История развития

2. История развития

Негативы и позитивы

Возможность фотографии стать полным и точным документом была признана очень рано. Фотографы, предсказывала филадельфийская «Нэшнл Газетт» в 1849 году, «будут посещать иностранные государства, королевские дворы Европы, дворцы пашей, Красное море и Иерусалим, пирамиды Гизы и доставлять домой точное представление обо всех грандиозных и удивительных объектах, посещение которых стоит сейчас очень дорого... Не смогут почки на дереве набухнуть и расцвести, не сможет цветок разбросать семена или овощи распустить побеги без того, чтобы эти замечательные процессы не были запечатлены на точной фотографии... Пароходный котел не может взорваться, или своенравная река выйти из берегов, садовник не сможет убежать с богатой наследницей или преподобный епископ совершить неблагоразумный поступок без того, чтобы честный и официальный дагеротип не поведал об этом всему миру».

Первые фотографы не теряли время, чтобы подтвердить эти предсказания. Студии-фабрики выпускали тысячи портретов. Еще не высохла типографская краска на страницах «Нэшнл Газетт», а уже появились фотографии европейских архитектурных памятников и американской границы. Вскоре появились фотографии Аравийской пустыни, пирамид Гизы, Абу Симбела и храмов Карнака, Мексиканской и Крымской войн, «Кровавого Канзаса» и восстания сипаев. В Нью-Йорке стали издаваться два фотографических журнала. Появились первые фотографические книги. Бостонец по имени Уипл соединил камеру с телескопом в обсерватории Гарвардского колледжа, чтобы получить четкий, детальный снимок Луны. В 1856 году Лондонский университет включил фотографию в программу своих учебных дисциплин. Несколькими годами позже Мэтью Б. Брэди с помощниками начал создавать фотодокументы американской гражданской войны в Америке.

Хотя непосредственная документальность была главной целью и функцией фотографии еще более ста лет назад, как и сегодня, выдающиеся деятели науки и искусства признавали, что у фотографии имеются огромные возможности, которые должны быть раскрыты и приведены в действие. К примеру, сэр Чарльз Истлейк, президент Королевской академии, и лорд Россе, президент Королевского общества, совместно обратились к Фоксу Тальботу, изобретателю системы негатив — позитив, с просьбой сделать более приемлемыми его условия, связанные с патентными правами на его изобретение.

Статус фотографии в середине девятнадцатого века раскрывается наиболее ярко в тех отношениях, которые сложились между фотографией и изобразительным искусством. Появление фотографического процесса породило ударную волну, которая распространилась во всем мире искусства. Поначалу в нем увидели опасного соперника. Безработица стала угрожать иллюстраторам и художникам-графикам. Угроза казалась еще большей, так как художественный идеал детального реализма в то время был полновластным. Отчасти с печалью, отчасти с приятным возбуждением художник Деларош заметил, что «отныне живопись умерла». Он сказал также, что фотография отвечает «всем требованиям искусства» и заключает в себе все принципы, ведущие к «совершенству». Некоторые художники, наименее преуспевавшие, сменили свою профессию и освоили новый процесс. Такое развитие событий оказало большую услугу фотографии, так как появилось много хороших исполнителей, поднаторевших в важном деле художественного оформления хорошо организованных композиций. Самое враждебное отношение к фотографии проявил французский поэт и критик Шарль Бодлер, который осуждал дезертирство второсортных художников и говорил о коррупции в мире искусства. Настолько плотная атмосфера какой-то незаконности была создана вокруг фотографии, что даже сегодня многие иллюстраторы выступают против того, чтобы стало известно, в какой степени их знания, информация и даже вдохновение зависят от фотографий. «Она восхитительна, — печально сказал Ж.-О.-Д. Энгр о фотографии, — но, однако, никто не должен признать этого».

Лучшие фото для иллюстрации этой страницы:

1.  Голландские купцы с одной из первых фото камер, которую разрешили ввезти в Японию. 1851 год. Японская гравюра на дереве.

2.  Эдгар Дега. Автопортрет с мадам Зое Галеви. 1895 год. Фотография.

Фокс Тальбот

Все были в восторге от дагеротипа — художник, гравер, офортист, литограф, ученый. Его деликатная тональность и передача мельчайших деталей, видимых с помощью увеличительного стекла, отвлекли всеобщее внимание от более рыхлых изображений на бумаге, которые получил Генри Фокс Тальбот и сообщил о своем изобретении в том же месяце.

