Интернационализация экономики как основа формирования всемирного хозяйства, современные формы интернационализации в Европе

26. Интернационализация экономики как основа формирования всемирного хозяйства, современные формы интернационализации в Европе.

Интернационализация хозяйственного, политического, культурного и других аспектов жизни общественных организмов, функционирующих как национально-государственные макроструктуры – наиболее общее понятие нарастающего взаимодействия между такими организмами (странами), то есть межнационального (межстранового) общения на самых разных исторических его стадиях – от первых проявлений международного разделения труда до современной сложной и многоуровневой системы международных связей и взаимозависимостей и в самых разных его пространственных масштабах – от двустороннего до регионального и глобального уровней.

международное интегрирование это — наивысшая на сегодня ступень интернационализации хозяйственной жизни, когда нарастающая экономическая взаимозависимость двух или нескольких стран переходит в сращивание национальных рынков товаров, услуг, капиталов и рабочей силы и формирование целостного полигосударственного социально-экономического организма с единой валют-но-финансовой системой, единой в основном правовой системой и теснейшей координацией внутри- и внешнеэкономической политики государств-членов. По многим причинам такой уровень достижим пока лишь в наиболее развитых регионах мира и, следовательно, ограничен региональными рамками.

Таким образом, если глобализация – это стадия предельно возможного развития интернационализации вширь, то интеграция – наивысшая ступень развития ее вглубь.

Исторически сложилось так, что локомотивом интернационализации хозяйственной жизни, а во второй половине ХХ века – также глобализации экономики и региональной интеграции стали Западная Европа, ее отпрыски — Канада, США и Австралия, а также Япония. На протяжении первых 16–18 веков новой эры эта группа стран, именуемая сегодня “Западом”, по уровню своего развития мало отличалась от остального мира, если судить по такому обобщающему критерию, как ВВП на душу населения. По подсчетам известного исследователя истории мировой экономики Ангуса Мэддисона, в течение первых полутора тысячелетий н. э. эти показатели в странах Запада и во всех остальных были весьма близки и составляли (в долл. 1990 г.) на рубеже нашей эры соответственно 440 и 400 долл., а в 1500 г. – 624 и 545 долл. Запад начал явно отрываться от остального человечества лишь в XVIII–XIX вв.

Раскрепощение личности, поощрение свободы ее творчества, гарантии ее прав на плоды своего труда в сочетании с рыночной системой хозяйствования открыли в Западной Европе, США и других странах Запада неисчерпаемый источник постоянных инноваций и в технико-технологической сфере, и в области менеджмента, и в маркетинге. Это позволило Западу не только стать авангардом мирового экономического сообщества, но и использовать в своих интересах природные богатства и дешевую рабочую силу всего остального человечества. Сначала путем грубого военного насилия, создания колониальных империй и принуждения покоренных народов к уплате дани, но затем, по мере становления и развития в метрополиях капитализма, все более и более на основе рационального разделения труда между индустриальными метрополиями и аграрно-сырьевыми колониями и полуколониями с учетом абсолютных и относительных преимуществ каждой из сторон.

исторически сложившаяся структура международного разделения труда постоянно модернизируется путем переноса из высокоразвитых стран в менее развитые трудоемких, материало- и энергоемких, а также экологически обременительных этажей реального сектора экономики. Кроме того, туда периодически “сбрасываются” технологии или виды изделий, прожившие первые три стадии своего жизненного цикла. Как уже сказано, такой перенос возможен лишь на достаточно подготовленную почву в смысле квалификации рабочей силы принимающей страны, уровня развития ее финансовой, транспортной и иной инфраструктуры, а также правовой и политической стабильности. Такой процесс носит более или менее каскадный характер: с самого верхнего уровня мировой технико-экономической пирамиды производственные мощности попадают, как правило, на ближайший к нему по уровню развития “ярус”, ускоряя темпы его развития. Оттуда со временем нижние “этажи” местного производства переносятся на следующий зарубежный “ярус” и т.д. Все это напоминает конструкцию многоярусного фонтана, когда вода, переполняя верхнюю чашу, последовательно стекает вниз из одной чаши в другую.

