В.В. Стасов. Последние годы жизни К.П. Брюллова и его значение для искусства

5.2 В.В. Стасов. Последние годы жизни К.П. Брюллова и его значение для искусства

При жизни Карла Брюллова оценка его творчества была вполне единодушной, и никто не сомневался в подлинном значении наследия мастера. Но, начиная с 60-х годов XIX века, наступил резкий перелом. Слава Брюллова начала меркнуть. Для некоторых художественных кругов его имя стало предметом ожесточенной ненависти, главным выразителем которой стал Стасов Владимир Васильевич (1824-1906), известный критик, страстный апологет идейного реализма, идеолог передвижников. Сначала Стасов был благоговейным почитателем художника и выступал поклонником его творчества. После смерти Брюллова Стасов едет в Италию и ревностно выискивает его последние произведения, которыми он в тот момент безмерно восхищается. Критик пишет статью о последних днях К.П. Брюллова и об оставшихся в Риме после него произведениях. Стасов подробно описывает оставшееся в Италии наследие творчества Брюллова и невероятное упорство и трудолюбие художника в последние дни его жизни. В его восторженных словах нет никакой критики.

По приезду в Рим Стасов заболел и не смог проститься с художником Брюлловым. Описывая последние дни жизни художника он писал – «… я не мог быть на похоронах Брюлловских, - а что бы я дал, чтоб увидать его еще раз, хотя бы мертвого!»[65]

Стасов пишет, что после приезда с острова Мадейры в Рим Брюллов познакомился с оптовым торговцем Анжелино Титтони. «С этим человеком – пишет критик – он сошелся необыкновенно близко с самого первого знакомства, привязал его к себе с той необыкновенной силой, которой всегда владел, когда хотел приобрести чью-нибудь привязанность; в то же время почувствовал над собой что-то вроде магнетической силы Титтони, которой и остался покорен до самого последнего своего дня».[66] С 1851 года Брюллов поселился в имении Титтони, где лечился минеральными водами, которые приносили ему значительное облегчение и давали силы для дальнейшей работы. К тому же, пишет Стасов, воздух местных римских окрестностей тоже шел ему на пользу. «Едва силы его возвратились, он тот час же принялся за работу, без которой как он тысячу раз повторял всем окружающим, ему невозможно жить, когда он хоть сколько-нибудь здоров».[67] Живя у Титтони, Брюллов сделал несколько маленьких пейзажей и портреты членов семьи Титтони [Прил. рис. 31,32,33,34], привязавшихся к нему искренней дружбой и постоянно окружавших его во время болезни. Одни из этих портретов были сделаны маслом, другие акварелью. Брюллов много работал и лишь один Титтони, видя что ему становится хуже, мог запретить ему работать.

С декабря 1851 года по май 1852 года Брюллов сделал еще 2 портрета – профессора Ланчи [Прил. рис. 35] и князя Мещерского, а также работал над давно начатым портретом Демидова.

Стасов пишет, что на несколько дней Брюллову стало лучше и он смог встретиться с друзьями, но 23 мая силы вновь покинули художника. Это были его последние часы. Брюллов хотел проститься с Титтони и еще раз обнять своего друга, но тот по делам уехал в Рим и не мог увидится с умирающим художником.

В своей статье Стасов большое внимание уделяет описанию картин написанных художником в последние годы жизни, проведенные в Риме. К числу уже упомянутых первых работ - портрет Демидова, портрет Титтони и князя Мещерского относится также и «Вирсавия в купальне». По поводу портрета Демидова Стасов пишет – «Много других портретов и картин можно было бы отдать за то, чтобы эта картина была окончена Брюлловской рукой».[68] Стасов восхищается мастерством, с которым написан портрет Демидова, скачущего на лошади: «…Нельзя не остановиться перед этой лошадью, с ее огненными глазами, широко пышущими ноздрями и грудью, выдающейся из картины точно живой и блистающей под пробившимся сквозь деревья солнечным лучом. Эта грудь лошади так написана, как писал в своих портретах живые лица Рембрандт, один из великих и самых главных учителей Брюллова».[69]

Стасов пишет, что незаконченными остались два большие эскиза маслом: «Возвращение папы в Рим» и «Солнечное затмение». В комнате, где жил у Титтони художник, висят несколько его работ – «Праздник испанских слепых нищих», «Вакханка», «Вшествие Силлы в Афины» и другие.