Сэр Джон Гершель, который назвал изобретение Тальбота фотографией и пустил в обращение слова «негатив» и «позитив» для того, чтобы объяснить его процесс, считал зернистый отпечаток на бумаге детской забавой по сравнению с серебряным изображением.

Предварительное сообщение Араго о дагеротипе в Академии наук в Париже 7 января 1839 года побудило Фокса Тальбота первым опубликовать информацию о своем процессе. Он боялся, что если изобретение Дагера окажется таким же, как и его собственное, то годы работы над своим изобретением были бы потеряны. В конце января Тальбот попросил известного ученого Фарадея показать на заседании Королевского института в Лондоне несколько своих фотографий цветов, листьев, кружевной ткани, рисунков на раскрашенном стекле, а также виды Венеции, сделанные путем переноса изображения объекта или гравюры на светочувствительную бумагу. В дополнение Фарадей продемонстрировал полученные Тальботом «фотографии, показывающие архитектуру моего загородного дома... снятые с помощью камеры-обскуры летом 1835 года».

В последний день января 1839 года Тальбот сделал в Королевском обществе доклад «Некоторые выводы об искусстве фотогеничного рисунка, или о процессе, с помощью которого предметы природы могут нарисовать сами себя без помощи карандаша художника».

В первой книге с фотоиллюстрациями — «Карандаш природы», опубликованной в 1844 году, Тальбот описывает, как к нему пришла идея сделать постоянным, неисчезающим то изображение, которое он видел в камере-обскуре. Он пишет, что это случилось в октябре 1833 года на берегу озера Комо в Италии, где он пытался скопировать виды природы с помощью камеры Уолластона. «Я пришел к заключению, что для успешного пользования этим аппаратом необходимо было обладать какими-нибудь навыками рисования, а у меня их, к сожалению, не было. Я тогда подумал о том, чтобы использовать метод, к которому я прибегал много лет назад. В то время я брал камеру-обскуру, наводил ее туда, куда мне хотелось, а в то место камеры, где нужные мне объекты фокусировались, я подкладывал лист бумаги. На этой бумаге появлялись сказочные картинки, создания момента, обреченные судьбой на быстрое исчезновение. Именно в такие минуты ко мне и пришла эта идея: как было бы великолепно, если можно было бы заставить эти естественные изображения напечатать самих себя и надолго остаться в таком виде на бумаге!»

Тальбот рассудил, что поскольку свет может воздействовать на изменения различных материалов, то единственное, что ему оставалось сделать, — найти соответствующие материалы. И бумага стала для него тем искомым материалом. Он обнаружил, что если погрузить лист бумаги в слабый раствор соли, а затем, когда бумага высохнет, окунуть ее в раствор нитрата серебра, то в тканях бумаги образуется светочувствительный химический элемент, хлорид серебра. Сначала он делал копии гравюр, цветов и кружевных изделий, а к лету 1835 года уже проводил эксперименты как с помощью больших, так и маленьких камер.

Его жена называла маленькие камеры «мышеловками». Он размещал несколько таких камер вокруг своего дома, аббатства Лакок, находившегося в местечке Чиппенхэм, графства Уилтшир, и удачно получал каждой камерой, после экспозиции всего в тридцать минут, отличную «миниатюрную фотографию тех объектов, перед которыми устанавливались камеры». Он фиксировал эти изображения, размером в один квадратный дюйм, промывая бумагу в крепком растворе обычной соли или в йодиде калия.

Когда стало известно изобретение Тальбота, сэр Джон Гершель предложил ему более эффективный способ удалять неиспользованный хлорид серебра с тем, чтобы изображение не изменялось при солнечном свете, — пользоваться гипосульфитом натрия, который сэр Джон еще двадцать лет назад, в 1819 году, считал лучшим средством для растворения солей серебра.

Тальбот обнаружил в 1840 году, как и Дагер двумя годами раньше, что нет необходимости ожидать, когда изображение станет видимым. Проявка еще скрытого изображения позволила ему делать фотографии за несколько минут, тогда как раньше на это у него уходили часы. Отпала и необходимость смотреть в отверстие, сделанное в камере, чтобы убедиться, что изображение появилось. Магически изображение появлялось на бумаге, которую проявляли в галловой кислоте. После проявки Тальбот пользовался теплым раствором гипосульфита, чтобы зафиксировать изображение, затем промывал негатив в чистой воде, просушивал его и натирал воском, делая его прозрачным. С помощью солнечного света он делал с этих негативов контактные отпечатки на хлоросеребряной бумаге, на единственной бумаге, которой он пользовался с самого начала своих экспериментов.

