РАЗБОЙНИКИ И СЕСТРА

5. РАЗБОЙНИКИ И СЕСТРА

Во славном во городе в Киеве жила – была молода вдова.

У вдовушки было девять сынков, а дочка десятая.

Один брат с рук, другой на руки, третий брат в колыбель кладет:

«Баю-баю, сестрица-ластушка!»

Возлелеявши сестру, гулять пошли, по Русии воровать пошли.

Без них меня матушка выдала за море, за морянина.

Я год живу и другой живу, на третий год сына родила.

Сына родила – стосковалася, морянина стала в гости звать:

«Морянин, морянин, пойдем в гости!

Уж ты к теще, а я к матери, ты к шурьям, а я к родным братьям!»

День едем и другой едем, на третий день остановилися,

Остановилися, огонь росклали, огонь росклали, кашу варили,

Кашу варили, дитя кормили. Поналетели черны вороны, -

Понаехали злы разбойники, морянина они потеряли,

Морянчонка в воду бросили, морянушку во полон взяли.

Все разбойнички спать легли, один разбойничек не спит, не лежит,

Не спит, не лежит, Богу молится, меня, морянушку, выспрашивает:

- Ты скажи, скажи, моя морянушка, ты чьего роду, чьего племени?

Ты купецкого иль княженецкого?»

- Ни купецкого я, ни княженецкого:

Во славном во городе в Киеве там жила-была молода вдова.

У вдовушки было девять сынков, а я, дочка, – я десятая.

Один брат с рук – другой на руки, третий брат в колыбель кладет:

«Баю-баю, сестрица-ластушка!»

Возлелевши сестру, гулять пошли, по Русии воровать пошли.

Без них меня матушка выдала что за море, за морянина.

Как возговорит злой разбойничек: «Вы встаньте, мои братцы родные!

Не морянина мы потеряли, не морянчонка в воду бросили,

Не морянушку во полон взяли: мы потеряли зятя милого,

Племянчонка в воду бросили, сестрицу-ластушку во полон взяли!»

Как возговорят злые разбойнички:

«Ты, сестрица наша, голубушка! Ты возьми у нас золоты ключи,

Отворяй ларцы, ларцы кованы, ты бери злато сколько надобно!» -

«Ах вы, братцы мои, ясны соколы!

Мне не надо вашего злата- серебра, и ни скатного крупного жемчуга,

Приведите моего морянина, принесите моего морянчонка!

Вы пустите нас к родной матушке!»

Это одна из наиболее популярных социальных баллад, осуждающая разбойничество. В ней есть экспозиция (жила-была молода вдова), она нужна для разъяснения последующих трагических событий, в ней заключена скрытая мотивировка: бедная вдова далеко отдает дочь замуж. Обычно старались далеко не отдавать, она потому и отдала, что была бедна – одна с многочисленными детьми. Видимо, дочка давно не была дома – здесь скрытая мотивировка того, почему ее не узнали братья. Братья-разбойники совершают преступление, убив зятя и утопив племянника.

В других вариантах совершенное преступление усиливается мотивом инцеста, трагического кровосмешения – братья бесчестят сестру. После этого происходит выяснение родственных отношений и раскаяние. Смысл баллады в осуждении разбоя как зла. Даже в том случае, если разбой обусловлен бедностью (бедные братья ограбили богатого купца), он осуждается, ибо приводит к насилию и несчастью.

Есть варианты, в которых трагическая нота усиливается тем, что все они должны предстать перед глазами матери. Иногда потрясенные совершенным злом и раскаявшиеся братья-разбойники уходят в монастырь замаливать свои грехи. Повествование в данном варианте ведется от первого лица, что необычно для баллады и объясняется поздним влиянием лирической песни.

1. ГОЛУБИНА КНИГА СОРОКА ПЯДЕНЬ

Да с начала века животленного

Сотворил Бог небо с землею,

Сотворил Бог Адама с Еввою,

Наделил питаньем во светлом раю,

Во светлом раю жити во свою волю.

Положил Господь на их заповедь великую:

А и жить Адаму во светлом раю,

Не скушать Адаму с едного древа

Того сладка плоду виноградного.

А и жил Адам во светлом раю,

Во светлом раю со своею со Еввою

А триста тридцать три годы.

Прелестила змея подколодная,

Приносила ягоды с едина древа,

Одну ягоду воскушал Адам со Еввою

И узнал промеж собою тяжкой грех,

А и тяжкой грех и великой блуд:

Согрешил Адаме во светлом раю,

Во светлом раю со своею со Еввою.

Оне тута стали в раю нагим-наги,

А нагим-наги стали, босешуньки,—

Закрыли соромы ладонцами,

Пришли oнe к самому Христу,

К самому Христу Царю небесному.

Зашли оне на Фаор-гору,

Кричат-ревут зычным голосом:

«Ты небесный царь, Исус Христос!

Ты услышал молитву грешных раб своих,

Ты спусти на землю меня трудную,

Что копать бы землю копарулями,

А копать землю копарулями,

А и сеить семена первым часом».

А небесной Царь, милосерде свет,

Опущал на землю его трудную.

А копал он землю копарулями,

А и сеил семена первым часом,

Выростали семена другим часом,

Выжинал он семена третьим часом.

От своих трудов он стал сытым быть,

Обуватися и одеватися.

От того колена от Адамова,

От того ребра от Еввина :

Пошли христиане православныя

По всей земли Светорусския.

Живучи Адаме состарелся,

Состарелся, переставился,

Свята глава погребенная.