Критик отмечает, что Брюллов всегда любил записывать на память свои новые, приливавшие ему в голову мысли, карандашом или акварелью. В последнее же время, когда ему становилось все труднее и совсем невозможно работать масляными красками, он почти до самого последнего времени своего не переставал рисовать, записывать все новые и новые свои сочинения, трудился с упорством. Это были рисунки на маленьких оторванных лоскутках бумаги неправильных форм, с оторванными углами, выполненные с обеих сторон. Чаще всего он зарисовывал римские картинки. Стасов пишет, что с первого своего приезда в Рим, академическим учеником, Брюллов глубоко прочувствовал и полюбил всю красоту римской жизни и много времени уделял работе над сюжетами с римским простым народом.

«В эти 20 лет художественной деятельности его, - пишет Стасов В.В. – быть может, если сосчитать, найдется больше всего сочинений на темы римские, потому что ни одного города на свете не любил Брюллов так, как Рим, ни в одном не чувствовал он себя столько дома, сколько в нем».[70]

Титтони сохранил и показал Стасову большой рисунок карандашом и растушкой: «Диана на крыльях ночи». Ночь несет Диану над Римом, погруженным в темноту; видны все знаменитые места Рима, виден и Монте Тестаччио, и на нем поставил Брюллов точку, говоря «здесь буду я похоронен».

По мнению Стасова, в картине этой есть что-то необыкновенно успокоительное, тихое и что, наверное, такой же тихою представлял себе Брюллов и ту свою вечную ночь, которая уже приближалась. «Я не знаю ни одного человека, на кого не действовала бы глубоко эта чудесная картина» - писал Стасов В.В.[71] Все свое последнее время Брюллов был занят мыслью картины. Еще в 1851 году он сделал эскиз маслом величиной более аршина.

Стасов не раз отмечает упорство и волю художника. Будучи тяжело болен Брюллов часто ездил в Сикстинскую капеллу и сидел там много часов подряд взволнованно разглядывая ее творения и каждый раз восхищаясь.

Судя по исследованиям Стасова, картина, которую художник хотел сделать последним и полнейшим художественным своим произведением, была названа им «Всеразрушающее время». Брюллов успел сделать лишь эскиз этой картины. Стасов был восхищен им, о чем свидетельствуют сказанные им слова:«Этот удивительный эскиз я видел множество раз, и как во всякой великой вещи, открывал в нем всякий раз новые красоты. Никогда не мог я довольно надивиться изумительному умению поставить вместе такое множество фигур, не только не затрудняя глаз, внимание, не путая все бесчисленные формы эти, но еще заставя служить каждую на то, чтобы еще явственнее и определеннее выходила другая; не мог надивиться глубокой характеристике каждого из этих исторических имен – характеристике, выразившейся еще больше, может быть, в позах, положениях, чем в лицах; надивиться, наконец, этим краскам, расположившимся таким общим гармоническим сочетанием сквозь всю картину, что взглянув на картину, глаз наслаждается одним уже цветистым букетом красок, прежде даже, чем начнет различать сюжеты и фигуры. Я глубоко убежден, что если бы эта картина была исполнена, она была бы самой великой картиной нашего века.

Собирая все эти сведения Стасов был полон желания сохранить яркие воспоминания о Брюллове, о всем, что в последнее время он сделал, вдали от России и предложить этот материал русской публике, любившей гениального живописца.

Однако когда Стасов вернулся в Россию и сблизился с Крамским, он начал рьяно отрицать весь академизм, считая Брюллова главой академизма, обвиняя его во всех грехах академии против реализма. «…Он начисто от него отрекся – пишет Машковцев – и видел в нем дутую знаменитость, ходульное искусство которой надо поскорее передать забвению, а семена его, все еще насаждаемые Академией – уничтожить».[72] На словах Академия во всем следовала заветам Брюллова, но приемы рисунка и живописи, рекомендуемые Бруни, Басиным, Марковым и Шамшиным ничего общего не имели с методами Брюллова. Ошибка Стасова, по мнению Машковцева, состояла в том, что он отождествлял Брюллова и Академию.

