Формы медиавируса

1.4.1. Формы медиавируса

Поскольку в практической части мы будем анализировать электронную версию печатного издания, а также интернет-издание, паблики в социальной сети «Вконтакте» и страницы в Instagram, необходимо понять, какие ещё черты медиавирусов, кроме описанных Дугласом Рашкоффым, мы можем найти в медиасобытии.

Е. В. Выровцева в своей научной работе, опираясь на теорию Д.Рашкоффа и тенденции, влияющие на типологические и видовые характеристики современного медиатекста (коммерциализация, массовизация, персонификация, влияние постмодернизма), проанализировала материалы СМИ и выявила особенности, которые, по её мнению, превратились в «симптомы заболевания» или своеобразные формы медиавируса, которому повержены все участники коммуникации» [Выровцева, 2013].

Наиболее заметными стилистическими особенностями Выровцева Е.В. считает: интертекстуальность, «иронический цинизм», речевую агрессию, «словомейкерство».

Несмотря на то, что для анализа автор выбрала интеллектуальные, качественные газеты, рассчитанные на думающую аудиторию, мы считаем, что данные особенности даже в большей степени выражены в массовых и интернет-изданиях, а также на просторах Интернета.

2 Медиавирус «Хочу на фасадник»

1 декабря 2016 года в социальной сети «Вконтакте» на странице Константина Старостина, аспиранта СФУ, работника центра студенческой культуры СФУ (далее ЦСК СФУ), ведущего мероприятий в университете и ведущего программы «Новое утро» на телеканале ТВК, появился пост с заголовком «Хочу на фасадник» и подзаголовком «Осчастливь простого пацана из Уяра». В данном сообщении К.Старостин писал, что «всю свою студенческую жизнь мечтал оказаться на фасадном баннере главного корпуса Сибирского федерального университета» (размер: 13,2 м на 5,85 м)». Далее молодой человек перечислял свои заслуги, которые он посчитал достаточно весомыми, чтобы попасть на баннер: «Уже провёл почти 600 мероприятий, многие меня знают лично, да и не урод вовсе. Так что подхожу по всем параметрам». По словам Константина Старостина, чтобы разместить баннер с его фотографией на главном корпусе СФУ, ему необходимо 40 тысяч рублей, в эту сумму входят печать, монтаж/демонтаж. «Однако я такую сумму не потяну, - признался молодой человек и попросил о помощи. - Поэтому обращаюсь к вам, друзья! Если каждый скинется хотя бы ПО СОТКЕ, мечта простого парня из Уяра, ведущего всех крупных мероприятий вуза, исполнится. Ну что вам, жалко, что ли? Давайте подарим друг другу угар на Новый год». В конце поста К.Старостин предоставил номер своего телефона, к которому привязана карта Сбербанка и пообещал, что отчитается перед каждым, кто скинул деньги, фотоотчётом и текстом. Также молодой человек прикрепил к сообщению опрос «А вы поучаствуете?» с шестью вариантами ответов: отправлю не больше 50 рублей; отправлю не больше 100 рублей; скину больше сотки, для Костяна не жалко; это не идея, а чухня полная; лучше бы благотворительностью занялся; угар года просто! И репост сделаю, и 100 переведу.

Данная информация моментально попала в паблики СФУ, инстаграм бюро коммуникаций «Умная буква» и в СМИ «Проспект Мира». Константин Старостин, в свою очередь, постоянно подогревал интерес публики к этой новости, каждый день выкладывая у себя на странице в социальной сети «Вконтакте» и в Instagram фотографии и сообщения, связанные с его экспериментом. Он также устроил конкурс репостов, в котором пообещал победителю передать привет, который увидят все, то есть предполагалось, что привет будет передан с помощью фотографии на баннере.

Вечером 5 декабря 2016 года, К.Старостин опубликовал у себя на странице пост, в котором он сообщил, что это был парадокс-проект о нравах, его суть и выводы можно прочитать в газете «Новая Университетская жизнь», а все собранные деньги (21245 рублей) потрачены на благотворительность («на собранные средства куплены развивающие игрушки для отделения социальной реабилитации детей с ограниченными возможностями Уярского района и персональные новогодние подарки).

Данное медиасобытие является медиавирусом по ряду причин. Для начала обратимся к концепции Д.Рашкоффа. Протеиновой оболочкой/троянским конем данного медиасобытия выступает достаточно неоднозначная просьба, с точки зрения отношения к ней, и личность самого Константина Старостина. Именно они становятся конфетным фантиком, привлекая наше внимание.

Внутри оболочки прячется скрытая концепция в форме идеологического кода, то есть мем, в данном случае, это нестандартная мечта К.Старостина, которая затем оказывается социальным экспериментом. Прикрепившийся медиавирус вводит данный мем в медиапространство. Эта единица информации, благодаря эмоциональной составляющей (мечта человека), обращению к бессознательному (созданный Константином «я-бренд» сыграл своё дело) и необязательности логического осмысления, закрепилась в сознании людей, сформировав у каждого свой собственный взгляд и реакцию на ситуацию.

За счёт того, что данный мем содержит провокационную картинку, вызывает эмоции, вовлекает в общение новые социальные группы в равноправный диалог, переадресовывается от человека к человеку и вызывает общественный резонанс, его можно назвать успешно сделанным мемом, который превратился в медиавирус.

С большой вероятностью можно утверждать, что Константин Старостин не знал, что он запускает медиавирус, однако его задумка относится к намеренно запускаемым вирусам, потому что вполне может считаться выходкой медиа-активиста, каковым является К.Старостин, чтобы лишний раз заявить о себе и распространить товар, которым в данном случае является он сам, как представитель людей-брендов, а также газета «Новая Университетская жизнь», опубликовавшей его статью об этом парадокс-проекте.

Медиавирус «Хочу на фасадник» не свёл восприятие действительности к простой схеме, а, наоборот, усложнил его, поскольку, во-первых, изначальный мем оказался ложным. Во-вторых, после появления одного мема, вслед за ним К.Старостин выпустил в медиапространство еще несколько (привет с баннера; обсуждение людей, которые предлагали ему разместить свою продукцию на баннере; разоблачение самого себя; мини-баннер в библиотеке СФУ), что породило уже целый момокомплекс. И, в-третьих, затронутые в данном медиасобытие проблемы и острые вопросы так и не удалось решить, многие оценки данного эксперимента отличались двойственностью, неопределенностью. Каждый остался при своём мнении, даже сам К.Старостин не смог в своей статье прийти к однозначному выводу.

«Хочу на фасадник» обнажил ценностно-идеологический, философский и социологический дискурсы.

Медиасобытие развивалось в двух мирах: виртуальном и реальном, но быстро потеряло актуальность, потому что перестало генерироваться в реальности. Предметом публикации являлись не новые факты, а новые связи между этим событием и происходящим вокруг него, а также новые дискурсы.

Проанализировав все вышесказанное, можно заключить, что предполагаемый медиавирус «Хочу на фасадник» в действительности является таковым, но на локальном уровне, поскольку затронул аудиторию студентов, преподавателей и работников СФУ (паблики СФУ), один красноярский паблик («Я умру в Красноярске») и СМИ города Красноярска «Проспект Мира».