Отлично обработанные негативы он называл «калотипами», в переводе с греческого — «прекрасные картинки», а позднее стал называть «тальботипами».

Человечество признательно Фоксу Тальботу за изобретение негативно-позитивного процесса, положившего начало всей современной фотографии.

Лучшие фото для иллюстрации этой страницы:

1.  Антуан Клоде. Портрет Генри Фокса Тальбота. 1844 год. Дагеротип.

2.  Генри Фокс Тальбот. Кружево. 1843 год. Фотогеничный рисунок.

3.  Генри Фокс Тальбот. Аббатство в Лакоке. Август 1835 года. Первый бумажный негатив, размер - один квадратный дюйм.

4.  Книга Генри Фокса Тальбота. "Карандаш природы", изданная в шести частях в 1844 - 1846 годах. Первая книга с опубликованными оригинальными фотографиями, приклеенными вручную.

5.  Самая первая фото камера Генри Фокса Тальбота с отверстием для осмотра. До проявки "скрытого изображения" эти отверстия позволяли фотографам проверить, полностью ли проэкспонировалось негативное изображение.

6.  Генри Фокс Тальбот. Метла. Из книги "Карандаш природы". 1844 - 1846 годы. Калотип.

Великое сотрудничество

Величайшими последователями калотипного процесса были два человека из Эдинбурга — художник Дэвид Октавиус Хилл и химик-фотограф Роберт Адамсон. Они сотрудничали вместе всего пять лет (Адамсон умер в возрасте двадцати семи лет в 1848 году), но сумели сделать 1500 фотографий, в числе которых несколько лучших портретов за всю историю фотографии.

Вместе Хилл и Адамсон делали превосходные фотографии: на открытом воздухе люди позировали в одиночку, парами или целыми группами, но расставленные вокруг них стулья и различные опоры и подставки создавали иллюзию, будто снимок сделан в помещении. Подпирая головы руками, облокачиваясь на опоры, они принимали свободные, естественные позы на все время экспозиции, которая длилась от одной до трех минут.

В их каждом портрете четко выражен характер. Не делается никаких попыток скрывать на лице морщины и другие черточки. Часто остаются глубокие тени, чтобы подчеркнуть темные и светлые стороны лица, и эти тени драматически повторяются по всей фотографии — на руках, на одежде, на заднем плане. Жертвовали деталями, так как бумажный негатив не мог соперничать с дагеротипом в воспроизведении соблазнительных мелочей. Темные и светлые места были похожи на световые контрасты в рисунках Рембрандта.

Хилл впервые взялся за камеру в 1843 году, когда Свободная церковь Шотландии заказала ему огромную картину (11 футов и 5 дюймов на 5 футов) «Подписание Акта об отделении и Дела об отречении». На этом монументальном полотне Хилл должен был запечатлеть 470 священников-делегатов, которые порвали с церковью Шотландии и собрались на общую ассамблею, чтобы отметить свое освобождение.

За недолгие годы своего сотрудничества Хилл и Адамсон сделали фотопортреты и характерные фотоэтюды всех делегатов. Каждый портрет был отмечен уникальной художественностью. Они нашли совершенный способ творчески использовать несовершенства бумажного негатива.

В 1866 году, за четыре года до своей смерти, Хилл завершил, наконец, эту выдающуюся работу, которой он посвятил двадцать два года жизни, и огромное полотно было принято заказчиком — Свободной церковью Шотландии. Всех священников можно узнать, так же как и самого Хилла, его жену и Адамсона с камерой.

Лучшие фото для иллюстрации этой страницы:

1.  Дэвид Октавиус Хилл и Роберт Адамсон. Портрет священнослужителя. Около 1845 года. Калотипный негатив и отпечаток. Современный отпечаток сделан с оригинального бумажного негатива.

2.  Дэвид Октавиус Хилл. Фрагмент из Подписания акта об отречении. Завершено в 1866 году. Картина. Хилл с карандашом и тетрадью, Адамсон с камерой.

Фото на мокрых пластинах

Сэр Джон Гершель не очень успешно, но делал опыты по использованию стекла, а не бумаги или металла, в качестве основы для нанесения светочувствительных солей серебра. В 1847 году Ньепс де Сент-Виктор, двоюродный брат Нисефора Ньепса, изучив доклад Гершеля, опубликованный в журнале Королевского общества «Джорнел», выяснил, что сэру Джону не удалось найти подходящий органический материал, которым можно было покрывать стекло в качестве связующего вещества для светочувствительного серебра.

Профессиональный военный и любитель-ученый по призванию, Ньепс де Сент-Виктор лишился своей лаборатории во время революции 1848 года, когда были разрушены казармы, в которых он жил. Тем не менее, он продолжал свои занятия, экспериментируя сначала с крахмалом и желатином, а потом более успешно с яичным белком. В белок яйца он добавлял несколько капель йодида калия и бромида калия, несколько крупинок обычной соли, тщательно все это взбалтывал до пенного состояния, а затем процеживал через миткаль.

Этот раствор йодированного яичного белка он наносил на стекло, и когда раствор просыхал, он погружал эту стеклянную пластину в нитрат серебра, и она становилась светочувствительной. Пластину можно было вставлять в камеру мокрой или сухой, но сухая пластина требовала большего времени экспозиции, чем дагеротип или калотип. Убежденный, что его изобретение сыграет определенную роль в области фотографии, Ньепс де Сент-Виктор сообщил о своем белковом процессе в Академию наук в Париже в июне 1848 года.

Сразу же после опубликования этого процесса были предложены различные модификации и усовершенствования для более быстрого получения светочувствительного белка с тем, чтобы им можно было пользоваться при создании портретов и чертежей, при фотографировании архитектурных объектов и пейзажей.

Для устранения зернистости и других несовершенств бумаги Л.Д. Бланкар-Эврар предложил покрывать белком бумагу для позитивов. После проявки он окунал отпечаток в раствор хлорида золота, чтобы получать спокойные и приятные коричневые и серые тона, а также для того, чтобы изображение стало более устойчивым.

Бумажный негатив был еще раз усовершенствован, но, так же как дагеротипный и все другие ранние процессы, он был предан забвению после создания Скоттом Арчером мокроколлодионного процесса, о котором сообщил журнал «Кемист» в марте 1851 года.

Скотт Арчер, британский скульптор и фотограф, растворял пироксилин, эфир и спирт, чтобы получить коллодий (эта формула уже несколько лет была известна в медицине), а затем перемешивал его с раствором йодида серебра и йодида железа. Этой смесью он покрывал чистую стеклянную пластину, которую затем погружал в раствор дистиллированной воды и нитрата серебра и мокрую экспонировал в камере. Пластину нужно было проявлять, пока коллодий был еще влажным. Новый процесс был гораздо быстрее, чем при использовании яичного белка или какого-либо другого фотографического метода. Он требовал всего двух-трехсекундной экспозиции при прямых солнечных лучах, а получавшаяся в результате тональность не шла ни в какое сравнение с результатами любых других существовавших процессов.

Как великодушен был Скотт Арчер! Он мог бы получить патент на свое изобретение и стать обладателем неслыханного богатства, достаточного для него самого и его наследников, так как мокроколлодионный процесс не был превзойден более тридцати лет, до появления в продаже сухих желатиновых пластин. Арчер объявил о своем изобретении без всяких условий и умер в бедности в возрасте сорока четырех лет в 1857 году.

Поскольку эфир очень быстро испарялся из коллодия, пластину нужно было проявлять сразу же после экспозиции. В экстремальных климатических условиях пустыни или гор это было сопряжено со значительными трудностями, тем более что вся подготовка пластины должна была проводиться в полной темноте или почти в полной темноте. Фотограф должен был не только передвигаться с камерами, треногами, объективами, химикалиями, стеклянными пластинами различных размеров, подходящих для его камер, дистиллированной водой, измерительными банками и подносами, но и должен был нести с собой «темную комнату» — и все эти принадлежности весили около 120 фунтов. Во многих случаях палатка являлась проявочной, хотя плетеные корзины, лодки, железнодорожные вагоны, экипажи и ручные тележки также часто служили этой цели.

Мокроколлодионный процесс сразу же стал использоваться для создания портретов. В Америке, где дагеротип был в моде гораздо дольше, чем где-либо в Европе, был выдан патент на производство амбротипных портретов, которые делались такого же размера, как и дагеротипы. Как утверждала реклама, у этих портретов было то преимущество, что их можно было рассматривать при любом освещении, в то время как серебряные изображения на зеркальных поверхностях дагеротипов можно было увидеть только при определенном освещении.

Амбротипы (от греческого слова «нерушимый, вечный») — это негативные портреты на стекле, намеренно недостаточно экспонированные, чтобы получилось слабое изображение. С обратной стороны этих негативов подкладывалась черная бумага или вельвет, а иногда эта обратная сторона просто закрашивалась черной краской. Так как изображение было перевернутым, то обычно клали стеклянный негатив лицом вниз на бумагу или вельвет, чтобы получить позитивное изображение. Сверху накрывали стеклом, и все это помещали в специально подготовленную «фирменную» коробочку, в которой этот негатив очень походил на дорогостоящий дагеротип.

