УЧЕНИЕ О БЫТИИ

3. УЧЕНИЕ О БЫТИИ

3.1 Основная тенденция философии Кузанца

Решение вопроса о том теистом или пантеистом был Кузанский имеет принципиальное значение, так как позволяет определить, является ли он традиционным средневековым теологом или предтечей философии нового времени. Трудность решения этой проблемы состоит как в неточности, иногда и противоречивости его формулировок, так и колеблющейся, осторожной позиции по отношению к католическому учению. Непоследовательность позиции Кузанца проявилась в том, что он во многих случаях не делал окончательных выводов из основных положений своего учения. Существует также тенденция устранения противоположности между теизмом и пантеизмом посредством понятия «истинного», «справедливого»» пантеизма якобы имеющего места в теизме.

Некоторые исследователи считают его теистом, другие – пантеистом, отмечается даже его «дуализм». Метод приведения «цитаты за цитатой» здесь несостоятелен, так как с одинаковым успехом можно подобрать цитаты противоположного по смыслу характера.

Ведущей в творчестве Кузанца является тенденция устранения разрыва между земным и небесным миром, сближение бога и природы, - пантеистическая тенденция. Она выражена в положении «творец и творение суть одно и то же» (21, 286). Его пантеизм относится скорее к средневековой его разновидности: высшее начало мыслится как более совершенное по сравнению с природой, хотя не существует вне ее, составляя как бы основу, сущность природы, будучи растворенным в ней. Это проявление материалистической тенденции, поскольку здесь предполагается отрицание внешней первопричины мира.

В более ранних произведениях – «Об ученом незнании», «О предположениях» – пантеизм выражен довольно отчетливо; «единство есть все вещи», «все вещи суть самое единство в единственном максимуме» и др. Пантеистические высказывания не являются здесь случайными фразами, а утверждения теистического характера представляются скорее данью богословской традиции, не играя существенной роли в ходе его рассуждений. В тоже время пантеизм является логическим выводом из следующих бесспорных основных принципов Кузанца: диалектической идеи взаимосвязи всего сущего; учения о совпадении противоположностей; учения о свертывании мира в боге и развертывании бога в мир; идеи единой сущности бога и мира; мистического учения об обожествлении человека в процессе познания бога.

С течением времени пантеистические идеи Кузанца все больше скрываются за толщей богословских утверждений, элементы теизма все больше выступают на передний план. Этот поворот намечается после нападок гейдельбергского теолога Венка. В последних его сочинениях нет прямой полемики с ортодоксальной схоластикой, чаще ссылается на священное писание, подчеркивает соответствие своих позиций ортодоксальному учению.

Колебания философа между теизмом и пантеизмом обусловили несогласованность отдельных положений философии Кузанца.

Но для нас главным остается то, что до конца жизни он оставался верным принципам, высказанном в его первом философском сочинении, принципам, составляющим основу пантеизма: совпадения противоположностей, слияния человека с богом и т. д.

3.2 Абсолютный максимум

Центральной проблемой философии Николая Кузанского является проблема соотношения бога и мира. Но его теоцентризм представляет собой явление новое и совершенно чуждое всей традиции средневекового католического богословия.

В основе его онтологии лежит учение об абсолютном максимуме и абсолютном минимуме и их совпадении в едином. Это учение он развивает в своем первом и главном философском сочинении «Об ученом незнании», где сконцентрированы все определяющие идеи его философии.

Что понимает он под «абсолютным максимумом»? Название бога здесь достаточно абстрактно; бог Кузанца в его философских сочинениях лишен человеческих черт, это предельно общая философская категория – «абсолют», неиное, сама возможность и т. д. Само по себе перечисление божественных атрибутов оказывается в глазах философа несостоятельным, так как ни одно какое-либо определение, ни все они в совокупности не могут исчерпать бесконечности и величия божественной природы.

Само понимание бога в философии Кузанского свидетельствует не столько о религиозном, сколько философском подходе к проблеме бога и мира.

Независимо от названий, сущность бога во всех случаях понимается им одинаково: это бесконечное единое начало, больше которого и вне которого ничто не существует. Такое понимание имеет своим источником неоплатоновскую интерпретацию божества. Придерживаясь отрицательной теологии, Кузанец приходит к выводу, что бесконечное начало не может быть ни постигнуто, ни названо.

Существует точка зрения, согласно которой вывод отрицательной теологии состоит в предельной трансцендентности бога по отношению к миру, так как она утверждает, что ни одна земная тварь не имеет таких свойств, которые можно было бы приписать богу: « в области всего сотворенного нельзя найти ни бога, ни его имени» (18, 340). Из этого положения не следует идея потусторонности бога, его оторванности от земных вещей, так как тогда трудно было бы объяснить, почему те философы и теологи средневековья, которые положительной теологии предпочитали отрицательную, - почему они в тоже время были сторонниками пантеизма. Что означает выражение, часто повторяемое мистиками пантеистического толка: «бог во всем и ничто из всего». Такая точка зрения не связана с теизмом, для теизма мир не является самим богом, так как создан из ничего, но символом бога, в котором последний обнаруживает себя «тварям». Но символ вещи не есть сама вещь, это знак вещи, в котором не может быть ничего от самой вещи.

