека в технологическом цикле труда и его отношение к созданию про­дуктов труда как информации первичной или вторичной.

В двадцатом столетии социальная структура труда в экономики раз­витых государств мира претерпела кардинальные изменения, в результате которых в этих странах сформировался новый посреднический социум, объ­единяющий людей сферы обслуживания. В связи с тем, что указанный соци­ум занял в развитых странах капитализма господствующее положение, эко­номика этих стран вступила в новый этап, который с экономической точки зрения представляет собой этап информационного развития, а с социаль­ной - этап потребительской экономики.

5. Теория накопления в информационной теории управления экономи­кой рассматривается как важнейшая составная часть, т.к. именно накоп­ления во многом определяют развитие экономики. При этом надо различать материальное и денежное накопление.

Материальное накопление определяет рост национального богатства, а значит и развитие экономики, рост благосостояния народа.

Денежное накопление - понятие динамическое и любое накопление де­нежных средств ведет к накоплению материальных средств, т.е. товаров. Статистическое денежное накопление, а также накопление денег, необес­печенных материальными средствами ведет к нарушению работы экономичес­кой системы.

6. Развитие экономики определяется уровнем роста абсолютной при­бавочной стоимости, который характеризуется количеством людей, высво­бождаемых в результате энергетического и информационного обеспечения труда.

Развитие экономики сопровождается наращиванием цикличности.

За время существования цивилизации развитые государства мира прошли 4 цикла - этапа.

I - Сырьевой.

II - Сырьевой обработки.

III - Машинного производства.

IV - Индустриальный.

В настоящее время в развитых странах мира начался переход в пятый цикл-этап - постиндустриальный.

7. Переход развитых стран мира в постиндустриальный период разви­тия ведет к резкому сокращению людей в сфере воспроизводства, создавая условия доя ускоренного социального и экономического развития общества в целом.

Однако в связи с этим ослабляется экономическое саморегулирование труда, которое действует на основе стоимостных законов только в сфере воспроизводства и возрастает роль государства в экономическом управле­нии.

8. Существует два главных направления государственного регулиро­вания в экономике:

- управление потоком живого труда;

- контроль за ростом прибавочной стоимости и распределением наци­онального дохода.

Реализуя свои управленческие функции, государство использует эко­номические (налоговая и бюджетная политика), юридические (экономичес­кое законодательство) и организационные (создание структур управления) функции.

9. Налогообложение с последующим перераспределением платежных де­нежных средств между потребителями в экономической системе - главное средство управления экономикой со стороны государства.

Информационная теория экономики обосновывает необходимость двух типов налогов:

- налоги первого рода, осуществляющие первичное перераспределение доходов путем расширения денежного выражения национального дохода для обеспечения жизнедеятельности бюджетных потребителей;

- налоги второго рода - ограничительные налоги, служащие для на­копления средств в целях реализации государством общественных функций потребления и предотвращающие статическое накопление платежных денег.

10. Так называемая "плановая" модель экономики является разновид­ностью рассматриваемой ранее модели третьего уровня управления товар­ной экономикой и заключается в разделении рынков на потребительский рынок и рынок товаров производственного назначения, а также в раздель­ном функционирование оборотных и платежных денежных средств.

Модель была выработана практикой развития экономики в социалисти­ческих государствах, прежде всего в СССР, для блокирования действия стоимостных законов в интересах развития промышленности без обеспече­ния необходимого уровня абсолютной прибавочной стоимости в сельскохо­зяйственном производстве.

Длительное использование указанной модели привело к прекращению экономического развития социалистических государств после завершения индустриализации из-за отсутствия необходимой для саморазвития эконо­мики инвестиционной обратной связи.

11. В связи с допущенными "плановыми" диспропорциями в производс­тве потребительских товаров и товаров производственного назначения "бесплановый" переход к нормальной экономической модели управления экономическими процессами всегда сопровождается инфляцией, спадом про­изводства, снижением жизненного уровня и при отсутствии государствен­ного регулирования и контроля за переходными процессами может привести к экономической деградации государства.

12. Переход от плановой к рыночной модели экономики должен произ­водиться с учетом действия экономических законов, изложенных в инфор­мационной теории экономики по специально разработанной программе под жестким контролем государства.

Глава VIII

Экономика и социальная политика

"Одним из наиболее трудных

( скорее всего неразрешимых) теоретических вопросов, с кото-

рыми когда-либо сталкивается

экономист, является проблема

благосостояния".

В.Леонтьев "Экономическое эссе"

Эффективность работы экономической системы государства оценивает­ся прежде всего благосостоянием населения страны. Благосостояние в свою очередь определяется системой показателей, характеризующих уро­вень жизни народа. Но уровень жизни не имеет постоянного фиксированно­го значения, т.к. он изменяется вместе с изменениями в экономике, т.е. с ростом общественных экономических возможностей. Таким образом благо­состояние характеризуется с одной стороны общественными экономическими потребностями, а с другой - общественными экономическими возможностя­ми. Общественные потребности - это многофункциональная зависимость от уровня культуры, национальных традиций, системы общественных экономи­ческих взглядов, климатических условий жизни в стране и целого ряда других показателей.

Однако никакими стараниями эти потребности не могут быть удовлет­ворены, если в обществе нет для этого соответствующих экономических возможностей. Т.е. экономические возможности - это тот верхний предел, который определяет благосостояние народа.

С позиции информационной теории экономики благосостояние (Бэ) можно представить как функцию от национального богатства (Нб) и нацио­нального достояния (Нд):

Бэ = (Нб; Нд) (8-1).

Но поскольку для закрытой экономической системы национальное дос­тояние на данный момент времени можно считать величиной постоянной, то, полагая,

Нд = const = К (8-2),

благосостояние есть

Бэ = К (Нб) (8-3).

Национальное богатство, как мы знаем, является в свою очередь сложной составной величиной и включает в себя:

Нб - орудия и средства производства, имеющиеся у общества на дан­ный момент времени;

Нб - уровень знаний, достигнутых цивилизацией и используемых в данный момент времени в производстве страны;

Сэ - мощность внешних источников энергообеспечения в единицах эк­вивалентного значения, используемая в производстве;

Nп - численность обученных и подготовленных для производства лю­дей.

Тогда: Бэ = К (Нб ; Нб ; Сэ ; Nп) (8-4).

Выражение (8-4) представляет собой значение благосостояния, ко­торое может быть достигнуто в обществе в его абсолютном численном вы­ражении, которое как мы понимаем имеет чисто теоретическое значение, а потому это выражение нас интересует только с позиции понимания того, от чего же зависит верхний пределе экономического благосостояния об­щества. Практически же благосостояние измеряется всегда в относитель­ной форме, как относительная стоимость, которая может переводится в ценовую форму, исходя из цены единицы эквивалентного значения Сэ . При этом Нб и Нб , хотя и не участвуют в создании относительной стоимости, оказывают на нее влияние через абсолютную прибавочную стоимость, кото­рая непосредственно регулирует количество людей, занятых в сфере восп­роизводства и расход энергии на единицу продукции в натуральной форме. Это означает, что одна и та же величина Бэ отн не только может быть достигнута при различном количестве живого труда в сфере воспроизводс­тва, но и то, что при одинаковых числовых значениях Бэ отн натуральные показатели материального производства могут существенно отличаться друг от друга.

Для данного уровня подготовки людей и для действующих в настоящее время технологий суммарное воздействие Нб и Нб на Бэ отн выступает в виде постоянного коэффициента:

К = (Нб ; Нб ) (8-5).

Тогда Бэ отн = К (Сэ ; Nп) (8-6), где

К = К * К - суммарный коэффициент, определяющий воздействие на Бэ отн национального богатства и национального достояния.

Учитывая, что указанные коэффициенты носят всегда информационный характер, их величина может оцениваться только опытным путем. Их при­рода аналогична проявлению знаний в законе прибавочного продукта в аб­солютной форме, т.е. Св = Сзн + Сэ ( ), видимое значение которого в абсолютной форме выступает как повышение производительности труда в относительной форме Св = Сэ ( ), где Сзн , хотя и "исчезает", но всег­да проявляют себя путем уменьшения расхода энергии на производство единицы продукции в натуральной форме.

Однако и выражение (8-6) не является окончательной формулировкой для Бэ отн, т.к. нас интересует благосостояние как возможность удов­летворения жизненных потребностей общества, а энергия и людские ресур­сы страны могут использоваться и для других целей, например, для обо­роны, воспроизводства средств производства, государственное управление и т.д. Короче говоря, мы должны рассматривать Бэ отн в форме нацио­нального дохода, а не внутреннего валового продукта. Различие между ними характеризуется коэффициентом Дхн

Ку = ------- (8-7).

ВНП

Этот коэффициент мы будем называть коэффициентом управления, т.к. он учитывает не только экономические затраты на государственное управ­ление, поддержание и рост национального богатства, охранные мероприя­тия по сохранению национального достояния, но и эффективность собс­твенно управления. Без государственного управления экономика сегодня функционировать не может, но как мы убедились вмешательство государс­тва в экономику без понимания сути экономических процессов может при­вести к бедственным последствиям, как это случилось в период преслову­той "перестройки" в СССР, или как это происходит в России сегодня. За­висит Ку и от экономической модели. В плановой экономике его величина в нарушение закономерности экономического развития была всегда меньше, чем в рыночной. Например, в России в 1990 г. она составляла 46%, в СССР в 1975 г. - около 40%, а США всегда была более 50%.

Поэтому потенциальные общественные возможности по удовлетворению потребностей людей в материальных благах, которые мы назвали экономи­ческим благосостоянием, представлена выражением (8-8)

Бэ отн = Ку * К * (Сэ: Nп) (8-8).

Таким образом, при определенном уровне национального богатства и национального достояния в условиях реализации эффективности принятой обществом экономической модели благосостояние населения страны опреде­ляется количеством людей подготовленных для работы в сфере воспроиз­водства и энергообеспечением их труда.

Но для того, чтобы понять соответствуют ли имеющиеся потенциаль­ные возможности обеспечения благосостояния народа потребностям общест­ва на данном этапе общественного развития, необходимо подсчитать эти потребности, выразив их в тех же единицах измерения, что и Бэ отн, но при общественно необходимых уровнях абсолютной прибавочной стоимости.

Экономисты давно уже научились считать подобные показатели. Так как потребности людей характеризуются конкретными товарами, то их вы­ражают в ценах этих товаров и при суммировании получают уровни потреб­ления такие, как, например, "прожиточный минимум", "черта бедности" и т.д.

Сегодня в развитых странах более целесообразно было бы рассчитать такие уровни потребления как нормально потребление и комфортное пот­ребление. Первое из них характеризует начальный уровень потребления, при котором обеспечиваются научно обоснованные нормы питания, потреб­ление одежды и обуви, жилищного обеспечения. Второе - дополнительно включает в себя товары длительного пользования, создающие комфортные условия жизни.

В СССР расчеты потребного количества товаров для нормального пот­ребления проводились регулярно, но никогда не анализировались возмож­ности экономического потенциала общества по их удовлетворению. Наши стоимостные оценки экономического потенциала СССР в сравнении с США показывают, что нормальные потребности народа могли быть удовлетворены еще в семидесятых годах, если бы система экономического управления бы­ла нацелена на решение именно этих задач, а идеологические установки не ставили экономику с ног на голову.

