Сентября 1919 года, сорокатысячная Северо-Западная армия Юденича, оснащенная первоклассной английской и французской военной техникой при поддержке

28 сентября 1919 года, сорокатысячная Северо-Западная армия Юденича, оснащенная первоклассной английской и французской военной техникой при поддержке

18-тыс. эстонской армии и английской эскадры, вступила на территорию Советской России. Счастье первоначально как будто улыбнулось Юденичу. За три недели военных действий, к 20 октября, он сумел без особого труда взять Ямбург, Лугу, Гатчино, Красное село. На подступах к Пулковским высотам победный марш Северо-Западной армии был приостановлен упорным сопротивлением частей Красной Армии, переброшенных с других фронтов Гражданской войны.

Удачным маневром возле станции Преображенская на Варшавской железной дороге, Красная Армия сумела добиться перелома в боевых действиях, создав угрозу взять в кольцо армию Юденича и отрезать её от тылов и отступления. Чтобы не оказаться в окружении, Юденичу пришлось срочно отступить.

Газета «Вестник Северо-Западной армии» писала 4 ноября:

«Под давлением противника наши части оставили Лугу. Есть ли отчего приходить в уныние? Военное счастье вообще переменчиво. Наше отступление в одном месте повлечет за собой значительный отход большевиков в другом месте». И дальше газета писала: «Части Северо-Западной армии производят перегруппировку для отражения наступающего на Псковском направлении противника. Мы вынуждены были оставить Гдов. На гатчинском направлении мы отошли на линию станции Вруда...» А через две недели самоуспокоенность превратилась в открытый цинизм. В «Вестнике Северо-Западной армии» от 16 ноября передовая статья содержала следующие строки: «Мы медленно, шаг за шагом отступаем. Отходим не под давлением противника, - это видно из того, что при отходе мы забираем пленных и пулеметы. Почему мы отходим? Ответ на это, вероятно, в непродолжительном времени мы получим, а пока посмотрим, - есть ли в этом что-нибудь страшное...».

А страшные события неумолимо и быстро надвигались, как грозовые черные облака, предвещавшие бурю. Трагедию погибающей Северо-Западной армии ощутил, и как крыса с тонущего корабля, пустился наутек, сам командующий армией – генерал Юденич. За три дня до назначенного Лианозовым срока вступления Северо-Западной армии в Петроград, в № 356 газеты «Вестник Северо-Западной армии» появился такой приказ: «Командующий войсками театра военных действий и генерал-губернатор Глазенап производится в генерал-лейтенанта. В виду сложной политической обстановки, требующей частого и продолжительного моего пребывания в городе Ревель, оставляя за собой общее руководство Северо-Западной армией, непосредственное командование ею возлагаю на генерал-лейтенанта Глазенапа».

Стряхнув с себя разбитую, деморализованную армию, Юденич уложил чемоданы и вскоре уплыл из Эстонии во Францию.

Отступление и разложение армии шло своим чередом. Грабежи и мародерства стали обычными явлениями. По-прежнему бесчинствовал «батько» - полковник Булак-Булахович, который самолично, без суда и следствия, вешал и расстреливал «коммунистов».

Псковская газета «Заря России» не раз писала хвалебные статьи в адрес этого героя в кавычках. Так в одном из номеров газеты читаем:

«22 июля 1919 года в летнем саду Пскова происходило чествование полковника Булак-Булаховича, произведенного в чин генерал-майора. После спектакля его поздравляло местное купечество и преподнесло адрес с надписью: "Кузнец Вакула оседлал черта, а ты, батька-атаман, коммуниста".

Ещё до своего исчезновения за границу, генерал Юденич успел опубликовать приказ, в котором обвиняемый в разбоях, грабежах, вымогательстве, производстве фальшивых бумажных денег Булак-Булахович отстраняется от командования, подвергается аресту и предается суду. Никакого суда над Булак-Булаховичем не было. Нашлись друзья, которые способствовали его освобождению и бегству в Польшу.

В Северо-Западной армии находилось немало вояк, подобных Булак-Булаховичу, отличавшихся тем, что творили «шемякин» суд над солдатами, издевались над ними, били, причем совершенно безнаказанно, не неся за свои безобразия никакой ответственности.

