Основные принципы международного права

2. Основные принципы международного права

Под основными принципами международного права понима­ются его наиболее широкие и важные нормы, в которых выража­ется его главное содержание и характерные черты и которые об­ладают высшей, императивной юридической силой (10). Основ­ные принципы современного международного права закреплены в ряде документов наиболее авторитетных международных орга­низаций и форумов, в частности, в Уставе ООН, в Декларации о принципах международного права 1970 г., в Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года. Как правило, в международных актах речь идет о следующих де­сяти принципах: суверенное равенство государств; непримене­ние силы и угрозы силой; нерушимость границ; территориальная целостность государств; мирное урегулирование споров; невме­шательство во внутренние дела; уважение прав человека и основ­ных свобод; равноправие и право народов распоряжаться своей судьбой; сотрудничество между государствами; добросовестное вы­полнение обязательств по международному праву (см.: там же, с. 19). Их функции состоят в закреплении и охране устоев систе­мы международных отношений, содействии ее нормальной жиз­недеятельности и развитию, а также в обеспечении приоритета общечеловеческих интересов и ценностей — мира и безопаснос­ти, жизни и здоровья, международного сотрудничества и т.п.

Основные принципы международного права носят историчес­кий характер, — то есть в них закрепляются основные права и обязанности государств применительно к потребностям сущес­твующего этапа и состояния международных отношений. Их зна­чение и роль в регулировании международных отношений нельзя абсолютизировать — как показывает практика, эти принципы не­редко игнорируются, оставаясь, по существу, не более чем благи­ми пожеланиями. Вместе с тем было бы ошибкой и отрицать вся­кое влияние принципов на характер межгосударственного взаи­модействия.

Несмотря на их относительную многочисленность, легко за­метить, что содержание принципов пересекается, они так или иначе перекликаются друг с другом. Поэтому в системе основных принципов международного права могут быть выделены три груп­пы: 1) принципы, формулирующие положения о равенстве субъ-

215

ектов международных отношений; 2) принципы, настаивающие на их независимости; 3) принципы, направленные на мирное урегулирование межгосударственных противоречий.

В первую группу входят нормы, в которых отражается одна из наиболее древних и фундаментальных идей, касающихся между­народно-правового регулирования взаимодействия государств. В Хартии ООН она формулируется следующим образом: «Органи­зация основана на принципе суверенного равенства всех своих членов» (Статья 2, § 1). Этот принцип проявляется в положениях о равноправии и праве народов распоряжаться своей судьбой;

сотрудничестве между государствами; добровольном выполнении обязательств по международному праву. Он получает дальнейшее развитие также в принципах иммунитета, взаимности и недис­криминации (11). Согласно первому из них, государство не мо­жет быть подчинено законодательству любого другого государст­ва (иммунитет юрисдикции); его представители обладают правом неприкосновенности на территории другого государства (дипло­матический иммунитет). Второй нацеливает субъектов междуна­родного права на прагматическое поведение; речь идет о равенстве обязательств в конкретных областях взаимодействия, например в торговле, культурных обменах и т.п. Наконец, в соответствии с третьим, речь идет о так называемом негативном обязательстве, когда права или выгоды, признаваемые за одним субъектом меж­дународного права, должны быть гарантированы и другому.

Вторая группа включает такие принципы как невмешательст­во; нерушимость границ; территориальная целостность. Являясь предметом особой озабоченности и постоянных напоминаний, они в то же время не менее часто нарушаются, чем принципы первой группы. Это в полной мере может быть отнесено и к принципам третьей группы (неприменение силы или угрозы силой;

мирное урегулирование споров; соблюдение прав человека).

Одним из основополагающих принципов международного права является принцип соблюдения прав человека и основных свобод, заметно превращающийся в последние десятилетия (Все­общая декларация прав человека была принята в 1948 г.) в само­стоятельную тему, оказывающую возрастающее влияние на меж­дународные отношения. Именно в силу этой причины данная тема длительное время оставалась одной из наиболее заидеологи-зированных, использовалась как орудие конфронтации между «Западом» и «Востоком». В то же время она и сегодня служит достаточно красноречивой иллюстрацией, демонстрирующей про­тиворечия и двусмысленности, свойственные международному праву в целом.

216

В послевоенные годы своего рода лабораторией, в которой вырабатываются и апробируются юридические нормы, касающи­еся защиты прав и свобод человека, стала Западная Европа. Так, в рамках созданного в 1949 г. Совета Европы была принята (4 ноября 1950 г.) Европейская конвенция по правам человека. Это система, позволяющая конкретным индивидам вносить со­ответствующие жалобы ^ходатайства через органы того или ино­го государства, а гражданам стран, подписавших протокол Кон­венции, — обращаться непосредственно в Комиссию по правам человека. Комиссия, состоящая из независимых лиц, оценивает обоснованность таких обращений, после чего передает их в Ев­ропейский суд по правам человека. В 1972 г. им было принято 63 решения в этой области, в 1982 — уже 146 (см.: 12, р. 453). Тем самым конкретное лицо, любой человек соответствующей стра­ны становится самостоятельным субъектом международного права, в центр всей системы ценностей выдвигается человеческая лич­ность. Однако уже здесь появляются и противоречия.

Действительно, концепция соблюдения прав человека пред­полагает защиту конкретного индивида от неправомерных дейст­вий государства. В то же время она имеет юридическую право­мерность только в том случае, если принята в качестве нормы тем же самым государством. Иначе говоря, с одной стороны, го­сударство является главным источником угрозы правам и свобо­дам человека. Но, с другой стороны, реализация этих прав и сво­бод невозможна без соответствующих процедур, правил и меха­низмов, которые гарантировали бы их защиту — то есть без госу­дарства. Именно государства формулируют содержание, способы выражения прав человека, а также вырабатывают санкции за их нарушение. В итоге между международной нормой и ее объек­том существует своего рода «экран», представленный государст­вом. И есть все основания предполагать, что именно в области прав человека этот экран «отражает» любые проявления, которые не вписываются в сферу внутригосударственных юридических норм. Поэтому можно сказать, что в том виде, в каком он пред­ставлен в международном праве, принцип соблюдения прав че­ловека и основных свобод выполняет свое предназначение толь­ко в рамках тех государств, которые и без того выполняют его в силу его соответствия их внутреннему законодательству (12).

Еще одно противоречие состоит в том, что в соответствии с идеологией западного рационализма, в недрах которой зароди­лась концепция прав человека, угнетенные народы должны полу­чить эти права в качестве своего рода дара цивилизации, как нить, которая приведет их к общественному прогрессу. Однако эти на-

217

роды сразу же сумели обратить данные права против их инициа­торов, продолжая в то же время рассматривать их как нечто внеш­нее по отношению к собственным традициям. Вообще разнород­ность мира, существующее в нем многообразие культур обуслов­ливает несовпадение в понимании содержания прав человека. Поэтому межправительственные организации, призванные слу­жить гарантами соответствующих прав и потребностей индивида (такие, как, например, ФАО, МОТ, ВОЗ, ЮНЕСКО), вместо того, чтобы способствовать формированию единого международного сообщества, служат, чаще всего, рупором нового конформизма, новой господствующей идеологии (см.: 12, р. 444—445).

Принцип прав человека тесно связан с международным гума­нитарным правом — правом на вмешательство в целях оказания помощи в чрезвычайных обстоятельствах, угрожающих массовы­ми страданиями и гибелью людей. Эти изначально два разных вида международного права (они различаются по источникам, по целям, по природе, по текстам и по методам применения) в пос­ледние годы все в большей мере сближаются друг с другом. Ос­новой такого сближения является то, что в обоих случаях речь вдет о защите фундаментальных, естественных прав людей — праве на нормальные условия существования, на сохранение здоровья, на саму жизнь. С другой стороны, в обоих случаях речь идет о столкновении с таким классическим принципом международно­го права, как принцип государственного суверенитета, запреща­ющий любое вмешательство во внутренние дела государства и делающий из государственных границ настоящий оплот, кото­рый ни при каких обстоятельствах не может быть нарушен без согласия государства.

Проблема права на вмешательство известна еще с XVI в., ког­да теологи Ф. де Витория, а затем Ф. Суарес поднимают вопрос об ответственности христианства по отношению к любому чело­веку как творению Бога, члену единой в политическом и мораль­ном отношении человеческой общности. В международно-пра­вовую практику она проникает, начиная с конца XIX в., когда заключаются первые договоры, касающиеся обращения с воен­нопленными, запрещения некоторых видов вооружений, миссии Красного креста и т.п. Однако в последние годы эта проблема приобретает качественно новое измерение. Во-первых, было кон­кретизировано поле применения гуманитарного права, в которое входят ситуации трех типов: природные катастрофы; массовые политические репрессии; экологические бедствия. Во-вторых, впервые в международном праве принимается принцип свобод­ного доступа к жертвам — доступа для спасателей, представите-

218

лей Красного креста, организаций и систем ООН, Верховного комиссариата по делам беженцев, Фонда детей и других межпра­вительственных и неправительственных (например, «Врачи без границ») организаций.

Так, в связи с землетрясением в Армении, 8 декабря 1988 г. Генеральная ассамблея ООН принимает резолюцию 43/131. Под­тверждая принцип суверенитета и первостепенную роль госу­дарств в организации помощи населению, резолюция подчерки­вает значение гуманитарной помощи и обязанность содействия ей со стороны государств.

5 апреля 1991 г. Совет безопасности ООН принимает резолю­цию 688, осуждающую репрессии режима С. Хусейна против кур­дов и шиитов (в результате которых ежедневно погибало до 600 человек) и призывает его обеспечить немедленный доступ меж­дународных гуманитарных организаций к нуждающимся в помо­щи во всех уголках Ирака. В резолюции, впервые в истории ООН, было подчеркнуто, что массовые нарушения прав человека пред­ставляют собой угрозу всеобщему миру. Исходя из этого, резолюция не только разрешает вмешательство, но и предусмат­ривает защиту спасателей при помощи «голубых касок». 16 де­кабря 1991 г. Генеральная ассамблея ООН принимает резолюцию 46/182 об усилении координации в оказании срочной гуманитар­ной помощи населению бывшей Югославии, страдающему от гражданской войны. Тем самым происходит институализация обя­занности оказывать гуманитарное вмешательство.

Подобные примеры можно было бы продолжить. Они говорят о том, что в современных условиях появляются некоторые меха­низмы сознательного регулирования международных отноше­ний и тем самым преодоления «естественного состояния». Вмес­те с тем, специалисты указывают на целый ряд возникающих в этой связи вопросов (13) (см. также: 10, с. 456—457; 12, р. 136— 137).

Одна группа таких вопросов относится к ситуации, в которой может иметь место гуманитарное вмешательство. Действительно, нарушения прав человека — явление отнюдь не редкое. Почему в одних случаях (как, например, в Югославии) они влекут за собой вмешательство, а другие (например, массовые страдания мирно­го населения в ходе армяно-азербайджанского конфликта) — ос­таются в этом отношении без последствий? Кто должен прини­мать решение о вмешательстве — влиятельные межправительствен­ные организации (ООН, СБСЕ) или сами государства? Могут ли подобные решения приниматься без согласия того государства, населению которого оказывается гуманитарная помощь?

219

Другая группа вопросов касается границ между гуманитар­ным вмешательством и вмешательством политическим. Не явля­ется ли всякое вмешательство неизбежно политическим? Ведь ни одно государство никогда не может абстрагироваться от своих национальных интересов, а любое решение ООН является про­дуктом политического соглашения. Оказывая помощь иракским курдам в 1991 г., США и их союзники не пошли на создание «зон защиты», опасаясь, что они могут стать зародышем курдского государства. Не следовало бы пойти значительно дальше и найти политическое решение курдской проблемы?

Наконец, еще одна группа вопросов связана с принципом равенства. Может ли гуманитарное право применяться одинако­во ко всем государствам? Трудно представить, чтобы оно примем нялось, например, по отношению к США или любой великой державе Европы.

Указанные вопросы являются еще одним свидетельством про­тиворечивости международного права и, в частности, того, что наиболее динамичные из его основных положений, отражающие реальности все большей взаимозависимости мира и выходящие за рамки межгосударственных отношений, неминуемо сталкива­ются с наиболее традиционными, настаивающими на понятиях суверенитета, неприкосновенности границ и независимости го­сударств.

И все же было бы неверно не видеть того, что основные прин­ципы являются главным каналом проникновения общечеловече­ских норм взаимодействия между социальными общностями в международные отношения. Как отмечает немецкий юрист Г. Каде, в десяти основных принципах взаимоотношений между государствами «были сформулированы основные международно-правовые нормы политических взаимоотношений и этические правила, соблюдение которых всеми государствами-участниками... является непременной предпосылкой дальнейшего прогресса» (пит. по: 2, с. 119). В этой связи необходимо представлять себе как общие черты, так и особенности международного права и морали.