В развитых капиталистических странах для качественной оценки воз­можности достижения нормального уровня потребления не надо произво­дить и расчетов.

Мы не зря сказали, что уровни потребления должны учитывать абсо­лютную прибавочную стоимость, т.е. количество людей, занятых в сфере воспроизводства и общее количество трудоспособного населения. Это оз­начает, что потребности рассчитываются для всего трудоспособного насе­ления, а затем пересчитываются для сравнения с Бэ отн с учетом коли­чества людей занятых в сфере воспроизводства. Это было важно для пла­новой экономики, в которой нарушалось естественное развитие экономики. В рыночной экономике, где рост абсолютной прибавочной стоимости регу­лируется автоматически, т.е. высвобождение живого труда на каждом но­вом этапе экономического развития происходит только после обеспечения потребностей общества в товарах, производимых на предыдущем этапе, са­ма величина абсолютной прибавочной стоимости, обеспечившая переход к постиндустриальному экономическому этапу, свидетельствует о создании необходимых экономических условий для обеспечения нормального уровня потребления всех участников общественного труда. И тот факт, что в развитых странах капитализма довольно значительная часть населения жи­вет ниже уровня бедности, объясняется не отсутствием экономических возможностей, а недостатками системы управления экономикой, при кото­рой огромная часть экономического потенциала расходуется на нужды да­лекие от потребностей людей.

Огромную часть прибавочной стоимости "съедает" военное производс­тво. Велики расходы на постоянно растущую бюрократическую структуру общества из-за низкого уровня культуры управления и отсутствие научно обоснованных управленческих норм. Но главная беда развитых капиталис­тических стран - гигантская неравномерность в распределении националь­ного дохода между различными слоями общества.

Неравномерность распределения доходов обычно оценивается разницей между суммарным доходом 20% семей с самыми низкими доходами и 20% се­мей с самыми высокими доходами в % отношении от национального дохода.

В таблице N 8-1 такие данные представлены для США за 1929, 1969 и 1987 годы. Здесь же показаны аналогичные данные в процентном отношении от национального дохода для 5% семей с максимальными доходами.

Таблица N 8-1.

% семей	1929 г.	1961 г.	1987 г.
20% низкий доход	12,5	5,6	4,6
20% высокий доход	54,4	40,6	43,7
5% максимальный доход	30	15,6	16,9

Из таблицы видно, что почти за 60 лет, несмотря на огромный эко­номический рост национального дохода США, распределение доходов прак­тически не изменяется.

В Великобритании по данным за 1986 год положение с распределение доходов было еще хуже.Там 20% семей с низким доходом получали 0,3% ре­ального дохода страны, а 20% преуспевающих семей - 49,2%.

Все это говорит о том, что, хотя промышленная революция двадцато­го столетия обеспечила в развитых капиталистических странах невиданный в истории цивилизации экономический рост, и создала все необходимые экономические предпосылки для обеспечения народам этих стран по край­ней мере нормального уровня потребления, бедность и экономическое бесправие все еще являются уделом большого количества людей в этих го­сударствах. Многовековая важнейшая жизненная проблема человечества, проблема социальной справедливости, остается не решенной.

Острота этой проблемы усугубляется тем, что попытка ее решения на основе социалистических преобразований в целом ряде развитых стран Земли потерпела неудачу.

* * *

Мир на пороге третьего тысячелетия снова впал в великую смуту лю­дей и государств в поиске решения проблемы социальной справедливости, в поиске ответа на извечный вопрос: можно ли избавить народы от нище­ты, голода и экономического унижения?

В поисках ответа на этот вопрос, как показывает история, челове­чество начало регулярно отмечать окончание одного века и начало следу­ющего великими всемирными катаклизмами.

Конец восемнадцатого, начало девятнадцатого столетий были отмече­ны Великой французской революцией, написавшей на своих знаменах рвущи­еся из сердец миллионов людей слова: Свобода, Равенство, Братство. Но ни один из лозунгов не был осуществлен.

Начало двадцатого века ознаменовалось Великой Октябрьской Социа­листической революцией, которая объявила коммунизм и его первую стадию социализм единственной научно обоснованной формой общественного строя, способной установить, наконец, справедливость и социальный мир на Зем­ле. Сегодня этот социалистический мир лежит в развалинах, уничтоженный его же собственными идеологами, а ответа на извечный социальный вопрос нет.

Стоящие у руля "обновляемой" России новые реформаторы, занятые разграблением национального богатства, естественно не хотят искать от­вет на этот вопрос, изредка заявляя сквозь зубы, что капитализм все-таки лучше, чем социализм. Хотя многие из них еще недавно тверди­ли, что историю нельзя повернуть вспять. Да и реалии капитализма пока­зывают, что эта экономическая модель еще очень далека от решения проб­лемы социальной справедливости, которая веками, тысячелетиями мучила лучшие умы человечества.

Двадцать пять миллионов американцев, ежедневно встающие в очередь за бесплатным супом в самой развитой и богатой стране мира, вряд ли могут олицетворять то будущее, к которому стремятся жители России, привыкшие в условиях социализма, хотя и к далеко не обильному столу, но достаточно сытному, не требующему унизительных бесплатных подачек, Не этого они ждут от реформ.

Не грех вспомнить и слова великого Д.Кейнса, которыми он характе­ризовал капиталистическую модель экономики:

"Чем богаче общество, тем сильнее тенденция к увеличению разрыва между фактическим и потенциальным объемом производимой продукции, тем очевидны и возмутительны недостатки экономической системы".

Конечно, развитие рыночной экономики объективно сопровождается повышение материального благосостояния большей части трудящихся, без этого экономика просто не может развиваться. Это снижает реакцию насе­ления, экономическую несправедливость, особенно многочисленного сред­него класса, который сегодня в капиталистических странах - это малоак­тивная посредническая среда, сфера услуг. Но сохраняющаяся бедность и гигантская несправедливость в распределении доходов не устраняют проб­лемы социальной несправедливости, а лишь загоняют болезнь в глубь.

В известном "Завещании" французского священника Жана Мелье, текст которого был настольной книгой многих борцов за социальную справедли­вость в прошлом столетии, сказано:

"Неравенство глубоко несправедливо, потому что оно отнюдь не ос­новано на заслугах одних и проступках других; оно ненавистно, потому что с одной стороны лишь внушает гордость, высокомерие, честолюбие, тщеславие, заносчивость, а с другой стороны, лишь порождает чувства ненависти, гнева, жажды мщения, сетования и ропот. Все эти страсти оказываются впоследствии источником и причиной зол и злодеяний сущест­вующих в мире".

Что же мешает установить социальный мир на Земле? Как же добиться социальной справедливости и остановить угрозу эскалации зол и злодея­ний?

* * *

Интуитивно все борцы за социальную справедливость всегда ощущали, что в ее основе лежит свобода. именно свобода провозглашена первым идеалом Великой французской революции. Свобода - это отторжение рабс­тва, крепостничества, зависимости одних людей от других. Но возможна ли абсолютная свобода? Человек живет в обществе, зависит от общества, а значит никогда не может быть абсолютно свободен. Он может обрести свободу вне общества, но тогда он перестанет быть человеком.

Понятие свободы - многогранно. Оно включает в себя свободу поли­тическую, экономическую, поведенческую, или нравственную, но ни одна из них не может носить абсолютного характера.

Свобода нравственная, поведенческая всегда ограничена нормами об­щественной морали, выработанными человечеством за время его существо­вания, проверенными тысячелетиями общественной жизни, показавшими, что без соблюдения моральных устоев общество деградирует и вымирает.

Свобода экономическая всегда ограничена необходимостью участия в общественно полезном труде. Это обстоятельство составляет основу эко­номического равенства, без которого экономической свободы не бывает.

Однако и экономической и поведенческая свобода во многом опреде­ляются рамками государственности со всеми ее юридическими, правовыми нормами, т.е. в конечном итоге сводится к политической свободе.

Но есть еще одна сторона свободы человеческой личности - свобода интеллектуальная, свобода мышления. Именно эта сторона свободы людей может и должна носить абсолютный характер. Мышление, интеллектуальная свобода - это то, что создало человека, определяет человека, развивает человека, совершенствует человеческое общество, в том числе его бытие, возвышает человека над животным миром Земли, открывает ему дорогу в Космос.

Интеллектуальная свобода определяет творческую сторону человечес­кого труда, которой наделен человека как созидатель знаний.

Потоки индивидуальных человеческих знаний, сливаясь, образуют мощный Коллективный Разум Человечества. Только развитие Коллективного Человеческого Разума может привести людей к полному освобождению от рабского труда, а каждому человеку гарантировать полную свободу лич­ности.

Что нужно для обеспечения интеллектуальной свободы? Экономическая независимость каждого человека, участвующего в общественном труде и полные политические гарантии интеллектуальной свободы при соблюдении норм морали и нравственности.

Что такое экономическая независимость? Это обеспечение каждому человеку, занятому в общественно необходимом труде уровня жизни, как минимум соответствующего нормальному потреблению, независимо от про­фессии, сферы труда и уровня подготовки к труду.

Таким образом, экономическая свобода - это экономическая незави­симость, при которой обеспечивается интеллектуальная свобода каждого человека. При этом экономическое равенство определяется как равное участие всех членов общества в общественном труде, но не означающее равенство в распределении доходов общества, т.е. равное распределение национального дохода между участниками общественного труда.

Экономическая независимость - это справедливое неравенство в распределении национального дохода общества, при котором учитывается вклад каждого занятого в создании национального дохода и национального богатства государства.

Возникает вопрос: почему же тысячи лет борцы за социальную спра­ведливость в разных странах мира требовали и проповедовали равенство в распределением доходов как обязательное условие социального мира?

* * *

Тысячи лет миллионы людей на Земле жили в условиях бедности и бесправия. Подавляющая часть человечества занималась тяжелым трудом от зари до зари. При низком уровне разделения труда и отсутствии ис­точников внешнего энергообеспечения труд людей мало чем отличался один от другого, был однообразен мало продуктивен. И только горстка прави­телей государств со своим окружением прибывала в достатке, а то и в роскоши, практически не занимаясь физическим трудом, который тогда действительно лежал в основе всего, что воспроизводилось.

Низкий уровень прибавочной стоимости не мог не вызывать у произ­водителей материальных благ протестов и недовольства налогами и побо­рами, которые были необходимы для содержания аппарата структур власти. В этих условиях казалось совершенно справедливым общество, в котором все будут одинаково трудиться и получать одинаковые доходы. На этом и были основаны первые утопические теории социальной справедливости. Первоначально такие теории создавали религии.