В статье «О значении Брюллова и Иванова в русском искусстве», напечатанной в журнале «Русский вестник» в 1861 году Стасов писал – «…Наша Академия не могла дать ему понятий выше тех, которые у ней самой в то время были – он их сохранил как драгоценное наследство и дальше них никогда не ходил… С каким взглядом на искусство и художников он поехал в 1822 году из Петербургской Академии художеств в Рим, с тем самым он и остался всю четверть столетия, которую потом прожил… В Академии сформировалось понятие, что задачи художника заключается только в том, чтобы смешать в одно целое в своей картине: и античное искусство (римское, которое одно только тогда и знали), и Рафаэля, и школу эклектиков Каррачей, признанных великими учителями искусства, и, когда такая смесь была совершена, ничего другого уже не требовали от художника. Все остальное не должно было существовать, к нему можно было оставаться глухим и слепым. Брюлловское верование было именно такое в продолжение всей его жизни».[73]

Стасов пишет о том, что письма Брюллова из Италии ясно указывают на то, как по - академически он думал о Рафаэле, Корреджо, Пуссене, голландцах, немцах и итальянских эклектиках в молодые свои годы. В годы своего зрелого творчества, утверждает Стасов, ничего нового у него к прежним понятиям не прибавилось, судя по тирадам, переданным его учеником Мокрицким (см. главу ). Все дело для Брюллова состояло в живописи – в качестве технических, в большем или меньшем приближении разбираемых художников к идеалам академистов Каррачей. «Но самое полное изложение понятий Брюллова о том, какие главные элементы искусства, пишет Стасов, мы находим в одном письме его 1825 года: называя «Афинскую школу» Рафаэля одним из совершеннейших созданий искусства, он говорит: «Афинская школа» заключает в себе почти все, что входит в состав художеств: композиция, связь, разговор, действие, выражение, противоположность характеров, простота, соединенная с величественным стилем, натуральное освещение, жизнь всей картины – все сие кажется достигшим совершенства».[74]

«Что ж! разницы между понятиями самого молодого и самого зрелого брюлловского возраста нет никакой» - пишет Стасов.[75]

Стасов говорит, что никто не сомневался в великости Рафаэля и античного искусства, во все века на них ссылались художники всех направлений и школ: самые великие и самые ничтожные и ссылаться на них вовсе не есть признак таланта или истинного понимания.

Критик приводит цитату из римских писем, где Брюллов говорит: «Кому нравится Рафаэль, может ли тому нравиться работа совсем противной школы?» Стасов пишет: «Это сказано у художника, чтоб доказать невозможность, нелепость немецкого искусства, Альбрехта Дюрера, Гольбейна и т.д. Но я спросил бы, следую точно такому же умозаключению: значит ли в самом деле понимать Рафаэля, когда сравниваешь с ним Доменикино – этого художника, не лишенного таланта и красоты, но все таки подражателя и тяжелого работника с беднотою и ограниченного фантазией. Но Брюллов находил его «Причащение св. Иеронима» картиною, достойной Рафаэля».[76]

«Брюллов не виноват – пишет Стасов – что Академия не дала ему других понятий, но если он силою собственной талантливости не в состоянии был проложить себе сам дорогу к новым понятиям, то естественно ли ожидать, чтоб его произведения много удалились, по содержанию и взгляду, от произведений тех школ, которым эти взгляды и понятия были свойственны. Всякое художественное произведение есть всегда верное зеркало своего творца, и замаскировать в нем свою натуру ни один не может».[77]

Всю свою жизнь Стасов вел борьбу с Академией. Он защищал искусство идейное, его национальное значение и национальную независимость и ниспровергал все то, что считал бессодержательным, заимствованным, подражательным. Критик не считал за искусство то, что не было непосредственно связано с народной жизнью. Поэтому весь Брюллов с «Последним днем Помпеи», с одалисками и бахчисарайскими фонтанами, с картинными итальянками и портретами модных красавиц, как пишет Машковцев, казался Стасову насквозь фальшивым. Только за мужскими портретами Брюллова он признавал выдающееся мастерство, на что, вероятно, повлиял его друг Репин. Но если Репин начинал восторгаться творчеством Брюллова, то Стасов готов был пойти на разрыв с другом, дабы доказать свою правоту. Репин же уступал в этом споре Стасову.