Три фотографа делали великолепные снимки, пользуясь коллодионным процессом, — один снимал в пустынях Египта, а двое — в Альпах Швейцарии. Это были Фрэнсис Фрит из Англии и братья Биссон из Франции.

Ближний Восток был большой приманкой для туристов в конце девятнадцатого века, и это порождало нескончаемый спрос на фотографии египетских древностей, видов реки Нил и Иерусалима. Издатели Европы и Англии отправляли целые экспедиции фотографов, чтобы как-то удовлетворить этот спрос общественности, дававший им значительные прибыли. Издатель Фрэнсис Фрит из Лондона, который был и талантливым фотографом, в 1856 году совершил путешествие в верховья Нила, делая снимки камерами различного размера, одна из которых могла фотографировать на огромные пластины размером 16 на 20 дюймов. (Только для контактных отпечатков. Увеличения не делались, хотя Фокс Тальбот включил процесс увеличения в свое заявление на патент в 1843 году.) Начав свое путешествие в дельте, он поднялся по реке более чем на 800 миль до Пятого Водопада, дальше нынешней границы Египта с Суданом. Он сделал превосходные снимки пирамид и Великого Сфинкса в Гизе, храмов в Карнаке и Луксоре, монументальных скульптур, полузасыпанных песками в Тебесе, а также остатков архитектурных сооружений, видневшихся на фоне нильской воды в Филе.

Какая великолепная серия фотографий! Какая сила духа и изобретательность требовались от Фрэнсиса Фрита, чтобы их получить! При сухой жаре Египта мокроколлодионная пластина высыхала быстрее, чем за обычные десять минут в жаркий летний день в Англии. Каждое движение в темной душной палатке нужно было рассчитать. Сильные запахи эфира внутри палатки были удушающими. Температура в пустыне часто достигала 110 градусов (по Фаренгейту), а внутри палатки 130 градусов, коллодий закипал. Иногда при неожиданных песчаных бурях песок попадал на пластины и оставлял свои отметины либо делал их полностью непригодными. Несмотря на все эти трудности, Фрит сумел сберечь достаточное количество негативов, чтобы сделать подборку исключительных фотографий и в следующем году опубликовать их в книге о Египте, в которой были не только оригинальные фотографии, но и описания его опытов. В результате своих трех путешествий в Египет и Иерусалим Фрит выпустил семь книг.

Для некоторых фотографов, пользовавшихся коллодионным процессом, горячий свет солнца и другие трудные условия работы в пустыне не шли ни в какое сравнение с холодным светом солнца и трудностями работы в горах. Какую выносливость нужно было иметь, чтобы делать фотографии в жутком холоде льда и снега, на обдуваемых ветрами горных пиках высотой примерно 16 000 футов, в разряженной атмосфере Альп К числу одних из самых лучших фотографий горных пейзажей, сделанных когда-либо, относятся работы Луи Огюста Биссона и его брата Огюста Розали.

Двадцать четыре фотографии размером 9х15 и 12х17 дюймов были сделаны братьями Биссон в 1860 году во время высокогорной экспедиции в Швейцарии. Они покрывали пластины коллодием, который на альпийском морозе с трудом вытекал из банки, а после проявки они промывали их растопленным снегом. Несмотря на плохое покрытие пластин, что отразилось на качестве воспроизведенного неба, фотографии гор превосходно продемонстрировали художественное мастерство этих авторов, их умение драматически построить композицию в мире голых скал и белых снегов.

Другим мужественным фотографом, первым снявшим военные действия, был Роджер Фентон, который фотографировал Крымскую войну в 1855 году. В его распоряжении был фургон, служивший проявочной, на котором было написано «Фотографический фургон», и он снимал укрепления, корабли и склады, военные сооружения, поля сражений, офицеров и рядовых и самых привлекательных работниц кухни в тылу, выступавших на войне еще и в роли сестер милосердия. Жара, стоявшая на Крымском полуострове на Черном море, а также необходимость долгих экспозиций — все это создавало трудности в подготовке коллодионных стеклянных пластин. Они не могли долго храниться, и в самые жаркие дневные часы Фентон съемок не производил. И, все же, несмотря на все неудобства, невзирая на эпидемии болезней в этом районе, Фентон за четыре месяца сделал более 300 негативов.