Не способные объяснить причины экономического неравенства, бед­ности и нищеты, в которых прибывала большая часть людей, а тем более устранить эти причины, религии занимали позиции примиренчества, нейт­рализации народного недовольства, а потому они бли основаны на поощре­нии и даже возвеличивании бедности. "Легче верблюду пройти через игольное ухо, чем богатому войти в Царство Небесное" - эти слова Иису­са Христа говорят о первоначальном отношении христианства к распреде­лению национального дохода. Раннее христианство явилось практически генератором всех социалистических идей, которые были развиты в даль­нейшем теоретиками социалистического утопизма применительно к своим взглядам на общественные устои. При этом главным требованием социаль­ной справедливости стало требование равенства в распределении доходов.

Структуры власти в государствах, где пробивало себе дорогу хрис­тианство как идеология, первоначально преследовавшие ее сторонников, довольно быстро разобрались с ее необходимостью, возведя христианские религиозные взгляды в ранг государственной социальной политики. Рели­гия стала опорой государства, определяя стабильность социальной обста­новки, внося примирение в общество в условиях несправедливого распре­деление национального дохода.

Однако, перейдя в ранг государственной, религия постепенно стала превращаться в хранителя государственных устоев. Борьба за власть при­вела церковь к борьбе с инокомыслием, а страх за потерю появившегося церковного богатства, сделал эту борьбу кровавой и беспощадной.

Основанный в 1232 году папой Григорием IX трибунал святой инкви­зиции для борьбы с ересями и еретиками навсегда вошел в историю крова­вых ужасов человечества на ряду с фашистскими концлагерями и сталинс­ким гулагом. Список жертв инквизиции составил около 5 млн человек. Цифра огромная для Европы того времени. Но это дикое покушение на сво­боду человеческого интеллекта не остановило и не могло остановить вольнодумства. Никакая идея так мощно и так быстро не укореняется в умах людей, как идея преследуемая сильными мира сего. Забытые церковью идеи социального равенства обрели новых идеологов - социалистов - уто­пистов.

* * *

В 1535 году удар топора на эшафоте лондонского тауэра оборвал жизнь основателя утопического социализма Томаса Мора, который с 1504 по 1522 гг занимал в королевской Англии важнейшие государственные пос­ты - член парламента, управляющий королевской казной, скипер палаты общин, лорд-канцлер. Но его роман "Утопия" (1516) дал название целому направлению общественной мысли, названной утопическим социализмом.

Сегодня можно только гадать о существовании неутопической теории социализма, но нельзя не восхищаться мужеством, доходящим до самопо­жертвования, с которым его идеологи несли идеи утопического социализма в народные массы.

Нельзя не приклонить голову, например, перед изумительной силой духа Томмозо Кампанелла: 29 лет в тюрьме, страшные пытки и издеватель­ства, в том числе на острие треноги, и там, в тюрьме, еле живой, с на­чинающейся гангреной он пишет свой "Город Солнца" - гимн высвобождения человеческого разума.

Это была утопия, но она давала надежду. Надежду на торжество со­циальной справедливости. А потому утопический социализм нашел поддерж­ку у различных людей в разных странах. Предлагаемые ими модели утопи­ческого социализма чем-то отличались друг от друга, но в одном они бы­ли едины: справедливого общества нельзя построить без уничтожения частной собственности, прежде всего на землю, а также на средства про­изводства.

В отличии от раннего христианского социализма утопический социа­лизм требовал изменение существующего строя. Он не уживался с христи­анским смирением и требовал решительных действий. Именно потому неко­торыми из социалистических лозунгов, питавших революционный дух народ­ных масс, использовала буржуазия. Она пришла к власти под социалисти­ческими лозунгами: Свобода, Равенство, Братство.

И она действительно сделала большой шаг вперед по сравнению с фе­одализмом, не говоря уже о рабстве, в завоевании народом политических свобод. Но Равенство и Братство остались за чертой буржуазных преобра­зований и уж, конечно, прежде всего, буржуазия после прихода к власти запретила юридически неприкосновенность частной собственности. Буржуа­зия даже при желании не могла изменить кардинально экономического по­ложения народа, ибо это не позволял объективно низкий уровень общей прибавочной стоимости. "Смена вывесок" не изменила положения народных масс, но позволила ускорить развитие промышленности, создавая предпо­сылки для такого изменения. Но предпосылками нельзя накормить людей, а потому единственной опорой буржуазии в социальной политике продолжала оставаться церковь с ее призывом к смирению и обещанием райской жизни после смерти.

Однако быстро растущий пролетариат не хотел мира. Первая промыш­ленная революция показала огромные возможности в развитии общественных производительных сил, а значит и в росте производства потребительских товаров. Теоретикам социализма казалось, что достаточно отобрать у ка­питалистов фабрики и заводы, уничтожить собственность, чего не сделала буржуазная революция, и материальные блага рекой польются в руки про­летариата. Но нужна была новая идеология, новая религия, которая нейт­рализовала бы, заменила, церковные догма, веками внушавшие народу дух смирения и покорности судьбе.

И такой религией стал марксизм.

Стержнем марксистской идеологии была марксова теория прибавочной стоимости. Это сегодня видна ее полная несостоятельность, а тогда, в период бурного роста индустриального пролетариата было очень убеди­тельно и выгодно теоретически обосновать, что именно он, пролетариат,

- создатель всех материальных благ на Земле, что он определяет разви­тие производительных сил, а значит только он способен построить соци­ально справедливое общество.

Не удивительно, что такая теория была с восторгом принята почти всеми направлениями социалистической мысли во всем мире.

Между тем, хотя по выражению К.Маркса, социализм обещал быть прыжком из царства необходимости в царство свободы, его теоретические воззрения такого прыжка в свободу не обосновывали.

Прежде всего потому, что несмотря на уничтожение частной собс­твенности, сохранялась необходимость наемного труда все возрастающей армии рабочего класса и, хотя по теории каждый работал теперь "на се­бя", понятие это было весьма призрачным, т.к. нанимателем рабочей силы было государство, которое определяло, что кому и в каком количестве надо делать. Кроме того, на начальном этапе, продолжительность которо­го определить было невозможно, это государство представляло из себя диктатуру рабочего класса, что естественно отодвигало на неопределен­ный срок понятие свободы.

Вообще говоря, К.Мракс не создал экономической теории социализма. Во-первых, он не мог этого сделать, так как изучал экономику капита­лизма, а значит выводы из этой капиталистической экономики к экономике социализма не имели никакого отношения. Во-вторых, он не мог создать даже законченной, правильной теории рыночной экономики, т.к. его взгляды на третий уровень экономического управления были совершенно неверны, а в теории стоимости, построенной на основе изучения второго уровня управления были допущены грубые ошибки. Для создания экономи­ческой теории экономики у науки того времени не было ни моделей, ни методологии системного анализа.

Это, конечно же, не вина К.Маркса, как талантливый и добросовестный исследователь, он интуитивно предсказал многие стороны будущего разви­тия капитализма, такие как увеличение концентрации богатства, быстрое сокращение числа мелких и средних предприятий, постепенное уменьшение конкуренции, непрерывные технический прогресс, относительно регулярно повторяющиеся кризисы, или деловые циклы, как их называют на Западе.

Но главный вывод, который мы должны сделать из краткого анализа развития социалистической мысли, состоит в том, что марксизм мало что изменил в теории социализма по сравнению с воззрениями социалис­тов-утопистов, эта теория оставалась все той же утопией, а потому к революционным событиям начала двадцатого столетия сторонники марксизма подошли без четких теоретических концепций, имея на вооружении лишь два твердых убеждения: надо уничтожить частную собственность и устано­вить диктатуру пролетариата.

Что касается социальной справедливости, то предполагалось, что вопрос будет снят с повестки дня, т.к. устранение эксплуатации челове­ка человеком в результате устранения частной собственности приведет к уничтожению причин антагонизма в общественных отношениях, а значит и установлению социального мира.

* * *

Надо сказать, что практическая деятельность сторонников марксизма была гораздо значительнее теоретических построений. Благодаря притяга­тельной силе марксистской теории для растущего рабочего класса социа­лизм вырос в мощное общественное движение. В развитых странах мира по­явились многомиллионные социал-демократические партии, которые стали серьезной политической силой. Правда, вопросы теории социализма в этих партиях как-то отошли на задний план, а во главе угла практической де­ятельности был поставлен вопрос о власти. Понятно, что в такой обста­новке двух упомянутых постулатов было вполне достаточно. Хотя именно пути завоевания власти и государственного обустройства после взятия власти и привели к расколу мощного интернационального движения социа­листов. Умеренное социал-демократическое крыло считало, что власть можно завоевать парламентским путем, победив на выборах, и не следует устанавливать диктатуры рабочего класса, т.е. выступало за эволюцион­ный переход к социализму, ортодоксальное крыло социал-демократическо­го движения, к которому относились и российские социал-демократы, ви­дело пути перехода к социализму только в революционных преобразованиях на базе диктатуры пролетариата. Ортодоксальные социал-демократы стали называть себя коммунистами.

Буржуазно-демократическая революция в России в феврале 1917 года, переросшая в Великую Октябрьскую Социалистическую революцию, была в этом плане обоснована теоретически не марксизмом, а руководителем рос­сийской социал-демократии В.И.Лениным, ученье которого, как понимали его сторонники, существенно отличалось от концепций марксизма, а пото­му получило название ленинизм. Более того, ленинское положение о воз­можности победы социализма в России противоречило научной основе марк­сизма - его историческому материализму.

В своей работе "К критике политической экономики" К.Маркс четко изложил взгляды исторического материализма на общественное развитие:

"...Общественная формация никогда не прекращается, пока не разви­ты все производительные силы, которые вполне достаточны для нее, и но­вые, более высокие отношения производства никогда не встанут на их место, прежде чем материальные условия существования этих новых отно­шений не зародятся на счет самого старого общества".

Таким образом, по К.Марксу, содержание социалистической революции составляло приведение в соответствие с высок развитыми производитель­ными силами, отставших от этого процесса общественного развития, про­изводственных отношений людей, социальной политики государства.

В условиях крестьянско-феодальной России "революционный прыжок в социализм" означал прыжок выше головы, т.к. нельзя было перепрыгнуть через индустриализацию, которую в нормальных условиях развития должен был провести капитализм.

Теории такого прыжка не было и не могло быть.

* * *

От неминуемой экономической и политической гибели Россию спасла не теория марксизма, а смелый отказ от ее кардинальных положений.

Только В.И.Ленин, как самый выдающийся теоретик социализма после

К.Маркса и Ф.Энгельса, смог убедить ортодоксальных марксистов в необ­ходимости создания в стране нормальной товарной экономики. Отказ боль­шевиков от ликвидации денег и переход от военного коммунизма к новой экономической политике (НЭП) позволил России оправиться от тяжелейших экономических последствий гражданской войны.

По существу в стране был создан государственный капиталистический строй, который ставил своей задачей максимально быструю индустриализа­цию страны за счет подъема уровня образования народа и максимального использования получаемой обществом общей прибавочной стоимости в инте­ресах развития промышленности.

Однако после смерти В.И.Ленина страна встала на путь форсирован­ной индустриализации, который и привел к практическому созданию новой плановой экономической системы, рассмотренный нами в предыдущей главе. Индустриализация страны получила гигантское ускорение, благодаря двум социальным факторам - искусственному сдерживанию развития сельскохо­зяйственного производства и социальной политики экономического равенс­тва всех занятых в народном хозяйстве страны.