После по той потопе по Ноевы,

А на той горе Сионския,

У тоя главы святы Адамовы

Выростала древа кипарисова.

Ко тому-та древу кипарисову

Выпадала Книга Голубиная,

Со небес та книга повыпадала:

В долину та книга сорока пядей,

Поперек та книга двадцети пядей,

В толщину та книга тридцети пядей.

А на ту гору на Сионскую

Собиралися-соезжалися сорок царей со царевиче'

Сорок королей с королевичем,

И сорок калик со каликою,

И могучи-сильныя богатыри,

Во единой круг становилися.

Проговорит Волотомон-царь,

Волотомон-царь Волотомонович,

Сорок царей со .царевичем,

Сорок королей с королевичем,

А сорок калик со каликою

И все сильныя-могучи богатыри

А и бьют челом поклоняются

А царю Давыду Евсеечу.

«Ты премудры царь Давыд Евсеевич!

Подыми ты Книгу Голубиную,

Подыми книгу, распечатывай,

Распечатывай ты, просматривай,

Просматривай ее, прочитывай:

От чего зачался наш белой свет?

 От чего зачался солнцо праведно?

От чего зачался и светел месяц?

От чего зачалася заря утрення?

От чего зачалася и вечерняя?

От чего зачалася темная ночь?

От чего зачалися часты звезды?»

Проговорит премудры царь,

Премудры царь Давыд Евсеевич:

«Вы сорок царей со царевичем,

А и сорок королей с королевичем,

И вы сорок калик со каликою,

И все сильны-могучи богатыри!

Голубина Книга не малая,

А Голубина Книга великая:

В долину книга сорока пядей,

В толщину та книга двадцети пядей,

В толщину та книга тридцети пядей,

На руках держать книгу — не удержать,

Читать книгу — не прочести.

Скажу ли я вам своею памятью,

Своею памятью, своей старою,

От чего зачался наш белой свет,

От чего зачался со(л)нцо праведно,

От чего зачался светел месяц,

От чего зачалася заря утрення,

От чего зачалася и вечерняя,

От чего зачалася темная ночь,

От чего зачалися часты звезды.

А и белой свет — от лица Божья,

Со(л)нцо праведно — от очей его,

Светел месяц — от темечка,

Темная ночь — от затылечка,

Заря утрення и вечерняя — от бровей Божьих,

Часты звезды — от кудрей Божьих!»

Все сорок царей со царевичем поклонилися,

И сорок королей с королевичем бьют челом,

И сорок калик со каликою,

Все сильны-могучи богатыри.

Проговорит Волотомон-царь,

Волотомон-царь Волотомович:

«Ты премудры царь Давыд Евсеевич!

Ты скажи, пожалуй, своею памятью,

Своею памятью стародавнею:

Да которой царь над царями царь?

Котора моря всем морям отец?

И котора рыба всем рыбам мати?

И котора гора горам мати?

И котора река рокам мати?

И котора древа всем древам отец?

И котора птица всем птицам мати?

И которой зверь всем зверям отец?

И котора трава всем травам мати?

И которой град всем градом отец?»

Проговорит премудры царь,

Премудры царь Давыд Евсеевич:

«А небесной царь — над царями царь,

Над царями царь, то Исус Христос;

Акиян-море — всем морям отец.

Почему он'всем морям отец?

Потому он всем морям отец —

Все моря из него выпали

И все реки ему покорилися.

А кит-рыба — всем рыбам мати.

Почему та кит-рыба всем рыбам мати?

Потому та кит-рыба всем рыбам мати —

На семи китах земля основана.

Ердань-река — рекам мати.

Почему Ердань-река рекам мати?

Потому Ердань-река рекам мати —

Крестился в ней сам Исус Христос.

Сионская гора — всем горам мати,—

Ростут древа кипарисовы,

А берется сера по всем церквам,

По всем церквам место ладану.

Кипарис-древа — всем древам отец.

Почему кипарис всем древам отец?

Потому древам всем отец —

На нем распят был сам Исус Христос,

То небесной Царь.

Мать божья плакала Богородица,

А плакун-травой утиралася,

Потому плакун-трава всем травам мати.

Единорог-зверь — всем зверям отец.

Почему Единорог всем зверям отец?

Потому Единорог всем зверям отец —

А и ходит он под землею,

А не держут его горы каменны,

А и те-та реки его быстрыя;

Когда выдет он из сырой земли,

А и ищет он сопротивника,

А того ли люта льва-зверя;

Сошлись оне со львом во чистом поле,

Начали оне, звери, дратися:

Охота им царями быть,

Над всемя зверями взять большину,

И дерутся оне о своей большине.

Единорог-зверь покоряется,

Покоряется он льву-зверю,

А и лев подписан — царем ему быть,

Царю быть над зверями всем,

А и хвост у него колечиком.

(А) Нагай-птица — всем птицам мати,

А живет она н(а) Акиане-море,

А вьет гнездо на белом камене;

Набежали гости корабельщики

А на то гнездо Нагай-итицы

И на его детушек на маленьких,

Нагай-птица вострепенется,

Акиан-море восколыблстся,

Кабы быстры реки разливалися,

Топят много бусы-корабли,

Топят много червленыя корабли,

А все ведь души напрасныя.

Ерусалим-град — всем градам отец.

Почему Иерусалим всем градам отец?

Потому Ерусалим всем градам отец,

Что распят был в нем Исус Христос,

Исус Христос, сам небесной царь,

Опричь царства Московского».