В 1860-х годах Уильям Нотмэн стал известен во всем мире своими снимками первых канадских поселенцев. Он сделал серию снимков охотников на лосей и бизонов возле палатки «в зарослях», капканщиков и проводников в унтах и песцовых шубах на снегу, сделанном из соли, индейского мальчика с нагруженным тобоганом — все были сфотографированы в очень суровых и сложных позах в его студии в Монреале. Он искусно создавал обстановку, считавшуюся более реалистичной, чем могла создать природа. Сравнительно быстрый мокроколлодионный процесс раскрепостил мастерство и воображение фотографов, которые оставили изумительные свидетельства тех дней.

Александр Хеслер, первый фотограф Чикаго, считался в 1850-х годах «одним из величайших дагеротипистов Америки». В 1851 году он фотографировал границу в верховьях Миссисипи, где сделал большие дагеротипные снимки водопада Святого Антония, форта Снеллинга и водопада Миннегага. Снимок водопада Миннегага, который он демонстрировал в своей чикагской студии два года спустя, утвердил по всей стране его репутацию думающего фотографа. Генри Вадсворт Лонгфелло в письме, а также в первом издании «Гайаваты», которое он с автографом послал Хеслеру, признал, что дагеротип водопада Миннегага вдохновил его на написание поэмы «Гайавата»

Родился Хеслер в Монреале, но еще мальчиком вместе с родителями переехал в город Рейсин, штат Висконсин, и в последующие годы (он умер в 1895 году) стал фотографом среднего Запада, имевшим студии в разных районах Чикаго. Свою первую студию он открыл в 1853 году. Успех сопутствовал ему. Он открыл еще одну студию и пригласил для работы художника по миниатюрам. Хеслер освоил фотографию на негативах из бумаги, мокроколлодионный процесс, стереограф, и это позволило ему утверждать в рекламе, что он может выполнить любой фотографический заказ — от миниатюрных портретов до портретов самых больших размеров.

В 1857 году он сделал портрет Авраама Линкольна. Две фотографии Линкольна, которые Хеслер сделал с мокрых пластин в 1860 году и на которых Линкольн запечатлен хорошо одетым, причесанным и без бороды, были серьезно повреждены в 1933 году при пересылке по почте. Разбитые стеклянные пластины были помещены на хранение в Смитсоновский институт. В 1958 году были обнаружены две копии негативов, которые Хеслер сделал с лучших отпечатков и сохранил у себя. Эти копии приобретены Чикагским историческим обществом.

Лучшие фото для иллюстрации этой страницы:

1.  Неизвестный фотограф. Портрет Фредерика Скотт Арчера, изобретателя мокроколлодионного процесса, революционизировавшего фотографию. 1855 год. Амбротип.

2.  Набор фотографа, весивший от 70 до 120 фунтов, необходимый для мокроколлодионной фотографии.

3.  Амбротип с темным задним фоном на одной половине, чтобы показать его негативно-позитивный характер.

4.  Фрэнсис Фрит. Зал с колоннами в Луксоре, Египет. Фотография на мокрой пластине.

5.  Фрэнсис Фрит. Пирамида Хеопса и Сфинкс, Гиза, Египет. Фотография на мокрой пластине.

6.  Братья Биссон. На полпути, Альпы. 1860 год. Фотография на мокрой пластине. Снимок сделан братьями Биссон во время восхождения на Монблан.

7.  Роджер Фентон. Маркитантка времен Крымской воины. Она помогала также Флоренс Найтингейт в качестве медсестры. 1855 год. Фотография на мокрой пластине.

8.  Роджер Фентон. Бухта Балаклавы во время Крымской воины. 1855 год. Фотография на мокрой пластине.

9.  Уильям Нотмэн. Охота на лосей, Монреаль, Канада. Начало 1860-х годов. Фотография.

10.  Александр Хеслер. Портрет Авраама Линкольна, Спрингфильд, Иллинойс. 1860-е годы.

11.  Александр Хеслер. Почтовый пароход "Бен Кэмпбелл" на Миссисипи, Галена, Иллинойс". 1852 год. Дагеротип. Напечатан зеркально, чтобы можно было прочитать надпись.

Стереоскоп: парные фото

В 1849 году сэр Дэвид Брюстер изобрел стереоскоп с двумя увеличительными линзами, расположенными на расстоянии 2,5 дюйма одна от другой, то есть на обычном расстоянии между глазами человека. Высоту он ограничил тремя дюймами, и стереоскопом можно было очень легко пользоваться.