Первый из факторов реализовывался жестким государственным ценооб­разованием в селькохозяйственном производстве, благодаря которому по­давляющая часть общей прибавочной стоимости изымалась из сельского хо­зяйства и использовалась для развития промышленности. Результатом дли­тельного проведения такой политики были постоянный дефицит в стране продуктов питания, запущенность социальной сферы в сельской местности, низкая культура земледелия, хроническое отставание в создании средств хранения и переработки сельхозпродукции.

Правда, созданная в результате индустриализации страны сельскохо­зяйственное машиностроение давало быстрый рост относительной и абсо­лютной прибавочной стоимости, но вся она использовалась для развития промышленного производства, в том числе в значительной степени для развития военного производства, что было вызвано угрозой близкой войны с фашизмом.

В послевоенный период, когда диспропорция между промышленностью и сельским хозяйством достигла угрожающих размеров, были предприняты серьезные шаги по повышению сельхозпродукции, что привело к значитель­ному росту производства зерна, развитию животноводства, молочного про­изводства и других направлений в сельском хозяйстве. Эти успехи обес­печили бурный рост экономики в конце шестидесятых, семидесятых годов не только в сфере потребления, но и в других сферах народного хозяйс­тва. Завоевание Советским Союзом первенства в космических исследовани­ях одно их проявлений этих экономических успехов.

Однако жесткое ценообразование, сохранение искусственно занижен­ных цен на продукты питания при росте заработной платы у всех слоев населения продолжало сдерживать естественное развитие сельского хо­зяйства. Постоянно живущие на дотациях колхозы и совхозы не могли са­мостоятельно определять направление капиталовложений, а бюрократичес­ко-чиновничий подход к централизованному решению вопросов сельскохо­зяйственного развития приводил к тому, что выделяемые государством средства буквально зарывались в землю, не давая отдачи.

Низкие цены на зерно и хлеб создавали абсурдную экономическую си­туацию. СССР, производя зерна на душу населения больше, чем в США, за­купал в США зерно, т.к. в стране его постоянно не хватало. Но если в европейских странах хлеб в магазинах покупали буквально кусочками, то в СССР его везде брали буханками, в том числе для откорма домашнего скота, а в помойки городов выбрасывались тысячи тонн хлебных отходов. Огромные потери давали гигантские элеватора, в которых зерно свозилось прямо с полей, в неприспособленном для перевозки зерна транспорте за сотни километров. Аналогичные проблемы были и с другими сельхозпродук­тами, т.к. в сельскохозяйственных предприятиях отсутствовали базы для хранения и переработки собираемой продукции.

Субъективное развитие сельского хозяйства зашло в тупик, надо бы­ло менять систему ценообразования и финансирования сельхозпредприятий, но экономическая наука и практика к этому не были подготовлены. Сель­скохозяйственное производство в стране перестало развиваться , заложив фундамент для общего экономического застоя.

* * *

Второй фактор, определявший ускоренную индустриализацию страны - социальная политика экономического равенства в распределении общест­венного продукта - был, пожалуй, единственным, но очень важным следс­твием реализации теоретических концепций социализма в области социаль­ной политики.

Утопическая идея о равенстве распределения национального дохода при государственной собственности на землю, орудия и средства произ­водства, жилища и т.д. в период проведения индустриализации действи­тельно соответствовала социальной необходимости. Бедная, аграрная страна с чрезвычайно низким уровнем общей прибавочной стоимости после революции была очень однородна по составу населения, уровню подготовки к труду, с преобладанием неграмотных и малограмотных, крайне низким уровнем энерговооруженности производства. Экономика не могла обеспе­чить никакого другого уровня потребления, кроме уровня бедности. В этих условиях всеобщая бедность, которую давало экономическое равенс­тво, в сочетании с обещанием богатого будущего, но не в раю, как пред­лагало христианство, а на Земле, была той животворной идеей новой ре­лигии, которую с воодушевлением принимали народные массы. "Нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме!" - обещала партия, и ради этого стоило и поголодать, и поютиться в неблагоустроенных квартирах.

Но в послевоенный период, когда экономика быстро развивалась, пе­риод всеобщей бедности закончился, практически был решен вопрос дости­жения нормального уровня потребления и создались условия для переходя какой-то части людей к условиям комфортного потребления.

Утопическая идея экономического равенства пришла в противоречие с реальным развитием экономики. Создать комфортные условия потребления для всего населения уровень экономики не позволял. Кроме того, наука и техника создавали все новые и новые потребительские товары длительного пользования высокой стоимости, которые появлялись прежде всего за ру­бежом в развитых капиталистических странах и которыми капитализм до­вольно быстро обеспечивал средний класс. Все это ставило социалисти­ческие страны и пределе всего СССР перед альтернативой: либо сохранить и постепенно увеличивать уровень нормального потребления, не выпуская высокотехнологические, дорогостоящие товары; либо организовывать пос­тепенное внедрение в производство таких товаров, но распределять их по каким-то социалистическим принципам. Был избран второй путь, но с прежним принципом распределения - равномерное повышение для всех зара­ботной платы на основе соблюдения требований товарного баланса. В ус­ловиях ограниченных ресурсов продовольствия - это было гибельное реше­ние для социализма. Большая часть населения, естественно, увеличенную заработную плату тратило прежде всего на закупку продовольствия и дру­гих товаров первой необходимости, что обостряло дефицит продовольст­венных товаров и вело к скрытой инфляции. Высокотехнологичные, доро­гостоящие товары стали приобретать люди в основном с "левыми" дохода­ми, что обостряло социальную обстановку, вызывая справедливое недо­вольство, прежде всего в среде интеллигенции. Равенство в распределе­нии национального богатства вошло в противоречие с развитием общест­венной жизни.

С философских позиций неравенство всегда было условием развития материи, особенно в ее живой форме. Неравенство людей совершенно объ­ективно. Люди отличаются друг от друга не только по внешнему виду, но и по своим физическим данным, умственным способностям, предприимчивос­ти, рабоспособности, нравственным наклонностям, призванию в творчестве и т.д. Но если физическую разницу людей можно устранить с помощью внешних источников энергии, то творческие способности, интеллектуаль­ные различия человечество поднимать до высокого уровня у всех людей не научилось.

Отсюда и различный информационный трудовой вклад людей в создание общественного продукта, в развитие национального богатства, в расшире­ние человеческих знаний, т.е. во все то, что определяет благосостояние нации.

Понятно, что ученый, инженер, конструктор, изобретатель, т.е. те, кто создает информацию, вносят гораздо больший вклад в общественное благосостояние, нежли те, кто ее тиражирует, транспортирует, реализует на рынке. Не менее важной для общества является и организаторская ин­формация, или, как ее теперь называют, предпринимательская, если она не сводится к простой спекуляции.

В эпоху научно-технической революции, которую сегодня переживают все развитые страны мира роль научно-технических знаний в развитии экономики и повышении общественного благосостояния стала особенно наг­лядной, а потому уравнительская система распределения национального дохода в СССР не только вызывала недовольство работников интеллекту­альных циклов труда, но и тормозило развитие экономики, т.к. не позво­ляло использовать в полной мере огромный научно-технический потенциал страны.

Создались условия, когда социальная справедливость требовала ус­тановления справедливого неравенства.

Противоречие, которое возникало в недрах социализма в связи с экономическим равенством с распределением национального дохода породи­ло определенные группы людей, для которых это равенство было узаконен­ным ограничением их экономических возможностей и которые были постоян­но нацелены на ликвидацию такого положения.

Основу этих общественных сил составляли представители "теневой экономики", деятельность которых в последние годы существования СССР носила полуоткрытый характер и которые накопили огромные денежные средства. Они не могли в силу действующего законодательства использо­вать эти средства для покупки земли, строительства особняков, покупки валюты, поездки за границу, приобретения импортной техники и прежде всего автомобилей. Эти силы были готовы материально поддержать любые политические течения, способные изменить существующий государственный строй.

Однако устремления "теневых капиталов" остались бы несбыточной мечтой, если бы аналогичная экономическая целеустремленность не появи­лась бы у верхушки властных структур и прежде всего в руководстве КПСС.

КПСС была становым хребтом государства в СССР. Она пронизывала все экономические и социальные партии и решения государственного руко­водства на местах. Религиозная идеология требовала религиозного пост­роения. Когда большевики пришли к власти, в партии, как в любой новой религиозной организации, главными требованиями к партийным руководите­лями были аскетизм, презрение к материальному обогащению, скромность в личной жизни и верность пролетарскому духу марксизма-ленинизма.

Однако по мере роста национального богатства страны, улучшение благосостояния народа у руководства партии и страны появлялось все больше возможностей для комфортной, а то и просто роскошной жизни. Эти возможности привлекали в руководство партии отнюдь не склонных к аске­тизму людей. Вместе с тем однопартийная система, имевшая в своих руках все рычаги власти, в отсутствии политических конкурентов и критиков вела к неминуемому разложению верхушки партийной системы. Партийные бонзы могли в одночасье обойти зарубежных миллионеров, но законы госу­дарства и нормы социальной партийной морали не допускали видимого на­роду обогащения.

Так, сошлись интересы теневой экономики и верхушки партийно-госу­дарственного руководства, а с учетом упомянутого уже социального недо­вольства самой активной части населения страны в лице интеллигенции, создались те условия, которые привели к разрушению "первого в мире со­циалистического государства".

Противоречащее диалектике развития экономическое равенство в об­ществе товарной экономики, искусственно соблюдавшееся в стране, приве­ло к разрушению не только этого равенства, но и установившего его мощ­ного государства со всем его огромным аппаратом насилия и подавления инокомыслия. Рыба загнила с головы. Это правило стало для России роко­вым. В который уже раз.

Новые реформаторы экономики России, пришедшие к власти в резуль­тате государственного переворота, первым делом устранили определившее его противоречие - установили экономическое неравенство в распределе­ние национального дохода. Но установили так, что сразу многократно структуры общества, контролируя выполнение воли "переплюнули" все ка­питалистические страны. Социальное неравенство стало абсолютным, ибо главные движущие силы общественного и прежде всего экономического раз­вития - научно-техническая интеллигенция - оказались в яме нищеты и общественного унижения.

Социальное неравенство перешло в вопиющую социальную несправедли­вость.

* * *

Для того, чтобы решить проблему социальной справедливости надо решить 2 вопроса: во-первых, сохранить социальное равенство возможнос­тей для всех членов общества, что очень неплохо решалось в СССР, а во-вторых, обеспечить справедливое неравенство в распределении нацио­нального дохода, так, чтобы это решение не перешло в свою противопо­ложность, как это произошло в реформированной России.

