Настасья Филипповна

1.6.2 Настасья Филипповна

Представим характеристику Настасьи Филипповны на основании материалов монографии Л. Гроссмана «Достоевский» (ЖЗЛ, Серия биографий. М., 1962).

Одно из высших достижений романа «Идиот», как и всего творческого пути Достоевского, – образ Настасьи Филипповны. Это центр, к которому тянутся все нити сюжета и от которого исходят все импульсы действия.

Есть два толкования этого сложного и глубокого женского образа. По одному из них героиня Ф.М. Достоевского – вакханка, гетера, «бесноватая», одержимая чувственной страстью, которая и приводит ее к гибели. Недаром сама она называет себя «уличной», «рогожинской», «бесстыдной». Ее лицо выражает «необъятную гордость». Это мстительница, не знающая пощады. Красоту ее один из героев романа называет «фантастической и демонической».

В другой монографии – Г.Н. Поспелова «Творчество Ф.М. Достоевского» (издательство «Знание». – М., 1971) – исходный конфликт романа, сразу же затянувший в себя и только что приехавшего из Швейцарии Мышкина. Конфликт этот очень характерен для изображаемой среды и эпохи – четверо мужчин «торгуют» красавицу-женщину. Тоцкий в прошлом особо воспитав красивую девочку Настю для своих любовных утех и сделав ее своей наложницей, теперь хочет освободиться от нее ради выгодной женитьбы на старшей дочери Епанчина и предлагает Насте в виде «отступного» большие деньги. Епанчин помогает ему и хочет женить на Настасье Филипповне и ее деньгах своего секретаря Ганю Иволгина с тайной надеждой и самому купить расположение его будущей жены богатыми подарками. Ганя мучительно колеблется между соблазном получить красавицу-жену с ее богатым «приданым» и боязнью позора для себя и для своей семьи. Но в Настасью Филипповну страстно влюбился Рогожин, и он прямо, по-своему, по-купечески, хочет перекупить ее себе, предлагая ей вместо 75 тысяч Тоцкого свои 100 тысяч рублей. Всем этим героям с их эгоистическим и расчетливым соперничеством, граничащим со скандалом, и противостоит князь Мышкин, человек совсем иного душевного склада, почувствовавший к женщине, которую «торгуют» как вещь, только любовь-жалость, только уважение к ее поруганной личности [16].

По другому толкованию Настасья Филипповна – воплощение нравственной чуткости и чистоты, устремленности к идеалу и любви. Она любит музыку, она читала много поэм, у нее безошибочный вкус и врожденная культурность. Она мечтает о человеке, который придет и поймет ее. Это смелая и мужественная натура, способная на протест и борьбу.

В окончательной редакции господствует эта вторая, «чистая» Настасья Филипповна. Достоевский «оправдывает» свою героиню. Он изображает ее на фоне растленной среды высокопоставленного Петербурга и прекрасно передает возникновение ее высокого чувства к первому человеку необычайной душевной просветленности, которого она встретила. Возрожденная к новой жизни, она поднимает бунт против мира тоцких, епанчиных, иволгиных. Правдой и справедливостью звучат протесты, брошенные ею в лицо ее плотоядным искателям, лишившим юную девушку права на любовь и счастье.

Писатель изображает свою героиню нравственно одаренной натурой. У нее репутация бескорыстной женщины. Никто не может похвалиться успехом у этой всем известной куртизанки. В Петербурге ее связь с Тоцким только видимость – она навсегда ушла от него и строго замкнулась; ее кружок – это какие-то бедные чиновницы, захудалые актрисы, семейство безвестного учителя. Она любит юродивых и старушек. Ее влечет ко всему незаметному, смиренному, убогому.

Остроумная, увлекающаяся, неотразимая, она обладает тонким даром беседы, искусством меткой реплики, умением вести опасный спор. Слушатели дивятся «блестящему уму и светлому чувству, с которым она иногда рассказывала, когда увлекалась».

Невозможность для «содержанки Тоцкого» унизить своей близостью чистый образ «рыцаря бедного» заставляет ее бежать из-под венца к Рогожину и принять от его руки смертельный удар.

1.6.3 Парфен Рогожин

На страницах монографии Л. Гроссмана «Достоевский» (ЖЗЛ. Серия биографий. – М.: 1962) Рогожин характеризуется следующим образом.

