Медиаритуалы и формат

1.3 Медиаритуалы и формат

Так как в наше время очень часто происходят нарушения в социальной сфере, современному человеку стало трудно ориентироваться в пространстве. В отличие от первобытного времени, когда ритуалы были связаны с переменами уже имеющегося социального и культурного порядка в обществе путем его усиления, а каждый индивид знал свою роль, общество 21 века сталкивается с нарастающей неопределенностью. Люди боятся остаться одни, не знают, как себя вести, как совладать со своими эмоциями и в какие ритуалы вступать, а в какие – лучше не стоит. Взгляд на перспективу познания действительности становится более пессимистичным, он выражается в понятии Юргена Хабермаса «новая непрозрачность», что означает меньшую доступность мира ясному и рациональному познанию и сопровождается возвращением иррационального в ощущении «заколдованности» мира, обострении интереса к року, судьбе, магии, гадательным практикам, разнообразным культам. [Черных, 2015]. Но на помощь приходит новая реальность под названием медиасистема, выступающая в роли «объединителя и миротворца» [Ерофеева, 2009].

Однако реальность массмедиа уже давно не воспринимается как отражение действительности, а становится квазиреальностью, иными словами «реальность массмедиа – это то, что для медиа или благодаря медиа для других выглядит как реальность, или то, как массмедиа конструируют реальность» [Черных, 2015: 57]. Еще одной реальностью медиа становится реальность, которая протекает в СМИ и «пронизывает их коммуникативные внутриорганизационные практики создания информационного продукта, базирующиеся на специфическом двоичном коде информация/неинформация» [Черных, 2015:50].

По этому же принципу идет постепенное отторжение трансмиссионной модели коммуникативного процесса, заключающейся в удовлетворении интересов и запросов аудитории. Ей на замену приходит модель экспрессивная, где коммуникация направлена на получение удовольствия от её осуществления, она часто включает в себя элемент перфоманса и основывается на ассоциациях и символах, уже существующих в культуре. Это означает, что коммуникация становится важна сама по себе, безотносительно её содержания. Это и имел в виду Маршал Маклюэн, когда говорил, что средство сообщения и есть само сообщение [Черных, 2015]. Также об этом упоминал Георгий Почепцов, ссылаясь в своей работе на Ю.А. Шрейдера, говорившего о ритуальном поведении как о таком, где цель вырождена, то есть она состояла в выполнении самого ритуала [Почепцов, 2001]. Именно из этой модели и вытекает ритуальная сущность медиа, где ритуал осуществляется в рамках специально отобранной группы (работники медиа) и наделение смыслом уже произошедших событий происходит post factum. А «приобщение к медиасистеме – это идентификация индивидом себя как участника культуры. Это и есть ритуал, цель которого – сплочение группы» [Черных, 2012].

Обращение к медиа имеет смысл приобщения к обществу, носит ритуальный характер. «Медийные ритуалы выражают связь коммуникатора и аудитории с системой социальных отношений и ценностей» [Ерофеева, 2013]. Иными словами, обращение к медиа имеет глубинный смысл приобщения к трансцендентному, в данном случае – к обществу. Уже Георг Вильгельм Фридрих Гегель отметил эту тенденцию, когда уподобил чтение по утрам газеты утренней молитве.

Но при этом ритуалы массмедиа не ставятся в равенство с ритуалами традиционными. Хотя в них и можно найти много общего, однако при переходе ритуала в медийное пространство, меняются его функции и он превращается в своего рода игру. Тем не менее, профессионально сконструированный ритуал в СМИ не просто разыгрывается, он переживается. События такого рода как бы производят изъятие человека из повседневной жизни, помещают его в искусственно-созданное пространство и объединяют его с другими членами общества в некое коллективное целое.

Важно заметить, что медиа не просто передают нам информацию, а разыгрывают драму, вовлекая все силы и способности людей, будь то эмоции, мораль, душа. Таким образом они выдвигают себя на место смыслопорождающих инсценировок и связывают фрагментированный опыт и разрозненные миры участников коммуникации.

Ритуальные компоненты масс-медиа [Ерофеева, 2009]:

· Ориентированность мадиатопики журналистики на человеческий фактор;

· Ритуальное объединение;

· Насыщенность эмоциями и экспрессией, превращение обыденного в особенное;

· Социально-эстетические ценности жизни и культуры;

· Символичность;

· Использование «окуривающих средств» (фоновое воздействие или эмоциональная подстройка);

· Многозначность;

· Связь с эйдосферой;

· Повторная демонстрация;

· Зрелищность.