Решение первого вопроса - это функциональная обязанность госу­дарства как органа экономического управления потоком труда. Эту функ­цию в какой-то мере государство выполняло всегда с момента своего воз­никновения, правда, длительное время это равенство касалось только вполне определенных слоев общества. такое положение безусловно сдержи­вала развитие цивилизации, т.к. она "прошла мимо" тысяч и тысяч выдаю­щихся талантов, которые могли бы очень много сделать для человечества, но экономические условия не позволяли решить проблему равных возмож­ностей для всех людей. Экономические успехи СССР в период индустриали­зации в огромной степени объясняются тем, что пойдя на ограничение потребления для всей нации, руководство страны создало все возможное для решения проблемы равных возможностей всем слоям населения и прежде всего всем детям. Именно благодаря этому был создан могучий интеллек­туальный потенциал страны, которым Россия и сегодня может гордиться. Новое реформирование экономики нанесло системе обучения и подготовки страны огромный ущерб. Прежде всего это касается подготовки детей. Ликвидация детских дошкольных учреждений, творческих кружков, дворцов пионеров, домов культуры, стадионов и спортивных площадок - это преступление перед будущим России. Но еще сохранились кадры, а значит можно сохранить и улучшить дело открытия и подготовки новых ломоносо­вых и менделеевых, королевых и крыловых, пушкиных и шолоховых, чай­ковских и рахманиновых. Дети должны стать главной заботой общества и не на словах, а на деле. Нельзя забывать и прекрасные традиции рос­сийской высшей школы.

Но переход к новой экономической модели потребует и решения но­вых задач регулирования потока живого труда, в которых у нас нет ни теоретического, ни практического опыта. Речь идет об ускорении движе­ния рабочей силы, неизбежного при переходе к стоимостному регулирова­нию производства. На Западе это называется регулирование безработицы. Регулирование безработицы - это не только и не столько оказание безра­ботным материальной помощи, предотвращение психологического и мораль­ного стресса, но прежде всего создание системы переподготовки, позво­ляющий любому человеку "найти себя" в новой, избранной им специальнос­ти. Залогом этого должна стать высокая общая подготовка всех молодых людей в стране. В вопросе регулирования безработицы нельзя пренебре­гать и огромным мировым опытом.

Безработица - необходимое условие экономического роста и мы долж­ны отойти от устоявшихся в стране стереотипов, спокойно относится к закономерной перемене труда.

При этом нужно избавиться от одного из главных мифов теоретиков рыночной экономики - о существовании рынка труда.

О том, что никакого рынка труда нет и может быть, можно показать на примере того же общества В.Петти. Если из 1000 человек, составляю­щих общество, 100 человек оказались безработными, то только потому, что остальные 900 человек могут производить хлеба, мяса, одежды, обуви и других необходимых людям товаров для удовлетворения потребностей 1000 человек. И никому они не нужны - ни в сельском хозяйстве, ни в промышленности, ни в строительстве, ни в торговле, ни в других сферах труда. Они "лишние", потому что общество еще не создало других това­ров, необходимых обществу, например, паровых машин.

Правда, какой-нибудь владелец мастерской может используя тяжелые условия "лишних людей", выгнать одного из своих работников и взять вместо него безработного, но платить ему меньшую заработную плату. Но какой же это рынок, если количество безработных сохранилось? Просто безработица помогает работодателям поддерживать минимальный уровень заработной платы, если этому не воспротивится профсоюз или государство.

Теперь допустим, что в обществе В.Петти появился Уатт со своей паровой машиной и убедил одного из фабрикантов организовать ее произ­водство. Фабрикант построит новое производство, наймет 100 имеющихся в стране безработных, обучит их и начнет выпускать паровые машины, од­новременно ликвидировав безработицу. Правда труд всегда авансируется и фабриканту нужны оборотные средства для выплаты заработной платы. Это должны быть не просто дополнительные деньги, отпечатанные в казначейс­тве, это должны быть деньги обеспеченные потребительскими товарами. И такие товары в стране есть. Значит фабрикант может взять кредит у го­сударства или использовать деньги, заработанные за рубежом, важно, чтобы они были обеспечены потребительскими товарами. Но, купив у фаб­риканта паровую машину, другой работодатель сделает у себя на произ­водстве паровой молот, повысив тем самым в несколько раз производи­тельность труда. В результате у него высвободится 10-15 человек рабо­чих, что опять приведет к безработице. Но эта "безработица" опять обеспечена потребительскими товарами, а значит нужно найти приложение труду высвободившихся работников.

Где здесь рынок труда? Что касается заработной платы, то она, как мы теперь знаем, формируется вне рынка и определяется не спросом и предложением, а общественными возможностями по обеспечению определен­ного уровня жизни.

Проблему безработицы в нашем обществе В.Петти могло разрешить и государство, призвав, например, всех безработных в армию, обложив ос­тальные 900 человек налогом. Между прочим, без всякого снижения их уровня жизни. Государство могло бы построить и фабрику по производству паровых машин и получать от нее прибыль, если бы не нашлось умного предпринимателя, а в аппарате управления государством нашелся бы умный чиновник. (Но это уже фантастика!) Или наняла бы всех безработных для строительство дорог, которых в любой стране всегда не хватает коли­чественно или качественно, что обычно и делает государство в кризисные для экономики периоды, ибо на это чиновникам не надо много ума. (За рубежом, по крайней мере.)

Важно понять, что в нормально развивающейся экономике никакого рынка труда нет. Есть 100 человек безработных, которые появились в ре­зультате роста общей прибавочной стоимости, и труд которых может быть обеспечен необходимыми им потребительскими товарами. А это означает, что этих людей, после соответствующей подготовки, можно использовать в любой сфере труда.

При этом есть две возможности по их использованию. Первая - пре­доставить дело случаю, уповая на то, что появится какой-то предприни­матель, который найдет деньги и найдет не занятую потребительскую ни­шу, и организует выпуск нужных товаров, и наймет всех безработных. Вторая - этим вопросом займется государством. Но еще лучше, если госу­дарство, уповая на предпринимателя будет помогать его появлению, а од­новременно позаботится о создании новых рабочих мест вне сферы воспро­изводства, например, в области здравоохранения. В обществе В.Петти та­ких работников, как младший медицинский персонал, нет, а это очень не­обходимо государству. Чтобы люди не вымирали, как в России.

Сегодня предпринимательское трудоустройство постоянно стремится возвратить людей в сферу воспроизводства, а так как она закономерно сужается, это ведет к разбуханию посреднического звена. Но посредни­ческое звено не создает прибавочной стоимости и не участвует в созда­нии национального богатства, а потому его чрезмерный рост только ухудшает экономические показатели общества. Кроме того, нельзя забы­вать, что "самоустройство" безработных ведет к эффекту В.Петти, как мы назвали появление антиобщественных элементов и проявлений из-за без­различия общества к судьбам неустроенных людей.

Вот почему роль государства в решении проблемы безработицы стано­вится определяющей.

* * *

Вторая часть проблемы социальной справедливости - обеспечение справедливого неравенства - задача не менее сложная не столько в тео­ретическом, сколько в практическом плане.

Прежде всего нужно понять какие причины ведут к гигантской нерав­номерности в распределении доходов.

С того самого времени, как люди стали задумываться о справедли­вости и несправедливости в общественных отношениях они постоянно при­ходили к выводу, что в основе несправедливости лежит частная собствен­ность, прежде всего на землю, орудия и средства производства.

Эта идея пронизывала все теории социалистов - утопистов, но свое теоретическое обоснование она получила в трудах К.Маркса.

Само название его главного труда "Капитал" - говорит о том значе­нии, которое К.Маркс придавал постоянному капиталу, как он называл орудия и средства производства. Капитал по К.Марксу являлся основой дохода и постоянного роста прибыли. По его модели экономики орудия и средства производства "переносили" свою стоимость на предмет труда, к этой стоимости добавлялось стоимость живого труда, включающая приба­вочную стоимость. Капиталист, присваивая прибавочную стоимость, ис­пользовал часть ее для увеличения капитала, а часть на свои личные нужды. Возросший капитал позволял ему увеличить количество работающих, а значит и величину прибыли. Таким образом, прибыль была всегда связа­на с капиталом. И хотя "магический" перенос стоимости противоречил ма­териалистическим убеждениям марксизма, до сих пор в этот мистицизм ве­рят все теоретики экономики, самых разных экономических школ.

За эту теорию капиталисты еще при жизни должны были отлить

К.Марксу памятник из золота, ибо она "объективно", де-факто подтверж­дает их право на присвоения прибыли пропорционально, по крайней мере, вложенному капиталу.

Сегодня мы совершенно точно знаем, что ни постоянный, ни перемен­ный капитал не создают прибыли, а постоянный капитал доже и самой от­носительной стоимости, а значит и цены товара.

Но странно другое: как теоретики марксизма на протяжении полуто­расот лет не обратили внимание на тот факт, что орудия и средства про­изводства, т.е. постоянный капитал, продолжают приносить прибыль капи­талисту после того, как он возвратил себе все деньги, которые вложил в его создание?

Рассмотрим такой пример. капиталист берет ссуду в государственном банке, или даже в частном, и на эти деньги строит завод. Через пять-шесть лет он полностью, даже с процентами, выплачивает ссуду бан­ку, благодаря амортизационным отчислениям, которые ему выплатило об­щество в лице всех потребителей его товаров. Спрашивается: кому де-факто теперь принадлежит завод? Капиталисту? Почему? Ведь он в про­изводство не вложил ни единой копейки, более того, все пять-шесть лет получал с этого производства часть прибыли для удовлетворения собс­твенных нужд. Эту прибыль он получал, можно сказать, законно, т.к. за предпринимательство нужно платить. Но почему ему должен принадлежать завод на правах частной собственности?

Возьмем другой пример. Работник завода взял ссуду в банке и купил квартиру. Через пять-шесть лет он полностью, даже с процентами, выпла­чивает ссуду банку из своей собственной заработной платы. Спрашивает­ся: кому принадлежит квартира? Конечно, работнику завода, т.к. он практически купил ее на свои заработанные деньги, выплачивая ссуду банку из своей заработной платы.

Но капиталист выплачивал ссуду не из своей заработной платы, а из тех денег, что давали ему потребители его продукции, оплачивая допол­нительную наценку на товары, которые и формировали амортизационные от­числения.

Тогда, по аналогии, собственник завода тот, кто оплатил ссуду - общество. Де-факто.

Но что значит завод принадлежит обществу? Это значит, что он не принадлежит никому. Такой завод работать не будет. А потому общество молчаливо соглашается на то, что заводом владеет человек, который этот завод построил. Он становится его хозяином, но де-юре, а не де-факто! За управление заводом общество обязано теперь его владельцу выделять часть национального дохода. Какую? Это зависит от решения общества. Мы просто показали, что эта оплата труда капиталиста объективно никак не связана с величиной капитала, вложенного в создание завода, которым он владеет.

Но судьбе нашего капиталиста не позавидуешь. Ссуду он банку возв­ратил, но завод требует все новых и новых денег. Прошло шесть лет, из­ношенное оборудование, нужно производить ремонт и модернизацию. Где взять средства? Опять в банке? Но там возросли учетные ставки! И пра­вительство увеличило налоги. Выход один - надо акционировать завод, чтобы получить дополнительный капитал.

Необходимость постоянных капитальных вложений в производство с целью его поддержания, а главное модернизации в условиях постоянной инфляции делает практически невозможным в современных условиях частное владение крупными предприятиями без их акционирования.