Вопросы художественного образования для Стасова стояли на последнем месте. Для него была мало интересна вся эта часть деятельности Брюллова. Он ненавидел Академию художеств и считал, что она не имеет права заниматься воспитанием юношества, так как это воспитание, по мнению Стасова сводилось к прививке академизма. Брюллов же для Стасова был синонимом Академии. Стасову казалось, что Академия применяет брюлловские методы воспитания. На самом же деле, по мнению Машковцева Н.Г.[78], педагогическая система Брюллова и полученные результаты работы его учеников, сумевших его понять и вообще деятельность Брюллова как педагога, совершенно не соответствует тому, что утверждал Стасов. Карла Брюллова окружало множество учеников и подражателей, которые, посещая его классы в Академии художеств продолжили традиции своего учителя как истинные и восторженные последователи – это Шевченко, Агин и Федотов.

Машковцев Н.Г. пишет[79], что с оценкой Брюллова Стасовым также совпала оценка Александра Бенуа, усмотревшего в школе Брюллова пустые, трескучие эффекты, полное отсутствие живого чувства, холодный расчет.

Драматическое начало живописи Брюллова оказалось в явном противоречии с тем искусством, которое утверждал Бенуа, искусством для немногих, искусством камерным, бесконечно далеким от того высокого эпического и драматического характера, который носит искусство Брюллова.

В 80-е годы XIX века Стасов В.В. вновь отдает должное значению творчества Карла Брюллова.

Итак, большим поклонником творчества Карла Брюллова был А.Н. Мокрицкий, его самый близкий ученик последних лет. Он оставил после себя «Дневник», в котором изложены замечательные воспоминания о художнике. Впоследствии Мокрицкий издал на основе дневника «Воспоминания о Карле Брюллове».

Мокрицкий подробно изложил педагогические взгляды и методы Брюллова: приобщение учеников к живой действительности, внимательное изучение натуры, строения человеческого тела, интерес к тончайшим оттенкам человеческой души. Брюллов также не отрицал и некоторые приемы, выработанные в Академии – подробное изучение собраний Эрмитажа, считал полезным копирование классических произведений, так как это обогащает юных художников.

Мокрицкий называет Брюллова величайшим мастером в области портрета, исторической живописи, пейзажа, карикатуры. Он излагает подробный материал о круге общения Брюллова, о разносторонних интересах мастера, рисует главнейшие события из жизни художника, приводит точную датировку многих его произведений.

Известный критик Стасов В.В., восхищаясь при жизни Брюллова его творчеством, после смерти художника резко изменил свое мнение. Он отрицает педагогический метод Брюллова, считая его главой академизма. Стасов считал, что Академия во всем следовала заветам К.П. Брюллова. Критик является также автором статьи «О значении Брюллова в изобразительном искусстве», где дает оценку его творчеству и пишет об академических взглядах художника. Но следует отметить, что, тем не менее, именно Стасов дает подробное и правдивое описание последних лет жизни Брюллова, внимательно изучает произведения, созданные художником в Италии. Он дает высокую оценку портретам, написанным незадолго до смерти. Отмечает волю и упорство, с каким работал умирающий Брюллов, его высокое мастерство, приобретенное за долгие годы неустанного труда.

Несмотря на столь расхожие взгляды среди современников Брюллова все же он был одним из ярчайших художников в русском искусстве второй трети XIX века. К.П. Брюллов был талантливым педагогом. Его учениками были Мокрицкий Н.А., Гагарин Г.Г., М.И. Железнов и другие. Традиции учителя были продолжены Шевченко Т.Г., Агиным А.А., Федотовым П.А., Степановым Г.