Это воплощение импульсивной и поглощающей страсти, переходящей под напором борьбы в такую же сокрушительную и стихийную ревность. В нем господствует «что-то страстное до страдания». Для раскрытия этого вольного разгула инстинктов, столь легко переходящих в боль и муку, Достоевский выбирает натуру примитивную, непосредственную, легко воспламеняющуюся во всей первобытной свежести ее влечений и порывов. Его никто никогда не воспитывал, он не приучен к системе тормозов внутренней дисциплины. Он, как ветер, гуляет по всем раздольям жизни. Парфен малограмотен, ничего не читал, «не знал даже имени Пушкина». Он говорит, как простолюдин, такими оборотами, как эфтот, надоть, ономнясь. В его одежде безвкусица и крик: яркий галстук с драгоценной булавкой, массивный бриллиантовый перстень на грязном пальце.

Кряжистый купеческий род Рогожиных далек от новшеств европействующего быта – от типа подстриженных и принаряженных «негоциантов» в цветных жилетах; он сохраняет прочные связи с народным традициями, поверьями старины. В нем живет цельность древнего благочестия вместе с грозной удалью стрелецких бунтов [17].

Рогожин – не только земной, но, пользуясь выражением Мити Карамазова, даже инфернальный человек. Ипполит сказал о нем, что это человек, «живущий самой полной непосредственной жизнью, настоящею минутою, безо всякой мысли о „последних“ выводах». Рогожин более чем кто-либо подходит к определению «подпольного человека» о людях без «усиленного сознания», «людях непосредственной жизни».

Почему же рядом с человеком «природы и правды» - Мышкиным - поставлен Рогожин – человек «без усиленного сознания», человек «непосредственной жизни»?

Ф.М. Достоевский, сопоставляя Мышкина с Рогожиным, показывал, как могут быть различны люди «непосредственной жизни». Животная природа «непосредственности» Рогожина противостоит идеальной природе Мышкина. Рогожин убивает Настасью Филипповну. Но ведь истинным виновником ее гибели был Мышкин! Его неземные, надземные качества стали непреодолимым препятствием на пути искренней, глубокой, сильной любви Настасьи Филипповны к нему.

Противоположные характеры Мышкина и Рогожина в сумме дали, как в математике, нуль: смерть для Настасьи Филипповны, гибель для них обоих [16].

Этот национальный образ широкой и смелой натуры дан Ф.М. Достоевским с ориентацией на его любимого шекспировского героя – Отелло. Характерна внешность Рогожина: у него курчавые черные волосы, широкий и сплюснутый нос, выдающиеся скулы, грубая нижняя часть лица, огненные глаза. Автор не раз называет его «черномором», «черноволосым», «мрачным».

Не случайно внешний облик Парфена близок к типу венецианского мавра – он также исключителен в своей страсти и ненависти. Поняв глубину чувства Настасьи Филипповны к Мышкину, он решает убить его. Но благородное от природы сердце Рогожина захвачено обаянием князя. Он весь в борьбе и готов отказаться от преступного замысла. Он даже решает отрезать себе все пути к замышленному злодеянию. Для этого он братается с Мышкиным – народным обрядом обмена крестами – и просит старуху-мать благословить его соперника «как бы родного сына».

Он хочет придать задуманному преступлению характер братоубийства – одного из страшнейших прегрешений – и тем самым сделать его невозможным. Все это просто и величественно. Рогожину становится доступен пафос героического жертвоприношения. Обрекая себя на высшую муку, задыхаясь и дрожа, он делает титаническое усилие, чтоб удержаться на краю бездны:

– Так бери же ее, коли судьба! Твоя!!! Уступаю!..

Жертва свыше сил: покушение состоится, и только страшный ответный вопль эпилептика-князя: «Парфен, не верю!» – остановит руку Рогожина.

Но его ревность прорвется бурно и неудержимо в мертвенную белую ночь, когда он увезет свою «королеву» из-под венца с Мышкиным и навсегда остановит ее мятущееся сердце, полное чистой любви и охваченное греховной страстью. Каторжный приговор он выслушивает безмолвно и задумчиво, готовый вступить на путь очищения и возрождения.

Эти центральные образы романа в своих сложных взаимоотношениях и напряженной борьбе выражают одну из заветнейших мыслей Достоевского – о величии самоотверженной любви и страдающей человеческой личности. В романе 1868 г. эта тема звучит с максимальной ясностью и силой: «Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества».