Методы анализа ситуации

2. Методы анализа ситуации

Анализ ситуации предполагает использование суммы методов и процедур междисциплинарного характера, применяемых для накопления и первичной систематизации эмпирического мате­риала («данных»). Поэтому соответствующие методы и методики называют иногда также «техниками исследования». К настояще­му времени известно более тысячи таких методик — от самых простых (например, наблюдение) до достаточно сложных (как, например, формирование банка данных, построение многомер­ных шкал, составление простых (Check lists) и сложных (Indices) показателей, построение типологий (факторный анализ Q) и т.п.

Рассмотрим наиболее распространенные из аналитических методик: наблюдение, изучение документов, сравнение.

Наблюдение

Как известно, элементами данного метода являются субъект наблюдения, объект и средства наблюдения. Существуют различ­ные виды наблюдений. Так, например, непосредственное наблю­дение, в отличие от опосредованного (инструментального), не предполагает использования какого-либо технического оборудо­вания или инструментария (телевидения, радио и т.п.). Оно бы­вает внешним (подобным тому, которое, например, ведут парла­ментские журналисты, или специальные корреспонденты в ино­странных государствах) и включенным (когда наблюдатель явля­ется прямьм участником того или иного международного собы­тия: дипломатических переговоров, совместного проекта или во­оруженного конфликта). В свою очередь, прямое наблюдение

79

отличается от косвенного, которое проводится на основе инфор­мации, получаемой при помощи интервью, анкетирования и т.п. В Международных отношениях в основном возможно косвенное и инструментальное наблюдение. Главный недостаток данного метода сбора данных — большая роль субъективных факторов, связанных с активностью субъекта, его (или первичных наблюда­телей) идеологическими предпочтениями, несовершенством или деформированностью средств наблюдения и т.п. (6).

Изучение документов

Применительно к международным отношениям, оно имеет ту особенность, что у «неофициального» исследователя часто нет свободного доступа к источникам объективной информации (в отличие, например, от штабных аналитиков, экспертов междуна­родных ведомств, или работников органов безопасности). Боль­шую роль в этом играют представления того или иного режима о государственной тайне и безопасности. В СССР, например, пред­метом государственной тайны долгое время оставался объем до­бычи нефти, уровень промышленного производства и т.д.; су­ществовал огромный массив документов и литературы, предна­значенной только «для служебного пользования», сохранялся за­прет на свободное хождение иностранных изданий, огромное мно­жество учреждений и институтов было закрыто для «посторон­них».

Существует и другая проблема, затрудняющая использование данного метода, который является одним из исходных, базовых для любого исследования в области социальных и политических наук: это проблема финансовых средств, необходимых для при­обретения, обработки и хранения документов, оплаты связанных с этим трудовых затрат и прочее. Понятно, поэтому, что чем бо­лее развитым является государство и чем более демократическим является его политический режим, тем более благоприятные воз­можности существуют и для исследований в области социальных и политических наук.

Наиболее доступными являются официальные документы:

сообщения пресс-служб дипломатических и военных ведомств, информация о визитах государственных деятелей, уставные до­кументы и заявления наиболее влиятельных межправительствен­ных организаций, декларации и сообщения властных структур, политических партий и общественных объединений и тд. Вместе с тем широко используются и неофициальные письменные, аудио

80

и аудиовизуальные источники, которые так или иначе могут спо­собствовать увеличению информации о событиях международной жизни: записи мнений частных лиц, семейные архивы, неопуб­ликованные дневники. Важное значение могут играть воспоми­нания непосредственных участников тех или иных международ­ных событий — войн, дипломатических переговоров, официаль­ных визитов. Это касается и форм подобных воспоминаний — письменных или устных, непосредственных или восстанавливае­мых и т.п. Большую роль в сборе данных играют так называемые иконографические документы: картины, фотографии, кино­фильмы, выставки, лозунги. Так, в условиях господствовавшей в СССР закрытости, повышенной секретности и, следовательно, практической недоступности неофициальной информации, аме­риканские советологи уделяли важное внимание изучению ико­нографических документов, например, репортажей с празднич­ных демонстраций и парадов. Изучались особенности оформле­ния колонн, содержания лозунгов и плакатов, количества и пер­сонального состава официальных лиц, присутствующих на три­буне и, разумеется, видов демонстрируемой военной техники и вооружений (7).

Сравнение

Это — также метод, являющийся общим для многих дисцип­лин. По утверждению Б. Рассета и X. Старра, в науке о междуна­родных отношениях он стал применяться лишь с середины 60-х годов, когда непрекращающийся рост числа государств и других международных акторов сделал его и возможным, и совершенно необходимым (8). Главное достоинство данного метода состоит в том, что он нацеливает на поиск общего, повторяющегося в сфе­ре международных отношений. Необходимость сравнения между собой государств и их отдельных признаков (территория, населе­ние, уровень экономического развития, военный потенциал, про­тяженность границ и т.д.) стимулировала развитие количествен­ных методов в науке о международных отношениях, и в частнос­ти измерения. Так, если имеется гипотеза о том, что крупные государства более склонны к развязыванию войны, чем все ос­тальные, то возникает потребность измерения величины государств с целью определения, какое из них является крупным, а какое малым и по каким критериям. Кроме этого, «пространственно­го», аспекта измерения, появляется необходимость измерения «во времени», т.е. выяснения в исторической ретроспективе, какая

81

величина государства усиливает его «склонность» к войне (см.:

там же, р. 47—48).

В то же время сравнительный анализ дает возможность полу­чить научно-значимые выводы и на основе несходства явлений и неповторимости ситуации. Так, сравнивая между собой иконо­графические документы (в частности, фото- и кинохронику), от­ражающие отправление французских солдат в действующую ар­мию в 1914 и в 1939 гг., М. Ферро обнаружил впечатляющую разницу в их поведении. Улыбки, танцы, атмосфера всеобщего ликования, царившая на Восточном вокзале Парижа в 1914 году, резко контрастировала с картиной уныния, безнадежности, яв­ного нежелания отправляться на фронт, наблюдаемой на том же вокзале в 1939 году. Поскольку указанные ситуации не могли сло­житься под влиянием пацифистского движения (по свидетельст­ву письменных источников, оно никогда не было столь сильным, как накануне 1914 г. и, напротив, почти совсем не проявляло себя перед 1939 г.), постольку была выдвинута гипотеза, согласно которой одним из объяснений описанного выше контраста дол­жно быть то, что в 1914 г., в отличие от 1939 года, не существова­ло никаких сомнений относительно того, кто является врагом:

враг был известен и идентифицирован. Доказательство данной гипотезы стало одной из идей весьма интересного и оригиналь­ного исследования, посвященного осмыслению первой мировой войны (9).