Даже такие мультимилиардеры, как Генри Форд, вынуждены были акци­онировать свои компании.

Акционирование компаний и фирм и постоянный рост численности ак­ционеров - это общемировая тенденция, существенно реформирующая отно­шения собственности в капиталистическом мире. Рост численности акцио­неров стал оказывать все большее воздействие на распределение нацио­нального дохода капиталистических стран после того, как во второй по­ловине двадцатого века приобретать акции различных компаний стали пен­сионные фонды. В Великобритании, например, в 1983 году пенсионные фон­ды и страховые компании (практически те же пенсионные фонды) владели 51% обыкновенных акций страны. В США 15 млн членов Американской ассо­циации, удалившихся от дел, представляют через владения своего пенси­онного фонда самый крупный блок собственников в промышленности страны.

Однако основным владельцем акций в капиталистических странах про­должает оставаться узкая общественная прослойка самых богатых людей. Например, в США в 1983 году 10% семей, получавших самые высокие доходы владели 72% всех акций, имеющихся в США, а также 86% необлагаемых на­логом облигаций, 70% облагаемых налогом облигаций и 50% всего недвижи­мого имущества.

Доходы, выплачиваемые на основе выплат дивидентов, процентов, рентных платежей и других выплат, которые мы назвали рантье-доходами, продолжают оставаться основным источником перераспределения националь­ного дохода в пользу ограниченного контингента лиц, что ведет к неоп­равданному экономическому расслоению общества.

В США, например, по данным В.Леонтьева, в период с 1880 по 1950 г. выплаты такого рода устойчиво составляли 25-30 % национального до­хода страны.

Однако причиной такого распределения национального дохода нельзя назвать отношение собственности к орудиям и средствам производства.

В самом деле, разве можно назвать владельцев акций владельцами предприятий? Нельзя ни фактически ни юридически. О фактической стороне вопроса мы уже говорили и еще вернемся к этому вопросу, а юридически, с правовой точки зрения законодательство капиталистических стран трак­тует, что акционеру принадлежит право собственности на акцию и соот­ветствующую часть прибавочной стоимости, а субъектом права собствен­ности на действительный капитал, т.е. на предприятие, является юриди­ческое лицо - акционерное общество.

Но акционерное общество как владелец предприятия или компании - это опять расплывчатое понятие. И вот тут оказывается, что право собс­твенности - это весьма неоднозначное и сложное определение.

В капиталистических странах правоведение рассматривает такие ха­рактеристики права собственности как "полная", "общая", "либеральная". Это право включает в себя:

1) право владения, т.е. исключительного физического контроля над вещью;

2) право управление, т.е. личного использования вещи, не охваты­вающие двух последующих полномочий;

3) право управления, т.е. решение, как и вещь может быть исполь­зовано;

4) право на доход, т.е. на блага, идущие от предшествующего лич­ного использования вещи и от разрешения другим лицам пользоваться ею;

5) право на отчуждение, потребление, "промотание", изменение или уничтожение вещи;

6) право на безопасность, т.е. иммунитет от экспроприации;

7) право передавать вещь;

8) бессрочность;

9) запрещение вредного использования, т.е. обязанность предотвра­тить использование вещи вредным для других способом;

10) ответственность в виде взыскания, т.е. возможность отобрания вещи в уплату долгов;

11) остаточный характер, т.е. существование правил, обеспечиваю­щих восстановление нарушенного правомочия (а не права собственности в целом).

Такая многогранность и неоднозначность в определении понятия собственности показывает, что демогогические, популистские лозунги, по флагом которых идет реформирование форм собственности в России, и ко­торые утверждают, что переход от государственной к частной собствен­ности приведет к появлению мотивации в труде, повысит производитель­ность этого труда и приведет общество к процветанию, не имеет ничего общего ни с экономическим значением собственности, ни с политическими и экономическими целями реформаторов.

Собственность не является объективным условием воздействия на ка­кие-либо экономические процессы. Именно поэтому ни в модели рыночной, ни в модели плановой экономики форма собственности не проявляется и не может проявиться.

Но собственность на орудия и средства производства как право на управление, изменение, "промотание", уничтожение есть право на управ­ление, изменение, "промотание" и уничтожение национального богатства страны. А потому проводить приватизацию орудий и средств производства не оговорив ответственности собственника за национальное богатство, его права и обязанности в отношении этого богатства могут только люди, для которых безразличны национальные интересы страны.

В Швеции, например, государственные власти не разрешат хозяйство­вать на сельскохозяйственной ферме даже законному наследнику этого частного предприятия, если у него нет специальной подготовки, т.е. ес­ли он не окончил сельскохозяйственного колледжа.

В России же приватизирует кто угодно и что угодно, не задумываясь о страшных последствиях этого уничтожения национального богатства.

Если обобщить все стороны отношений собственности с точки зрения собственности на орудия и средства производства, то их можно свести в три направления:

1) ответственность за сохранение, развитие и использование орудий и средств производства;

2) право на доход от использования орудий и средств производства;

3) право на управление орудиями и средствами производства.

Первое из них тривиально (но не для российских реформаторов). Второе направление мы уже рассмотрели. Каково же влияние на экономику третьего направления? Какова роль управления в распределении доходов? Каково влияние собственности на управление?

* * *

Если вспоминать аксиомы теории управления, изложенные в первой главе, то управление на втором уровне, т.е. любым производством должно содержать два органа управления, один из которых направляет движение в материальном канале, т.е. управляет технологическими циклами, коорди­нируя их работу, а второй управляет потоком информации, среди которой решающее значение в экономическом плане принадлежит деньгам. Но оба эти органа управления должны действовать согласованно, так чтобы в ко­нечном итоге предприятие давало высокую рентабельность.

Как влияет собственность на тот и другой каналы управления?

На первый взгляд никак. И тот и другой каналы объективно от собс­твенности не зависят, а эффективность их работы определяется компе­тентностью руководителей. Более того, и тем и другим управлением зани­маются специалисты, которых нанимает собственник.

Это подтверждает и практика экономики.

Государственные предприятия могут показывать экономическую эффек­тивность не меньшую, чем частные. Удельный вес государственных предп­риятий, например, в странах ЕС в середине 80 годов составлял: в энер­гетике на транспорте и связи - 70%, в финансовом секторе - 30%, в про­мышленности - 6-7%, в торговле и сфере услуг - менее 2%.

И достаточно высокий показатель в первых двух отрослях закономе­рен - именно через финансы и энергетику государство оказывает решающее воздействие на все экономические процессы.

Но и в других отраслях промышленности капиталистических стран есть примеры высокой рентабельности государственных предприятий. Дос­таточно вспомнить преуспевающий немецкий концерн "Фольксваген". А как не вспомнить коллективные сельскохозяйственные предприятия бывшей ГДР, которые после объединения Германии пытались преобразовать в фермерские хозяйства, но они сохранили коллективную форму собственности и доказа­ли свою конкурентноспособность в борьбе на рынке сельхозпродуктов с фермерами западных земель. В то же время известная фирма "Данлон", производящая автопокрышки, терпевшая большие убытки, после поглощения ее японской фирмой "Сумитимо раббер" стала приносить прибыль, увеличив производство на 50% и сократив штат на 30%. А ведь форма собственности не изменилась, изменился хозяин и система управления.

И все-таки субъективное воздействие формы собственности есть. В чем оно проявляется? Прежде всего в подборе собственником руководите­лей для управления предприятием. Но по какому критерию, например, от­бирались руководители предприятий в СССР? Главный критерий - личная известность аппарату и преданность делу партии. В результате в СССР в конце восьмидесятых годов работало руководителей с высшим специальным образованием: в промышленности - 36%, в торговле - 25%. Какая уж тут компетентность.

Но главное даже не в этом. Как повысила рентабельность производс­тва японская фирма "Сумитимо раббер", поглотив английскую фирму "Дан­лон"? Сократила штат на 30%. Японские специалисты не знают информаци­онной теории экономики, но знают на практике, что путь к повышению прибыли лежит через сокращение живого труда.

В этом плане государственные предприятия всегда прежде всего ду­мают о занятости, о предотвращении безработицы, а потом уже о рента­бельности.

Именно в этом весь секрет более высокой прибыльности частных предприятий по сравнению с государственными.

Однако решающее воздействие в экономической эффективности с точки зрения управления предприятием имеет компетентность руководителей ор­ганов управления или менеджеров, как их сейчас принято называть.

Известный американский исследователь в области менеджмента Ф.Дру­кер говорит:"Традиционные "факторы производства", такие, как земля и труд, транснациональной экономике все больше уходят на задний план. То же относится и к деньгам: становясь транснациональными и доступными, они перестают быть фактором производства, который может дать ка­кой-нибудь одной стране преимущество в конкуренции на мировом рынке... В качестве решающего фактора производства теперь выступает менеджмент."

Можно было бы с позиций информационной теории экономики кое-что в этом высказывании и покритиковать, но последнее очень верно. России не хватает хороших менеджеров на всех уровнях управления.

При наличии хорошо подготовленных руководителей производства эф­фективность работы предприятий практически не зависит от формы собс­твенности.

Правда, есть одно "но" - это вмешательство государственных чинов­ников в сферу управления предприятием. Эта сторона государственного управления в СССР носила, пожалуй, самый разрушительный характер. Для устранения этого воздействия мировая практика выработала различные ор­ганизационно-правовые формы существования государственно-капиталисти­ческих предприятий и прежде всего государственные акционерные общест­ва. Они не входят в систему государственного управления, полностью подчиняются нормам и предписаниям акционерного законодательства, также пользуются коммерческой самостоятельностью и сами отвечают по своим обязательствам.

В чем принципиальное отличие государственных акционерных компаний от аналогичных частных предприятий? В использовании прибавочной стои­мости, а точнее нераспределенной прибыли и акционерной прибыли, т.е. прибыли выплачиваемой в виде дивидентов. Частная компания значительно большую часть прибыли распределяет между акционерами для личного пот­ребления, а государственно - на государственные нужды.

Использование прибавочной стоимости в форме прибыли есть главное коренное отличие одной формы собственности от другой.

Именно учитывая это положение в европейских капиталистических странах накоплен большой опыт целевого использования государственного предпринимательства. на них возлагаются следующие функции:

- обеспечение деятельности малорентабельных, но хозяйственно важ­ных отраслей (энергетика, транспорт, связь, жилищно-бытовое хозяйство);

- "оздоровление" отраслей, переживающих кризисы (например, черная металлургия, судостроение и т.п.);

- помощь жизненно важным научно- и капиталоемким отраслям, обес­печивающим ускорение научно-технического прогресса (авиакосмическая, атомная, электронная, нефтехимеческая и т.д.);

- проведение индустриализации в остальных районах;

- охрана окружающей среды путем внедрения безотходных технологий, строительство очистных сооружений и т.д.

В 1961 г. в Западной Европе даже была создана специальная между­народная организация, занимающаяся исследованием проблем государствен­ных предприятий - Европейский центр государственного предприниматель­ства (ЕЦГП) со штаб квартирой в Брюсселе.