Поскольку ритуальную сущность массмедиа, а точнее её ритуальные компоненты постоянно сопоставляют с форматом, необходимо проанализировать их взаимоотношения.

Исследователи не занимались этим вопросом, поэтому нам самим необходимо найти определения понятия журналистского формата и соотнести его с ритуальными компонентами. Осложняет задачу и то, что понятие «формат» размыто и его часто соотносят с жанром, поэтому, также необходимо рассмотреть понятие «жанр».

Л.А. Месеняшина в своей работе «И еще раз о жанре и формате» ссылается на Т.И. Сурикову, которая говорит о том, что «формат может обозначать и стиль, и разновидность СМИ, и канал коммуникации, и технологию общения с аудиторией, не говоря уже о тех смыслах, которые приобретает слово «формат» вне теории массовой коммуникации» [Месеняшина; 2014]. Сама Людмила Месеняшина считает, что формат - это идея адресата, то, как эта творческая продукция будет принята аудиторией [Месеняшина; 2013].

В работе «Жанр и формат в терминологии современной журналистики» Г.В. Лазутина определяет формат как «совокупность признаков какого-либо предмета коммуникации, выступающих в качестве критериев при соотнесении его с другими предметами коммуникации в целях выявления его коммерческой значимости» [Лазутина, 2010]. В связи с этим можно делать выводы о возможном предъявлении этого предмета коммуникации (произведения журналистики) аудитории. Формат как бы определяет место информационного продукта в процессе коммуникации.

Среди основных позиций употребления понятия «формат» в журналистской практике, рассмотренных Г.В. Лазутиной, мы выделили несколько определений [Лазутина, 2010]:

· совокупность внешних характеристик предмета коммуникации, передающих его размер и особенности формы;

· тип издания - при этом в качестве критериев соответствия выступают типологические характеристики издания, прежде всего его концепция;

· род творчества - в качестве критериев соответствия в этом случае выступают признаки принадлежности произведения к данному роду творчества;

· способ подачи - в качестве критериев соответствия рассматриваются свойства, определяющие пригодность произведения к размещению в рамках существующей сетки телерадиовещания или графической модели издания.

Доцент О.Р. Лащук в своей работе «Формат СМИ: определение термина», проанализировала употребление данного понятия и пришла к выводу, что «формат - это совокупность параметров элементов, составляющих контент и определяющих особенности его подачи».

Г.В. Лазутина и О.Р. Лащук очень близки друг к другу в определении понятия «формат», но в нашей работе мы воспользуемся трактовкой О.Р.Лащук, поскольку это определение кажется нам более ёмким, понятным и структурированным в соответствии с пониманием ритуальных компонентов, что является главным фактором в нашем выборе.

Исследователи ведут дискуссии о соотношении терминов «жанр» и «формат» и часто отождествляют их. Однако при анализе этих понятий становится ясно, что их значения лежат в разных плоскостях. Л.А. Месеняшина, ссылаясь на О.Р. Лащук, отмечает, что категории жанра и формата даже принадлежат к разным сферам деятельности: жанр – к творческому процессу, а формат – бизнес-процессу. Из этого вытекает мысль о том, что жанр является понятием творческим, а формат относится к коммуникативистике [Месеняшина, 2014].

С.С. Распопова, проанализировав историю развития понятия «жанр», пришла к выводу, что определение жанра, как специфического приема, обладающего определенной устойчивостью или как группы материалов с устойчивыми содержательно-формальными признаками, использующееся еще до 1990-х годов, не отличается от понимания современных исследователей [Распопова, 2012].

Подтверждением данных заключений является определение жанра по А.В.Колесниченко как устойчивой формы журналистского произведения, отвечающей его признакам: предмету отображения, методом и функцией [Колесниченко, 2008]. В соответствии с проявлением этих признаков жанры были поделены на три большие группы: информационные, аналитические, художественно-публицистические [Распопова, 2012].

«Категория жанра описывает внутреннюю структуру высказывания, а категория формата описывает положение того же произведения в системе коммуникативных отношений, включая как техническую, так и коммерческую и юридическую коммуникацию» [Месеняшина, 2014]. Отсюда становится ясно, что понятие «жанр» уже, чем «формат». Примером может послужить формат печатного издания, в котором содержатся жанры интервью, репортажа и т.д.

Если ритуальные компоненты масс-медиа, которые выделяет Ирина Ерофеева, поставить рядом с понятием формат, то как раз теми параметрами элементов, составляющих контент, и будут эти самые компоненты.

Следовательно, отсюда приходим к выводу, что ритуальные компоненты – это и есть неотъемлемая составляющая формата.