Карл Брюллов внес большой вклад в развитие Академии художеств. Он мечтал создать школу на Украине, уделял большое внимание обучению крепостных и учеников из провинций.

Художник оставил после себя десятки произведений – портреты, пейзажи, жанровые полотна. Своей главной картиной «Последний день Помпеи» он изменил укоренившиеся представления о задачах исторической живописи и в числе первых нарушил привычные каноны классицистического искусства. Своей портретной живописью Брюллов прокладывал пути реализму. Классицизм и романтизм мирно развивались в его творчестве и это было одной из его особенностей.

Карл Павлович Брюллов был художником «от Бога», недаром друзья прозвали его «Великим Карлом».

Заключение

Таким образом, слава, которая сопровождала художника в течение всей жизни, окружила его уже в академические годы. С детских лет Карл Брюллов проявил незаурядные способности в рисовании и с успехом закончил Академию художеств. Его непосредственными учителями были А.И. Иванов, В.И. Шебуев, А.Е. Егоров. Брюллов выделялся среди других учеников Академии, был наставником своих товарищей. Выполняя одну из первых своих академических работ – «Нарцисс», Карл проявил богатую фантазию и мастерство, отступив от академических норм, по иному трактуя человеческое тело в окружении пейзажа. Современники Брюллова – Н.А. Рамазанов, М.И. Железнов и другие отмечают, что уже в ранние академические годы художник проявил свой талант и индивидуальность, отмечают и его разносторонние интересы – он занимался литографией, изучал скульптуру, пробовал себя в портретном жанре, писал театральные декорации и выполнял эскизы костюмов, обладал повышенным чувством формы и прекрасным знанием академического рисунка.

Искусство художника привлекало современников жизненной энергией, блеском фантазии. В тяжелые годы николаевской реакции его произведения будили интерес к человеку, его ярким чувством, вселяли надежду на победу света над тьмой.

В творчестве Брюллова сказались многие существенные стороны развития русского искусства 20-40-х годов XIX века. В произведениях художника давали себя знать традиции классицизма, выступавшие в сложном сочетании с романтическими элементами. В классицизме Карла Брюллова привлекали идеал совершенной красоты человека, идеи гражданственности. Романтизм давал выход драматическому ощущению жизни, имевшему в своей основе то неприятие мрачной окружающей действительности, которое было свойственно многим мыслящим людям в последекабристский период.

В первые годы пребывания в Италии художник разрабатывает мифологические сюжеты, где проявляются веяния романтизма – чувственное восприятие природы. В этот период Брюллов обращается и к созданию жанровых сцен. Его привлекают национальные типы, костюмы, природа Италии, народные праздники. Природа и человек в его полотнах выступают в органической взаимосвязи. Большое внимание художник уделяет работе с натуры, передаче освещения. Его талант – мастерски передавать в картинах свет отмечал Рамазанов.

Критики высоко оценили его раннюю итальянскую работу «Итальянский полдень», но при этом все же отмечали некоторое отступление художника от классических норм.

 Творческий диапазон художника был необычайно широк. Брюллов был историческим живописцем, жанристом, пейзажистом и портретистом. Многосторонность его таланта была отмечена Н.В. Гоголем. Она выражалась в разнообразии жанров и сюжетов, в широте охвата жизненных явлений. Брюллов стремился к изображению больших исторических тем, позволяющим показать трагическое событие в жизни человечества. Драматический дар проявлялся и в портретах, отличающихся значительностью образов. Рисуя современников, Брюллов раскрывал богатство и страстность человеческой натуры, возвышенность устремлений.

Карл Брюллов в Италии много времени уделял портретному творчеству. Изображая своих соотечественников, он создавал разнообразные по характеру портреты – лирически-камерные, жанрово-бытовые и парадно-репрезентативные.

Герои Брюллова познали столкновения с жизнью, борьбу, разочарования и душевные конфликты. Рефлексия – новая черта, которая появилась в характеристиках Брюллова и была отмечена рядом его современников. Он раскрывал в портретах всю сложность человеческой психики, которая была порождена в людях новым временем, как бы раскрашивал внутренний мир всеми цветами радуги.