Заканчивая рассмотрение влияния собственности на распределение национального дохода надо сказать: форма собственности - это субъек­тивная характеристика, оказывающая специфическое психологическое и со­циальное воздействие на характеристики управления экономикой второго уровня, а распределение национального дохода общества происходит на третьем уровне управления, где решающее значение принадлежит государс­тву. Это означает, что все недостатки в распределении национального дохода, как и положительные стороны этого процесса определяются не формой собственности, а социальной политикой, проводимой государством.

И если в России сегодня наблюдается невиданное социальное рассло­ение, связанное с экономически необоснованным, зачастую криминальным быстрым обогащением некоторой части населения при обнищании огромного большинства народа, то это результат социальной политики тех структур, которые пришли к власти, обманув население популистскими политическими лозунгами.

* * *

Рассматривая теорию собственности очень важно разобраться в том, постоянно связываемым с ней явлением, которое называется эксплуатация человека человеком.

В социалистических учениях было принято считать, что частная собственность всегда ведет к эксплуатации человека человеком.

Теоретическое обоснование этого положения опять-таки составляла марксова теория прибавочной стоимости, по которой именно живой труд рабочего класса создавал прибавочную стоимость.

Даже сегодня, когда рабочий вместо тяжелого, изнурительно много­часового физического труда работает в ФРГ, например, всего 1500 часов в год, тогда как еще в начале столетия он трудился 3300 часов, когда многие из них просто наблюдают за работой станков полуавтоматов, идео­логи марксизма утверждают, что эксплуатация возросла в сотни раз.

Рабочий стал жить в благоустроенной квартире и ездить на собс­твенном автомобиле, а по концепции марксизма - это "относительное" об­нищание рабочего класса. Просто поражает, что у такой абсурдной теории находится столько на вид здравомыслящих защитников.

Что же такое эксплуатация человека человеком?

Эксплуатация человека человеком (от французского exploitaition) определяется как присвоение продуктов труда непосредственного произво­дителя, при этом подразумевается, что непосредственным производителем выступает каждый представитель общественного труда, занятый в произво­дительном цикле.

Строго говоря, это определение совершенно некорректно. Присвоить можно продукт труда после его превращения в товар. Но его не присваи­вают, а продают. Присваивают по теории прибыль. Но именно прибыль-то и не создает человек, управляющий технологическим циклом, при наличии источников внешнего энергообеспечения. Другое дело, когда используется чисто ручной труд, как в эпоху рабства, и создаваемая в технологичес­ком цикле стоимость Сотн = Св.

Естественно, что при этом вся стоимость создавалась мышечной си­лой раба, и присвоение этой стоимости рабовладельцем было безусловно эксплуатацией человека человеком. Относительно прибавочной стоимости, а значит и прибыли в таком труде просто нет.

В феодальном обществе, где подавляющая часть работ выполнялась ручным способом и лишь вспашка, да перевозка с помощью домашнего ско­та, величина прибавочной стоимости была очень низкой, а потому феодалы и государство присваивали себе часть продукта, произведенного живым трудом, т.е. эксплуатировали крестьян.

Можно говорить об эксплуатации рабочего класса на начальном этапе индустриализации, когда энерговооруженность труда была чрезвычайно низкой. Но сегодня, когда

Сэ >> Св и Сотн = Сэ

говорить об эксплуатации нельзя, ибо весь общественный продукт производится за счет общей прибавочной стоимости и общество распреде­ляет этот доход по правилам, которые оно установило законодательным путем.

Трудящиеся во всех развитых странах мира, как капиталистических, так и социалистических, получают вознаграждение за труд, который в де­сятки и сотни раз превосходит их собственный трудовой вклад в создание национального дохода.

Их нынешний доход определяется прежде всего трудом тех прошлых поколений людей, которые создали общечеловеческие знания и националь­ное богатство страны, в которой они работают.

Поэтому сегодня нельзя говорить об эксплуатации, но можно гово­рить о справедливом и несправедливом распределении того, что создала нация в процессе общественного труда, о справедливом или несправедли­вом распределении национального дохода, о справедливом или несправед­ливом использовании национального богатства.

Исчезновение эксплуатации из сферы общественных взаимоотношений не означает, что в обществе исчезли категории людей, живущих за счет труда других. Это люди, которые получают от общества значительно боль­ше, чем ему дают. Можно сказать, что на смену эксплуатации пришел эко­номический паразитизм отдельных общественных категорий.

Мы будем называть это явление экопаразитизмом.

Экопаразитизм отличается от древних паразитирующих структур, та­ких как наркобизнес, проституция, игорный бизнес, мошенничество и т.д., тем что он действует легально, под сенью законов, а его участни­ки порой даже не догадываются, что они являются экопаразитами.

В СССР, например, благодаря идеологическому принципу всеобщей за­нятости, экопаразитизм стал гордостью обывателя: огромное количество людей приходило на "работу", чтобы ничего не делать, создавая види­мость труда.

Сегодня в России, пользуясь отсутствием нормальных экономических циклов, бесконтрольно открытым характером экономики, работники сырь­евых циклов, экопаразитируя, перераспределяют в свою пользу значитель­но большую часть национального дохода, чем им может выделять общество, за счет сокращения доходов в высокотехнологических отраслях экономики, а также в научно-технической сфере труда. Это ведет к эмиграции лучших умов страны за рубеж. Россия теряет основу основ национального богатс­тва - интеллектуальный потенциал. И пока это положение сохраняется, России не выйти из экономического кризиса, а свою роль великой державы она может потерять навсегда.

* * *

Главный вывод, который можно сделать из рассмотрения теории эко­номического благосостояния общества, говорит о том, что жизненный уро­вень народа определяется не формой собственности, господствующей в производственных отношениях общества, и не способом распределения и перераспределения создаваемого национального дохода, а величиной и значимостью общественного национального богатства, его правильным ис­пользованием в интересах общества, его способностью обеспечить нор­мальный уровень потребления в стране.

Распределение и перераспределение национального дохода в развитых странах определяет сегодня, при высоком экономическом потенциале об­щества, прежде всего, распределение материальных благ, обеспечивающих комфортные жизненные условия, а для отдельных узких слоев населения - уровень роскоши.

Экономический потенциал Советского Союза, созданный за годы Со­ветской власти, обеспечивал создание жизненного уровня, соответствую­щего уровню нормального потребления для всех жителей страны. Однако идеологизация управления экономикой, партийный валюнторизм, основанный на антинаучной идеологии марксизма, привели к застойным экономическим явлениям и не позволяли стране перейти к постиндустриальному экономи­ческому развитию.

Политическое преследование всякого инокомыслия в экономической науке обусловили ее вырождение и беспомощность перед лицом необходимых экономических преобразований в стране.

В 1960 г., когда экономика Советского Союза находилась в расцве­те, поражая мир своими успехами, В.Леонтьев писал:

"Советская экономика, управляемая преднамеренно безжалостными ме­тодами, на протяжении многих лет развивалась такими быстрыми и устой­чивыми темпами, что по общему объему национального дохода - хотя и не на душу населения - Россия сейчас уступает только Соединенным Штатам; производство в некоторых ключевых отраслях советской экономики, в та­ких, например, как инструментальное машиностроение, даже превысило вы­пуск в соответствующих отраслях нашей экономики. Напротив, советская политэкономия, т.е. советская экономическая наука, оставалась на про­тяжении более тридцати лет неподвижной и, по существу, бесплодной - громоздким, бесстрастным и непоколебимым памятником Марксу, который поддерживается множеством хранителей и у подножия которого время от времени обновляются свежие цветы и мимо которых проходят нескончаемым потоком вереница людей, переполненных чувством долга".

Среди причин породивших кризис социализма немалая роль принадле­жит и бесплодию советской экономической науки, к которой когорта хра­нителей марксизма не подпускала ни только икокомыслящих, но и сомнева­ющихся и следующие три десятилетия.

Теоретики социализма так и не поняли всю сложность и важность пе­рехода общества от уровня нормального потребления к комфортному пот­реблению различных слоев общества. Болезненность этого процесса можно было проследить на примерах экономического развития социалистических стран Восточной Европы, которые первые среди социалистических стран , достигнув высокого уровня нормального потребления, встали перед проб­лемой перехода к комфортному жизненному уровню, но прошедшие в свое время антисоциалистические волнения в Венгрии, ГДР, Чехословакии ниче­му не научили идеологов марксизма. Болезнь была загнана в глубь войс­ками.

Методы внедрения новой религии стали удивительно напоминать мето­ды святой инквизиции средневековья, а потому были обречены. Но теоре­тики исторического материализма уже разучились делать объективные вы­воды из уроков истории.

Развитие экономики в странах социализма привело к реставрации ка­питализма в наиболее развитых из этих стран - интересный зигзаг в ис­торическом материализме, непредвиденный создателями этой теории.

К сожалению, и в самом капиталистическом мире проблем с переходом к обществу с комфортным уровнем потребления, к потребительской эконо­мической системе не уменьшилось, а возможно и даже возросло.

Прежде всего, это, конечно, экологическая проблема, которая при­няла глобальный характер. Загрязнение земли, вод и атмосферы приняло угрожающий характер для жизни на Земле. А удвоение количества отходов производства происходит каждые 12-15 лет и пока не видно, чтобы этот процесс замедлился.

Потребление энергии в производстве развитых стран мира за послед­ние сто лет возросло более чем в сто раз и, несмотря на внедрение энергоемких технологий, продолжают расти.

И это в то время, когда по мнению ученых дальнейшее "двадцатик­ратное увеличение производства энергии, будь то ядерной или тепловой, гибельно для человечества" - нарушение термодинамического равновесия в атмосфере грозит цивилизации страшной катастрофой.

Можно ли в этих условиях говорить о том, что уровень комфортного потребления достигнутый у большинства населения развитых стран Европы и Америки станет нормой для всех людей на Земле?

Однако даже упоминание о необходимости ограничения или контроля над предпринимательством или потреблением воспринимается идеологами капитализма как ограничение прав и свобод, а значит идеей неприемлемой и даже реакционной.

Правда России эти ограничения пока не нужны. "Помогая" цивилиза­ции в борьбе с "болезнями экономического роста" она сократила произ­водство как промышленной, так и сельскохозяйственной продукции за пос­ледние пять лет более чем в два раза,а численность своего населения только за 1994 год на 920 тысяч человек.

Однако огромное национальное богатство страны, мощный экономичес­кий и научно-технический потенциал позволяют надеятся, что Россия, как это бывало и раньше, выйдет из создавшегося кризиса еще более сильной и обновленной, решив не только искусственно созданную реформаторами проблему создания нормального уровня потребления, но и разумно ком­фортных условий для жизни различных общественных слоев страны.

* * *

Понимание разумности в комфортном потреблении тесно увязано с по­ниманием того, что благосостояние общества не ограничивается матери­альными благами.

Великие слова Иисуса Христа о том, что "не хлебом единым жив бу­дет человек", позволили людям тысячи лет ставить радости духовные выше радостей материальных.