На выставке в «Кристал Пэлес» в Лондоне в 1851 году демонстрировался стереоскоп Дюбоска и Солейя с отличным набором дагеротипных стереоскопических изображений. В начале 1853 года в Филадельфии Ж.Ф. Машер получил патент на простой складной стереоскоп, состоявший из кожаного ящика, в котором были два изображения и две линзы. В 1856 году только в Англии было продано более миллиона призменных стереоскопов Брюстера. Лондонская компания по производству стереоскопов, которая предлагала большой выбор стереоскопических пластин, развернула рекламную кампанию под лозунгом «ни одного дома без стереоскопа» и продавала их дешевле одного доллара.

До 1853 года стереоскопические снимки делали либо одной камерой, которую устанавливали в паз и по нему сдвигали в сторону, чтобы сделать еще одну экспозицию, либо снимали двумя обычными камерами. Двухлинзовая камера, с расстоянием в 2,5 дюйма между линзами, делавшая два небольших снимка одновременно, была сконструирована в 1853 году английским оптиком, и многие европейские производители немедленно последовали его примеру. К 1860 году рекламный лозунг лондонской компании по производству стереоскопов стал практической реальностью: в немногих домах не было стереоскопа и набора пластин. Сотни тысяч стереографических пластин с видами практически всех уголков земного шара можно было приобрести в лавках или заказать по цене сегодняшних цветных открыток.

Оливер Уэнделл Холмс восторгался фотографиями о путешествиях. Детали, создающие иллюзию действительности, говорил он, позволяли «быть зрителем всего лучшего, что мог предложить мир».

За два года он написал три статьи для журнала «Атлантик Мансли», и первая (в 1859 году) была озаглавлена «Стереоскоп и стереография» — последнее слово было употреблено для описания стереоскопической фотографии. Холмс призывал своих читателей с помощью стереоскопа и воображения отправиться в путешествие в самые удаленные районы земного шара, чтобы «видеть чудеса Нила, руины Баальбека, домик Энн Хатауэй, самое непритязательное поселение на Западе и лачуги на горе Пайк». Холмс привлекал далее внимание к обычной бельевой веревке, фотографию которой можно было видеть во всем мире, и писал, что «те самые вещи, которые художник либо не замечает, либо изображает кое-как, фотограф запечатлевает с большим вниманием, и именно это делает изображения совершенными».

Лучшие фото для иллюстрации этой страницы:

1.  Стереоскоп типа Брюстера с орнаментами, изготовленный в Англии около 1850 года. Крышка открывалась, чтобы видеть стереоскопическое изображение на металлических пластинах. Нижняя крышка открывалась, а верхняя закрывалась, чтобы видеть стереоскопические диапозитивы на стекле. Стереоскоп устанавливался против света.

2.  Дагеротипное приспособление с линзами для просмотра стереоскопической пары дагеротипов. Запатентовано Сталлом, Филадельфия. 1855 год.

3.  Складной карманный стереоскоп, изготовленный в Англии в 1853 году У.Е. Килбурном. Ж.Ф. Масхер из Филадельфии запатентовал идентичную конструкцию в начале 1853 года.

4.  Стереоскоп Холмса, изготовленный Джозефом Л. Бэйтсом из Бостона в 1865 году.

5.  Неизвестный фотограф. Оливер Уэнделл Холмс. 1863 год. Фотография на мокрой пластине.

Надар - Тициан фотографии

Многие художники, издатели и скульпторы во Франции яростно выступали против фотографии и ее невероятной популярности. Проклятьями по ее адресу были наполнены газетные статьи и карикатуры. Для художников фотография являла собой угрозу не только с экономической точки зрения: отвергались и ее попытки утвердиться в качестве вида искусства.

Лишь немногие хорошие художники стали заниматься фотографией и творчески ее использовать. Они остались в памяти как художники с камерой. Надар (псевдоним Гаспара Феликса Турнашона) являлся как раз таким художником. Домье на своих литографиях карикатурно представлял фотографию, считая ее бездушной, и в то же время едко высмеивал буржуазию за ее отношение к этому новому изобретению. Надара, тем не менее, он уважал как человека и художника, который, не увлекаясь техническими достоинствами камеры, основное внимание уделял лицу и жестам, подчеркивая психологические характеристики своих субъектов. Он снимал так, чтобы поза выражала характер человека, как это выражает его лицо, делал заметной каждую скрытую черточку лица или тела, не позволяя бутафории или заднему плану помешать созданию характера личности.

Необыкновенной репутации Надара как фотографа способствовало то, что по просьбе великого французского художника-классициста Энгра он снимал каждого, чью фотографию хотел иметь художник. По свидетельству его биографа, Е. де Мирекура, Энгр рисовал свои замечательные портреты по этим фотографиям, не испытывая необходимости в том, чтобы ему позировали. Художники называли Надара «Тицианом фотографии».