Этот каскадный процесс постепенно ускоряется. Во-первых, в силу повышения темпов технического прогресса в странах мирового авангарда. Об этом свидетельствует неуклонный рост здесь расходов на исследования и разработки. В четырех ведущих странах Западной Европы (Германии, Франции, Англии и Италии) они увеличились (в постоянных ценах) с 1981 г. по 1995 г. включительно в среднем в 1,4 раза, в США – в 1,6, в Канаде – в 1,8, в Японии – в 2 раза. По оценкам специалистов, в ближайшие десятилетия ожидается значительное продвижение в сферах компьютерных технологий, генетики, имитирования мышления, новых материалов, в энергетике, на транспорте и в создании методов и систем защиты окружающей среды. Все это позволит открыть новые горизонты как для производителей, так и для потребителей. Но одновременно это будет “выталкивать” из Европы и других индустриальных стран в периферийные регионы все более широкие пласты менее высокотехнологичных производств.

В условиях глобализации, таким образом, успех борьбы за рынки высокотехнологичных товаров и услуг во многом предопределяется борьбой за привлечение в национальные НИОКР финансовых и кадровых ресурсов, как отечественных, так и иностранных. Это по-новому ставит проблемы развития общего и высшего образования, информационных услуг, создания благоприятных фискальных и других условий для НИОКР, включая, разумеется, и уровень оплаты труда специалистов в этой области. То, что всегда считалось сугубо внутренним делом каждой страны и казалось очень далеким от конкуренции на мировом рынке, становится неотъемлемой частью этой конкуренции и, соответственно, частью геоэкономической стратегии каждой европейской страны и ЕС в целом.

Научно-технический прогресс бросает Европе и другие вызовы. Например, кибернетизация и автоматизация производства ведет к сокращению рабочих мест не только в отраслях среднего технологического уровня (автомобилестроении и производстве других транспортных средств, химической промышленности, неэлектрическом машиностроении, производстве резины и пластмасс, цветной металлургии), но и в других отраслях обрабатывающей (например, текстильной, швейной, обувной) и добывающей промышленности, где конкурентоспособность определяется не только качеством товара, но и издержками его производства, в том числе уровнем оплаты труда. Чтобы в условиях глобализации экономики успешно конкурировать на внешних рынках таких товаров, нужно постоянно снижать издержки на оплату труда. Это достигается в основном двумя путями: либо вытеснением живого труда машинным, либо перенесением производства из высокоразвитых и богатых стран в менее развитые, где аналогичный труд оплачивается значительно ниже. Успехи автоматизации производства облегчают использование обоих этих путей удешевления конечного продукта.

В условиях глобализации рынков появление и упрочение евро будет способствовать уже идущему формированию трех торгово-экономических суперблоков: европейского, американского и восточноазиатского. В Европе такой блок складывается вокруг интеграционного ядра ЕС, разросшегося до 15 стран. В ближайшие 8–10 лет в Евросоюз, по всей видимости, войдут еще 10 стран Центральной и Восточной Европы, а также Кипр, Мальта и Турция. Кроме того, южнее формируется пояс мягкой интеграции с участием стран Южного и Восточного Средиземноморья, которые создают двусторонние зоны свободной торговли с ЕС. Не исключено, что такой пояс может в будущем пополниться другими африканскими и ближневосточными странами.

Глобализация экономики охватывает все аспекты производства и обмена. Она расширяет до планетарных масштабов не только финансовые рынки, не только рынки многих товаров и услуг, но и рынки факторов производства – капитала и труда. Мировая экономика постепенно трансформируется в своего рода систему сообщающихся сосудов, в которой международный переток производительных капиталов и трудовых услуг определяется разностью уровней доходов (прибыли на капитал и величины оплаты труда) в различных частях этой системы. И капитал и труд перетекают из регионов с низким уровнем доходов в регионы с высоким их уровнем.

Правда, капитал более мобилен, чем труд. Поэтому в прошлом внутри этой системы активным началом выступали покупатели трудовых услуг, то есть владельцы инвестиционных ресурсов, вывозившие их из стран дорогих трудовых услуг в страны, где такие услуги стоят дешевле. Но по мере развития международной транспортной инфраструктуры, упрощения и удешевления пассажирских перевозок все большую мобильность обретает и труд. Теперь уже сами работники наемного труда активно перемещаются из страны в страну в поисках работы и/или более высокого заработка.

Европа – колыбель той модели цивилизации, которая пробудила человечество от многих тысячелетий спячки, выпустила из бутылки джинна предпринимательства, сумевшего за какие-нибудь два-три столетия в корне преобразовать технико-экономический и социальный облик нынешних промышленно развитых регионов, втянуть в этот процесс к концу ХХ века самые глухие закоулки мирового сообщества. Но Европе сегодня в силу ряда обстоятельств приходится первой иметь дело с вызовами глобализации, испытывать ее негативные последствия и искать пути решения связанных с этим непростых проблем.