Брюллов придавал новый блеск парадному портрету. Яркость образов, богатство изобразительных мотивов, композиционное совершенство позволяют называть парадные портреты Брюллова сюжетными картинами. Большое внимание уделял художник акварельному портрету.

Виртуозность, быстрота исполнения, упорное и вдумчивое изучение человека или конкретного события, умение решать свой замысел даже в маленьком эскизе композиции – все это не раз отмечали соратника К.П. Брюллова. Именно эти качества помогли художнику добиться больших успехов.

Во время пребывания в Италии Карл Брюллов вел постоянную переписку со своей семьей, а также с Обществом поощрения художников, которое ожидало от него большого, серьезного полотна. Главной картиной всей его жизни стал «Последний день Помпеи».

За долгие годы создания картины Брюллов проделал большую и кропотливую работу – посетил Помпею, внимательно изучал архитектуру и природу этой местности, историю, создал целую серию предварительных эскизов и т.д.

Картина «Последний день Помпеи», имевшая грандиозный успех, получила высокую оценку среди современников художника – критиков, учеников, академиков, писателей, друзей. Среди них были Гоголь, Белинский, Герцен, Пушкин, Рамазанов, Железнов, Соколов, Гагарин и многие другие.

Г.Г. Гагарин и М.И. Железнов оставили подробные воспоминания об итальянском периоде Карла Брюллова. Они отмечали высокую работоспособность, талант и непревзойденное мастерство мастера, способности рисовальщика, редкое владение человеческими телами, неистощимую фантазию, колористические навыки, умение чувствовать свет. Современники Брюллова в своих воспоминаниях представили также подробный материал о работе художника над «Помпеей».

Глубокую по мысли статью написал о «Последнем дне Помпеи» Н.В. Гоголь, выделив достоинства и резкие отличия стиля К. Брюллова, назвав картину ярким явлением XIX века. Большое внимание Гоголь уделяет в своей статье вопросам, которые решаются в «Помпее» Брюллова – взаимосвязь человека и природы, освещение, композиция сложной исторической картины.

По возвращении в Петербург Брюллова ждала незабываемая слава, торжественные приемы, всеобщее признание и назначение профессором Академии. Он вновь обращается к портретному творчеству. Портреты этого периода были не раз отмечены Стасовым В.В.

Большим поклонником творчества Карла Брюллова был А.Н. Мокрицкий, его самый близкий ученик последних лет. Он оставил после себя «Дневник», в котором изложены замечательные воспоминания о художнике. Впоследствии Мокрицкий издал на основе дневника «Воспоминания о Карле Брюллове».

Мокрицкий подробно изложил педагогические взгляды и методы Брюллова: приобщение учеников к живой действительности, внимательное изучение натуры, строения человеческого тела, интерес к тончайшим оттенкам человеческой души. Брюллов также не отрицал и некоторые приемы, выработанные в Академии – подробное изучение собраний Эрмитажа, считал полезным копирование классических произведений, так как это обогащает юных художников.

Мокрицкий называет Брюллова величайшим мастером в области портрета, исторической живописи, пейзажа, карикатуры. Он излагает подробный материал о круге общения Брюллова, о разносторонних интересах мастера, рисует главнейшие события из жизни художника, приводит точную датировку многих его произведений.

Известный критик Стасов В.В., восхищаясь при жизни Брюллова его творчеством, после смерти художника резко изменил свое мнение. Он отрицает педагогический метод Брюллова, считая его главой академизма. Стасов считал, что Академия во всем следовала заветам К.П. Брюллова. Критик является также автором статьи «О значении Брюллова в изобразительном искусстве», где дает оценку его творчеству и пишет об академических взглядах художника. Но следует отметить, что, тем не менее, именно Стасов дает подробное и правдивое описание последних лет жизни Брюллова, внимательно изучает произведения, созданные художником в Италии. Он дает высокую оценку портретам, написанным незадолго до смерти. Отмечает волю и упорство, с каким работал умирающий Брюллов, его высокое мастерство, приобретенное за долгие годы неустанного труда.

Несмотря на столь расхожие взгляды среди современников Брюллова все же он был одним из ярчайших художников в русском искусстве второй трети XIX века. К.П. Брюллов был талантливым педагогом. Его учениками были Мокрицкий Н.А., Гагарин Г.Г., М.И. Железнов и другие. Традиции учителя были продолжены Шевченко Т.Г., Агиным А.А., Федотовым П.А., Степановым Г.

Карл Брюллов внес большой вклад в развитие Академии художеств. Он мечтал создать школу на Украине, уделял большое внимание обучению крепостных и учеников из провинций.

Художник оставил после себя десятки произведений – портреты, пейзажи, жанровые полотна. Своей главной картиной «Последний день Помпеи» он изменил укоренившиеся представления о задачах исторической живописи и в числе первых нарушил привычные каноны классицистического искусства. Своей портретной живописью Брюллов прокладывал пути реализму. Классицизм и романтизм мирно развивались в его творчестве и это было одной из его особенностей.

Карл Павлович Брюллов был художником «от Бога», недаром друзья прозвали его «Великим Карлом».

 

Библиографический список

1.  Ацаркина Э. Брюллов К.П., М., 1963.

2.  Ацаркина Э. Карл Брюллов. Жизнь и творчество. 1799-1852. М., 1963.

3.  Бочаров И., Глушакова Ю. Карл Брюллов. Итальянские находки. М., «Знание», 1984.

4.  Брюллов К.П. Образ и цвет. Альбом. Вступительная статья Я. Брука. М., 1974.

5.  Гоголь Н.В. «Последний день Помпеи». Полное собрание сочинений, Т. VIII. М., 1952.

6.  Дневник художника Мокрицкого А.Н., «Изобразительное искусство», М., 1975.

7.  История русского искусства. Под ред. И.Э. Грабаря., Т VIII. кн. 2., М., 1964.

8.  История русского искусства. Искусство X – первой половины XIX века. Под ред. М.М. Раковой. Т.I., М., «Изобразительное искусство», 1991.

9.  Карл Брюллов: Альбом/Авт.-сост. М.М. Ракова. М., 1988.

10.   Карл Павлович Брюллов. 1799-1852: Альбом/Сост. и послесл. М.В. Алпатова., М., 1955.

11.   Корнилова А. Карл Брюллов в Петербурге. Л., 1976.

12.   Леонтьева Г. Карл Брюллов. Л., 1976.

13.   Лясковская О. Карл Брюллов. М., 1940.

14.   Майорова Н., Скоков Г. Шедевры русской живописи. Первая половина XIX века., М., 2006.

15.  Машковцев Н.Г. К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников., М., 1952.

16.   Мировое искусство. 500 мастеров живописи. Сост. И.Г. Мосин. – СПб, 2005.

17.   Порудоминский В. Жизнь замечательных людей. Брюллов., М., «Молодая гвардия»., 1979.

18.   Ракова М. Брюллов – портретист. М., 1956.

19.   Савинов А. К.П. Брюллов. М., 1966.

20.   Смирнова Е. К.П. Брюллов – путешественник. М., 1969.

21.   Стасов В.В. Избранные сочинения. Живопись, скульптура, музыка. «Искусство», Т. I, М., 1952.

[1] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 16.

[2] - История русского искусства. Т. VIII. кн. 2. Под ред. И.Э. Грабаря, «Наука», М., 1964, с. 44.

[3] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 24.

[4] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 19.

[5] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 20-21.

[6] - История русского искусства. VIII. кн. 2. Под ред. И.Э. Грабаря. Т, «Наука», М., 1964, с. 46.

[7] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 24.

[8] - История русского искусства. Т. VIII. кн. 2. Под ред. И.Э. Грабаря. «Наука», М., 1964, с. 47

[9] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 27.

[10] - История русского искусства. Т. VIII. кн. 2. Под ред. И.Э. Грабаря. «Наука», М., 1964, с. 47-48.

[11] - История русского искусства. Т. VIII. кн. 2. Под ред. И.Э. Грабаря. «Наука», М., 1964, с. 49.

[12] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 162-163.

[13] - История русского искусства. Искусство X – первой половины XIX века. Под ред. М.М. Раковой. Т.I., М., «Изобразительное искусство», 1991, с. 267.

[14] - История русского искусства. Искусство X – первой половины XIX века. Под ред. М.М. Раковой. Т.I., М., «Изобразительное искусство», 1991, с. 257-258.

[15] - История русского искусства. Искусство X – первой половины XIX века. Под ред. М.М. Раковой. Т.I., М., «Изобразительное искусство», 1991, с. 257-258.

[16] - История русского искусства. Т. VIII. кн. 2. Под ред. И.Э. Грабаря. «Наука», М., 1964, с. 58.

[17]- История русского искусства. Т. VIII. кн. 2. Под ред. И.Э. Грабаря. «Наука», М., 1964, с. 61.

[18],[19] - История русского искусства. Т. VIII. кн. 2. Под ред. И.Э. Грабаря. «Наука», М., 1964, с. 62,64.

[20] - История русского искусства. Т. VIII. кн. 2. Под ред. И.Э. Грабаря. «Наука», М., 1964, с. 70.

[21] - История русского искусства. Искусство X – первой половины XIX века. Под ред. М.М. Раковой. Т.I., М., «Изобразительное искусство», 1991, с. 259.

[22], - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 97.

23] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 97.

[24],- К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 43

25 - там же

26 - там же

[27], К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 51-52, 55-56.

28 - там же

[29] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 51-52, 55-56.

[30] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 67.

[31],[32] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 49, 54.

[33], К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 71-72.

34]- там же

[35] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 71-72.

[36] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 91.

[37],[38],[39] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 91-93.

38], - там же

³9 - там же

[40] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 94.

[41] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 94.

[42] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 108.

[43] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 89.

[44] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 97.

[45] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 185.

[46] - Леонтьева Г. Карл Брюллов. Л., 1976, с. 115.

[47]- История русского искусства. Искусство X – первой половины XIX века. Под ред. М.М. Раковой. Т.I., М., «Изобразительное искусство», 1991, с. 260.

[48] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 108-109.

[49] - История русского искусства. Искусство X – первой половины XIX века. Под ред. М.М. Раковой. Т.I., М., «Изобразительное искусство», 1991, с. 261.

[50] - История русского искусства. Т. VIII. кн. 2. Под ред. И.Э. Грабаря. «Наука», М., 1964, с. 84.

[51] - История русского искусства. Т. VIII. кн. 2. Под ред. И.Э. Грабаря. «Наука», М., 1964, с. 84.

[52] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 197.

[53] - Леонтьева Г. Карл Брюллов. Л., 1976, с. 4.

[54] - Леонтьева Г. Карл Брюллов. Л., 1976, с. 323.

[55] - Дневник художника Мокрицкого А.Н., «Изобразительное искусство», М., 1975, с. 46.

[56] - Дневник художника Мокрицкого А.Н., «Изобразительное искусство», М., 1975, с. 13-14.

[57] - Дневник художника Мокрицкого А.Н., «Изобразительное искусство», М., 1975, с. 13-14.

[58] - Дневник художника Мокрицкого А.Н., «Изобразительное искусство», М., 1975, с. 146-147.

[59] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 122.

[60]- К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 124-125.

61 там же

[62] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 164-165.

[63] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 161.

[64] - Дневник художника Мокрицкого А.Н., «Изобразительное искусство», М., 1975, с. 15.

[65] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 227-228.

[66],[67]- К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 227-228.

[68] - К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 231.

[69] -К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 231.

[70] -К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 238.

[71] -К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 240.

[72] -К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 14.

[73],- Стасов В.В. Избранные сочинения. Живопись, скульптура, музыка. «Искусство», Т. I, М., 1952, с. 45-46.

74 - там же

75 - там же

[76]- Стасов В.В. Избранные сочинения. Живопись, скульптура, музыка. «Искусство», Т. I, М., 1952, с. 47.

77 - там же

[78],- К.П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. проф. Н.Г. Машковцев. М.,1952.,с. 15.

79 - там же