Надар обратился к фото камере благодаря театру — он был театральным драматургом. Как художник, он был весьма уважаемым портретистом. Как журналист, он работал с Домье в качестве карикатуриста в журнале «Шаривари». В 1850 году в возрасте тридцати лет Надар был любимцем бульваров, известным своим остроумием, но ни театр, ни художественный салон, ни журнал не давали ему достаточно средств к жизни. Хотя и настроенный против фотографии, как и большинство других художников, он, тем не менее, стал совладельцем фотостудии своего брата Адриена в 1852 году, но это партнерство вскоре окончилось судебным разбирательством. В 1854 году Надар выпустил в свет «Пантеон Надар», огромную литографию, составленную из 240 карикатур, первую из запланированных четырех подборок. Он пришел к той же мысли, что и Дэвид Октавиус Хилл в свое время, — сначала сфотографировать своих клиентов, а уж потом рисовать карикатуры. Но в солидных томах «Галереи современников» появились не карикатуры, а великолепные репродукции портретов литераторов и других известных людей, сделанные с отличных репродукций оригинальных фотографий Надара.

Надар открыл свою фото студию на бульваре Капуцинов. Известные писатели, художники и композиторы нашли в этой студии такую сердечную атмосферу, что стали встречаться там регулярно. Надар фотографировал их всех: Мане, Коро, Дюма, Моне, Бодлера, Жорж Санд, Делакруа, Сару Бернар, Домье, Доре, Берлиоза, Вагнера и многих, многих других. Он каждый раз подписывал свои отпечатки, как художники подписывали свои гравюры или литографии.

Надар в 1874 году предоставил свою студию для проведения первой выставки импрессионистов. Нужны были мужество и смелость, чтобы противостоять официальному Салону и прессе, но это было типично для радикального республиканца Надара, который за пятнадцать лет до этого отказался следовать за Наполеоном III, так как не поддерживал кампанию императора против Австрии.

Надар был первый фотограф, успешно делавший снимки с воздушного шара в 1856 году. Его первая попытка окончилась неудачей, так как газ, выходивший из шара, повредил коллодий на его пластинах. Поднимаясь на воздушном шаре, проявляя мокроколлодионные пластины, сжавшись в маленькой проявочной, оборудованной в качавшейся и кренившейся корзине, Надар снял с высоты больше десятка видов Парижа.

Осада Парижа предоставила Надару идеальную возможность показать важность воздушной фотосъемки. 18 сентября 1870 года столица оказалась без всяких средств связи с внешним миром. По предложению Надара менее чем за неделю был подготовлен и запущен в небо воздушный шар «Нептун». Прусские ружья не могли достичь той высоты, на которой летел воздушный шар. За время 131-дневной осады 55 воздушных шаров покинули Париж, имея на борту пассажиров, почту и почтовых голубей. Птицы возвращались с донесениями, сфотографированными на тонкой коллодионной пленке (специальный процесс был разработан М. Дагроном), которую сворачивали в миниатюрные трубочки и укрепляли на хвосте птиц. Когда голуби возвращались на свои парижские голубятни, то миниатюрные цилиндры открывали, пленку помещали между двумя кусками стекла и проецировали на экран. Этот процесс увеличения фотографий был основан на принципе действия «волшебного фонаря» восемнадцатого века. Почтовая служба воздушных шаров и голубей связывала Париж с остальным миром в течение всей осады.

Надар был также одним из первых фотографов, делавших снимки при искусственном свете. Еще в 1860 году при электрическом свете с экспозицией примерно в 20 минут он снимал в Париже катакомбы и канализационные трубы. Организовав интервью с фотографиями (снимал его сын) со 100-летним ученым Мишелем Эженом Шеврелем, он положил начало фотожурналистике. Надар дожил до девяноста лет и умер в 1910 году.

Лучшие фото для иллюстрации этой страницы:

1.  Альфред Гревен. Великий Надар. Около 1870 года. Гравюра на дереве. Друг художников, известный многим, кто заходил в его студию фотографироваться, Надар был объектом для смешных рисунков и карикатур в прессе своего времени.

2.  Надар. Портрет Сары Бернар. 1859 год. Настоящее имя Надара было Гаспар Феликс Турнашон. Один из друзей сказал ему "Твое имя не Турнашон, а "Тур-Надар" (юла) Нажимаешь на ручку и прокручиваешь ее" Турнашону понравилось это слово, и последнюю его часть он взял в качестве своего псевдонима.