Формула «Бог есть все вместе взятое, все вещи», принятая Кузанцем, заключает в себе понимание мира не только как простого символа бога. Отрицательная теология не противопоставляла абсолютным образом бога и мир утверждениями типа «бог ни в чем из существующего не имеет сходства», а в теологической форме пыталась постичь бесконечность бытия, его соотношение с конечным бытием.

Отрицательная теология приходила к выводу о непостижимости бесконечного божественного бытия с помощью обычных человеческих понятий, в которых определяются все конечные объекты. И здесь есть определенный рациональный смысл: можно ли отождествить свойства конечного предмета с бесконечностью, придать бесконечному бытию название конечного объекта? Налицо попытка диалектического подхода к вопросу о соотношении конечного и бесконечного. « Максимум не является или не может быть поистине ни одной из этих вещей, но бесконечен и несравнимо выше их всех» (1, I, XX), «Сколько бы ни было у бога названий, они будут относиться к нему, как конечное к бесконечному» (1, I, XXV), «священное незнание учило о невыразимом боге тому, что он бесконечен...» (1, I, XXVI). Принцип «ученого незнания», выдвинутый Кузанцем, означал знание, полученное из исследования свойств конечных вещей, о том, что бесконечное нельзя постигнуть при помощи категорий, относящихся к вещам конечного мира.

Признание бесконечности абсолюта, таким образом, не включает в себя необходимо идею его трансцендентности по отношению к единичным вещам. Если мы примем это во внимание, то нам не будут казаться противоречащими друг другу положения Кузанца о том, что с одной стороны, «между бесконечным и конечным нет никакой пропорции» (1, I, III), а с другой – «бесконечное единство есть то, что заключает в себе все вещи», «... во всех существующих вещах обнаруживается только максимум» (1, I, III). Так логически связаны между собой идеи отрицательной теологии и пантеизма.

Вопрос о соотношении конечного и бесконечного в те времена мог решаться лишь в фантастической форме учения о соотношении верховного существа, абсолюта и земных его творений. Попытки осуществления единства конечного, человеческого и бесконечного, божественного духа принимали с конца античности форму мистического единения индивида с абсолютом, при помощи, которой философская мысль того времени стремилась проникнуть в тайну совпадения этих понятий.

С другой стороны, отрицательная теология своим учением о бесконечном абсолюте подрывала христианское учение о троичности бога, которые было одной из основных и тщательно оберегаемых церковью догм. Как может идти речь о трех лицах бога, если он бесконечен и в этой бесконечности обнаруживает неразличимое единство, тождество? И хотя в «Ученом незнании» Кузанец уделял большое внимание христианскому учению о троице, превращая при этом христианские понятия лиц божества в философские понятия единства, равенства и связи, он сознавал, что отрицательная теология несовместима с учением о троичности: ведь «согласно этой отрицательной теологии, нет ни отца, ни сына, ни духа святого, но есть только бесконечное» (1, I, XXVI). И здесь же он подтверждал истинность негативной теологии: «... в теологии верны отрицания и неверны утверждения».

В «Ученом незнании» он признает роль утвердительной теологии лишь в вопросах почитания бога, истину же он оставляет за отрицательной теологией. В дальнейшем он выражает стремление объединить оба метода познания бога и, наконец, уже в самом конце жизни, в последнем произведении «О вершине созерцания», он признает положительную теологию основным методом постижения абсолюта: «... чем яснее истина, тем легче она постижима, хотя я когда-то полагал, что она лучше находится в темноте». В этом сочинении он завершает свой переход на позиции положительной теологии.

Итак, Николай Кузанский, отвергая терминологию Священного писания, ставит проблему бога не столько как теологическую, сколько как собственно философскую проблему. Речь при этом идет о соотношении конечного мира, мира конечных вещей с их бесконечной сущностью, с бесконечным, безмерно великим первоначалом. Постижение бесконечного бытия в его соотношении с бытием конечным есть глубоко философская проблема. Рассматриваемая в таком плане, она не могла быть поставлена и решена в пределах традиционного богословия с его формально-логическим аппаратом. Здесь необходим был иной, в сущности своей глубоко диалектический подход, и именно диалектика мира и бога составила главное содержание философии Кузанца. Трактовка бога как бесконечного единства связана у Николая Кузанского с диалектическим учением о боге как средоточии единства противоположностей и о переходе от бога к миру как процессе раскрытия этого диалектического единства, как о переходе от единства к множественности, от бесконечности к конечному.