Газета «Вестник Северо-Западной армии» за № 199 под заголовком «Военный суд» пишет: «На днях в зале заседания общего суда Северо-Западной армии слушалось дело бывшего командира Псковского полка, полковника Товарова и его адъютанта прапорщика Архипова. Товарову инкриминировались тяжкие преступления: повешение без суда и следствия полкового каптенармуса за кражу одного пуда муки, избиение плеткой подчиненных. Товаров пускал в ход плетку незадолго до боя, пытаясь воздействовать на тех солдат и офицеров, которые не желали идти в бой. После двухдневного слушания дела суд вынес Товарову оправдательный приговор».

Невозможно без возмущения читать подобную заметку. Трудно вообразить, чтобы призванный воспитывать своих подчиненных, облеченный большими правами и обязанностями командир полка мог пасть до такой низости и в довершение всего за свои явно наказуемые преступления мог быть оправдан судом.

Что же произошло дальше с тысячами солдат и офицеров разгромленной и отступившей в Эстонию армией, брошенной на произвол судьбы убежавшими за границу генералами, правительством, во главе с Лианозовым и инициаторами похода на Петроград, правительствами Англии, Франции и Америки? Если после первого неудачного похода Северо-Западного корпуса полковника Родзянко, отступившие северозападники, сумели беспрепятственно вернуться в Эстонию и обосноваться в Нарве, то на этот раз события приняли другой оборот.

В эстонских правительственных кругах, убежденных в бесплодности захвата Петрограда, резко изменилось отношение не только к руководству Северо-Западной армии, но и к рядовому составу армии. Это можно было наблюдать по прибытии многочисленных эшелонов с отступающими войсками на станцию Нарва - 2-я. Станция Нарва - 2-я, ныне не существующая, находилась на развилке железнодорожных путей Нарва-Петроград и Нарва-Гдов, у начала шоссе Нарва-Гдов. Небольшие станционные помещения размещались в конце Новой линии, почти у железнодорожного переезда. Здесь составы останавливали пограничники. Не помогали никакие уговоры пропустить теплушки с солдатами через железнодорожный мост на станцию Нарва. Эстонские власти, серьезно обеспокоенные состоянием здоровья голодных, завшивевших солдат, среди которых имелись случаи заболевания тифом, предлагали их разместить в покинутых домах на Ивангородском форштадте и в пустующих корпусах Суконной и Льнопрядильной фабрик, не пуская за реку в сам город.

Переговоры по размещению и обустройству белогвардейцев, остававшихся в холодных товарных вагонах, без горячей пищи, в ужасных антисанитарных условиях, без права покинуть вагоны, продолжались несколько дней. За это время нескольким десяткам солдат удалось покинуть вагоны и проникнуть в город. Среди них, как потом выяснилось, были больные сыпным, возвратным и брюшным тифом.

В конце, концов, больных и немощных разместили по больницам, остальных в опломбированных вагонах повезли в сторону Йыхви, батрачить на хуторах в Иллукскую, Курнаскую, Пагарскую, Изакскую волости. Судьба их всех была одинакова. Как в Нарве, так и за её пределами северозападники погибли от эпидемии тифа. Один за другим на кладбище в Сиверсгаузен мчались грузовики с голыми скелетами, чуть прикрытыми рваными брезентами, парусами поднимавшимися кверху. Тела были кое-как набросаны в кузова и хоронили их, конечно, без гробов в братскую могилу. Позднее на огромном холме был водружен чугунный крест с надписью: «Братская могила воинов Северо-Западной армии, погибших во время эпидемии тифа в 1919-1920 г.г.».

Была и другая братская могила северо-западников на Ивангородском кладбище. И здесь, у южной стены, погребена не одна сотня. На высоком каменном постаменте высится железный крест с надписью: «На сем месте покоятся страдальцы – воины Северо-Западной армии, от ран и тифозного мора скончавшиеся в 1920 г. Имена же их, ты Господи, веси!». Сбоку памятника евангельский текст: «Мы ублажаем тех, которые терпели!».