Сочетание духовной и материальной сторон благосостояния - это объективное отражение двуединства мира, единства материи и информации. Человек обречен на умственную деятельность, как птица на полет. Перес­тав летать, птица перестает быть птицей, перестав думать, мыслить че­ловек перестает быть человеком. В этом непрерывном мыслительном про­цессе человек прежде всего создает свое собственное индивидуальное представление об окружающем его мире. Эти его знания, как и любые дру­гие, покоятся на информационном законе развития, а потому есть инфор­мация созданная с помощью другой информации, в качестве которой высту­пают идеи, формирующие идеологию, идеологию каждого человека. Как сис­тема взглядов на окружающий мир идеология начинает формироваться с са­мого раннего детства, первоначально неосознано на основе личных наблю­дений ребенка, а затем на основе определенных догм, внушаемых детям родителями, сверстниками, школьными и другими учителями. Человека без идеологии не бывает. Но у одних она узкая, сугубо личная, основанная на эгоцентризме, у других широкая, охватывающая различные стороны ми­роздания и общественных отношений людей. Во многом это определяется воспитанием, т.к. идеи восприятия на ранних этапах формирования лич­ности, путем целеустремленного процесса обучения, наиболее устойчивы. Это свойство человеческой памяти к догматическому мышлению, было еще в древности замечено людьми и всегда использовалось для привития людям определенных навыков мышления прежде всего в интересах сохранения об­щественной морали. Постепенно нормы морали перерастали в общие идеоло­гические взгляды общества на мироздание и общественные процессы разви­тия. Так появилась религия. Однако древние религии основаны на прими­тивных знаниях цивилизации в далеком прошлом, а потому их догмы с раз­витием знаний о природе входят в противоречие с наукой, вызывая сомне­ние и отторжение этих взглядов у наиболее подготовленной части людей. Кроме того, все древние религии созданы в период бедности и нищеты по­давляющей части верующих и религиозные призывы к скромности в потреб­лении не соответствуют новым общественным возможностям. Попытка созда­ния новой религии на основе марксизма закончилась полным провалом опять-таки потому, что идеологи не учли влияния потребительства на формирование духовных ценностей людей. Новые идеологи, как и ранее от­цы католической церкви, прежде всего сами не смогли устоять перед соб­лазном материальных благ, цинично вдалбливая догмы равенства в головы народа и в тоже время беззастенчиво создавали себе все новые и новые привилегии, обогащая себя и свое окружение.

Христианство в какой-то мере сохранило свое влияние, особенно среди бедного, малограмотного населения, благодаря нейтрализации като­лических идеалов богатства церкви скромностью протестанского религиоз­ного направления, а также трансформацией церковных догм прошлого в бо­лее современную форму.

Новая религия, столкнувшись с теми же проблемами, развалилась до основания.

Новые реформаторы России в связи с этим вынуждены обратить взоры народа на традиционные религии населения страны и прежде всего правос­лавие, полагая, что сегодня, в условиях резкого обнищания людей и рос­та справедливого народного недовольства, традиций православного прими­ренчества помогут им сохранить социальный мир.

Однако высокий общеобразовательный уровень у населения России и воспитание нескольких поколений советских людей в духе атеизма сделали свое дело - подавляющая часть населения страны с гибелью догм марксиз­ма оказалась перед лицом разрушения основополагающих духовных ценнос­тей.

Для страны, в которой духовность сотни лет была главным источни­ком силы и развития народа это стало самой страшной стороной трагедии нации.

Гигантский рост преступности, самоубийств, падения нравов, соци­альная апатия, падение рождаемости и начавшееся вымирание населения страны - это прежде всего реакция на утрату веры и духовную опустошен­ность.

Переход России к современному капитализму с его обществом потреб­ления не спасет ее от духовной опустошенности народа. Потребительский дух растлил умы людей на Западе гораздо серьезнее, чем это произошло в реформируемой России. Преступность на Западе переросла в образование мафиозных структур, которые начинают пробивать себе дорогу к полити­ческой власти; падение нравов сопровождается гигантским распростране­нием СПИДа; отсутствие идеалов ведет к непрерывному росту наркомании.

Духовные изъяны общества потребления давно вызывают опасение у мыслящих людей Запада.

Так известный немецкий экономист Л.Эрхард писал: "У меня не выхо­дит из головы, что какую сферу социальной жизни ни возьми, везде про­исходит одно и тоже, т.е. все возрастающее насыщение потребностей ве­дет к росту нудовлетворенности а в итоге остается неудовлетворенная жажда на нечто не поддающееся более материальному истолкованию и ариф­метическому осознанию. ... Я убежден, что душевные беды людей и об­щественный кризис нашего времени при всей значимости материальных воп­росов имеет другие корни".

К сожалению, потребительская экономика, завоевавшая господство во всех развитых странах земли, калечит души людей. Окружив себя вещами, думая о вещах, читая и слушая ежедневно, ежемесячно о необходимости приобретения все новых и новых вещей люди становятся рабами вещей. Ве­щи диктуют поступки и поведение. Духовные ценности, тысячи лет созда­ваемые цивилизацией, в умах людей заменяются новой идеологией, идеоло­гией вещизма. Вещизм - это болезнь, болезнь человеческого разума, при которой человек, замещая духовные ценности материальными, ограничивает круг своих интересов, сужает круг своего общения, переходит на позиции индивидуализма, эгоцентризма, забывая о жизненно необходимых ему об­щественных нормах поведения. Как и любая болезнь, вещизм сопровождает­ся нездоровыми симптомами, главным из которых является постоянный ду­шевный разлад и жизненная неудовлетворенность. Алкоголизм, наркомания, моральная распущенность - это попытки заглушить болезненные симптомы вещизма. В рецидиве болезнь может закончится нарушением психики и даже самоубийством.

Вещизм можно победить только изменением критериев ценности в иде­ологических воззрениях человека.

Для того, чтобы не переходить границу разумного в комфортном пот­реблении общество и каждый человек в нем должны иметь духовную опору, систему взглядов, опирающуюся прежде всего на моральные устои, вырабо­танные за века развития цивилизации,и веру в прекрасное.

Это чувство прекрасного всегда формировала в людях национальная культура - литература, искусство, общественная философия, возвышающая человека как личность. Сегодня на формирование этого чувства особое воздействие оказывают средства массовой информации. Низкопробность и беспринципность этих средств наносит огромный вред развитию цивилиза­ции. В этом плане особенно страшно, когда догмы цинизма, безпринцип­ности и безнравственности закладываются в неокрепшие, не умеющие ра­зобраться в человеческих ценностях, умы детей и юношества.

Конечно, интеллектуальная свобода должна быть абсолютной, ибо это основа существования человека как личности. Человека нельзя "загонять" в религию или изгонять из нее, его нельзя заставлять исповедовать идеи социализма или капитализма. Он сам должен определить свои идеалы. Но эти идеалы человек сможет сформировать только тогда, когда общество заложит в его память мощный фундамент всесторонний знаний. Мышление создает знания, идеи только на основе того, что уже известно обществу

- это закон развития, а потому интеллектуальная свобода - пустой звук, если у нее нет необходимой базы. Если же эта база односторонняя, то "свобода" будет односторонняя, ущербная, если же эта база аморальная, то будет не свобода, а навязанная человеку безнравственность.

Великое культурное наследие и традиционная духовная нравствен­ность, постоянно сопутствовавшая формированию российской нации, вселя­ет надежду, что народ сумеет преодолеть и гибель марксистских догм и бациллы вещизма, занесенные в общество российскими реформаторами, су­меет создать тот необходимый людям интеллектуальный фундамент жизнен­ных ценностей, без которого стране не решить проблемы самобытного прогресса, на который она обречена.

* * *

Выводы

1. Общественное благосостояние есть функция национального богатс­тва и национального достояния, которые образуют экономический потенци­ал страны. На данный конкретный момент времени благосостояние зависит от количества подготовленных к общественному труду людей и энерговоо­руженности этого труда.

Бэ отн = Ку К (Сэ; Nп).

Реализация экономического потенциала определяющая уровень жизни людей во многом зависит от системы управления экономикой и прежде все­го от экономических управляющих воздействий государства.

2. Благосостояние определяется уровнем жизни народа. Различают следующие уровни жизни:

уровень бедности - уровень, гарантирующий только сохранение жизни;

уровень нормального потребления, при котором обеспечиваются науч­но-обоснованные нормы потребления продовольственных товаров, одежды, обуви и соблюдение санитарных норм жилищных условий;

уровень комфортного потребления, при котором обеспечивается ис­пользование предметов длительного пользования в интересах улучшения условий жизни и домашнего труда;

уровень роскоши.

Во второй половине двадцатого столетия во всех развитых странах мира благодаря научно-технической революции были обеспечены условия нормального потребления для всех жителей этих стран и начался переход к созданию комфортных условий жизни для основной массы людей.

3. Создание высокого экономического потенциала в развитых странах мира как с капиталистическим общественно-экономическим строем, так и с социалистическим, не смогло обеспечить решение коренных проблем соци­альной справедливости: экономической независимости всех членов общест­ва, равенства социальных возможностей, справедливого неравенства в распределении национального дохода, интеллектуальной свободы личности.

4. Коммунистическая идеология, опирающаяся на идеи марксизма, превращенная руководством КПСС в новую религию, оказалась утопией, не способной решить проблемы социальной справедливости, в результате чего на этапе перехода к постиндустриальной экономике и переходе развитых государств к созданию комфортных жизненных условий социализм проиграл в экономическом соревновании с капитализмом, а в ряде социалистических стран Восточной Европы и бывшего СССР произошла реставрация капитализ­ма.

5. Высокий уровень информационного обеспечения и энерговооружен­ности труда навсегда ликвидировал в развитых странах мира условия для эксплуатации человека человеком. Однако в обществе сохранился экопара­зитизм в форме распределения национального дохода неэквивалентно тру­довому вкладу в создание национального дохода и национального богатс­тва страны. Особую озабоченность вызывает общественный экопаразитизм в отношении к научно-технической сфере труда, которая определяет науч­но-техническую революцию и создает все национальное богатство.

6. Национальный доход в развитых странах мира представляет собой реализацию общей прибавочной стоимости, а его распределение в форме вознаграждения за труд осуществляется в форме заработной платы и вып­латы рантье-доходов. При этом выплата рантье-доходов осуществляется на основе правовых норм, определяемых законодательством. Форма собствен­ности, не являясь фактически основанием для присвоения собственником части прибавочной стоимости пропорциональной вложенному капиталу, бла­годаря законодательству о рантье-доходах продолжает оставаться главным источником гигантского экономического расслоения капиталистического общества.

7. Переход развитых государств к комфортному уровню потребления создал специфические общественные отношения, сформировавшие общество потребления с его идеологией вещизма. Вещизм подрывает духовные устои общества и ведет к целому ряду негативных проявлений от роста преступ­ности до падения моральных нравов.

Кроме того, общество потребления породило ряд глобальных проблем от опасного для живой материи Земли изменения экологии планеты до ис­тощения ресурсов жизнеобеспечения людей.

8. Россия, стоящая на пути перехода от социализма к капитализму, должна в своей социальной политике найти третий путь, позволяющий из­бежать негативных явлений общества потребления, отвечающий традицион­ному духовному развитию нации.

15.06.95 г.