Естественные границы государств

14.2. Естественные границы государств

Рассматривая через призму территориального подхода государство, мы неизбежно начинаем ощущать его как особый “надбиологический” организм, для существования которого требуются:

а) жизненное (географическое) пространство;

б) естественные границы.

Действенность геополитики блестяще проявилась в ходе второй мировой войны, когда потребовалось всерьез и эффективно, т.е. математически и статистически, учесть пространственно-географические факторы при развертывании сил антигитлеровской коалиции.

“Raison d’etat” — довольно трудно дать точный перевод этих слов, имеющих более широкий смысл, чем государственная необходимость, и более определенный, более объективный оттенок, чем государственное благо. Именно это выражение определяло движение европейской политики к выработке естественных границ государств. Как много позже писали Спайкмен и Д.Найклс, “география есть самый фундаментальный фактор во внешней политике государств, потому что он наиболее постоянен. Министры приходят и уходят, умирают даже диктаторы, но цепи гор остаются непоколебимыми”⁵⁸.

Понятие “естественных” границ впервые появилось еще в древности. Страбон писал в начале I века н.э. о природных границах между греческими городами-государствами. Так, этолийцы и акарианцы, по его сообщению, сопредельны друг другу, “так как между ними находится река Ахелой, текущая с севера (с Пинда) на юг через области агреев, этолийского племени, и амфилохов”⁵⁹. А приступая к описанию Азии, он предпочел разделить это описание “ради ясности известными естественными границами”⁶⁰. Наиболее часто в качестве естественных границ территории государств выступали и выступают моря, реки и горы. Так, Рейн и Дунай были естественными северными границами древней Римской империи, а островное положение Англии во многом предопределило само развитие этой державы.

Марксизм критически относился к идее естественных границ, опасаясь, по словам К.Маркса, что если границы должны определяться военными интересами, “то претензиям не будет конца, ибо всякая военная линия по необходимости имеет свои недостатки...”⁶¹. Безусловно, Ф.Энгельс был прав, отмечая, что “самая совершенная граница имеет свои слабые стороны, которые можно исправлять и улучшать, и если нет нужды стесняться, то эти аннексии можно продолжать без конца”⁶². Но проблема естественных границ не сводится к претензиям на изменение границ. Сам Ф.Энгельс, характеризуя становление буржуазных цивилизаций, отмечал, что они распространялись вдоль морских берегов и по течению больших рек. “Земли же, лежащие далеко от моря, и особенно неплодородные и труднопроходимые горные местности, оставались убежищем варварства и феодализма. Это варварство сосредоточивалось особенно в южногерманских и южнославянских странах, отдаленных от моря”⁶³. Именно о естественных границах государственных территорий говорит Ф.Энгельс, утверждая, что Дунай, Альпы, скалистые горные преграды Богемии — основы существования австрийского варварства и австрийской монархии⁶⁴.

В целостном виде идея естественных границ нашла свое отражение у Л.И.Мечникова, объяснявшего превосходство Запада над Востоком естественными географическими преимуществами первого. Область речных цивилизаций, подчеркивал Л.И.Мечников, ограничена на севере громадной цепью высоких гор и возвышенных плоскогорий, протянувшихся от архипелага Эгейского моря и составляющих своего рода “диафрагму” Старого Света, которая “является естественной границей между севером и югом. Направление этой границы может быть более или менее точно определено 40 градусом северной широты. Южная граница этой области почти совпадает с тропиком Рака”⁶⁵.

Признание идеи естественных границ кроется и в вынужденном призыве-признании США, что “единая Европа не должна ограничиваться традиционными европейскими границами”. Когда С.Тэлботт вновь попытался “втолкнуть” в процесс общеевропейской интеграции Турцию, он подчеркнул: “Неважно, что Турция отделена от Европы проливом. В этом смысле она ничем не отличается от Великобритании”⁶⁶.

Во Франции идеей “естественных границ” (limites naturelles) руководствовался еще кардинал Ж.Ришелье, когда речь шла о границах, соответствующих старой Галлии, то есть границах по Рейну, Альпам, Средиземному морю, Пиренеям, Атлантике, Ла-Маншу, Северному морю. Характеризуя более поздний период европейской истории, С.А.Котляревский писал: “Самая защита территориальной неприкосновенности Франции и завоевание естественных границ мыслятся как охрана приобретений революции от враждебных сил — и этот оттенок сохраняется и в войнах Наполеона, хотя он все более и более заслоняется личным военным авантюризмом императора”⁶⁷.

Сохранением естественных границ вызвано и появление нейтральных государств. “Даже государства, пользующиеся международным нейтралитетом, — отмечал С.А.Котляревский,— Бельгия, Швейцария, Норвегия — не избавлены от забот о своей внешней безопасности. Нечего говорить, что план всеобщей нейтрализации — план превратить исключение в правило — ничуть не менее утопичен, чем план всеобщего разоружения. Истинной гарантией нейтралитета Швейцарии и Бельгии является готовность великих держав его отстаивать в крайности с оружием в руках”⁶⁸. Это к вопросу о нейтральности новых стран СНГ, особенно Украины и Молдовы...

За лозунгом нейтралитета слишком часто стояла необходимость выигрыша времени, особенно когда двусторонние договоры о нейтралитете подрывали основы коллективной безопасности (действия Германии в 1934—1939 гг.). Классическими примерами постоянно нейтральных государств являются Швейцария (с 1815 г.), Австрия (с 1955 г.), Лаос (с 1962 г.), Камбоджа (с 1991 г.). К ним пытаются присоединиться Туркменистан, принявший 12 декабря 1995 г. Конституционный закон “О постоянном нейтролитете”, и ряд других республик прежнего СССР.

В своем фундаментальном труде “Французская революция” А.Матьез посвятил теме завоевания Францией естественных границ отдельную главу. При этом осознание естественных границ шло, по его мнению, начиная от битвы при Вальми и продвижения Франции к Альпам и Рейну, через присоединение Савойи, занятие Бельгии с признанием за ней права избирать себе “форму правления по своему вкусу”, при ориентации на западе на Пиренеи⁶⁹. Так же полагает и Ф.Моро-Дефарж⁷⁰.

Декреты Конвента от 19 ноября и 15 декабря 1792 г. определили ключевой принцип внешней политики жирондистской Франции: покровительство угнетеннным народам при принятии ими французского политического режима. Жирондистское стремление к социальному консерватизму дополнялось политикой расширения территории. А.Матьез обоснованно подчеркнул неизбежность в той ситуации навязывания Францией своей внешней политики “народам, которые ее не просили, неприятельским державам, территориальную неприкосновенность которых она нарушала, и, наконец, нейтральным державам, которым она угрожала в их жизненных интересах”⁷¹.

Проблема естевенных границ изначально стояла и перед другими странами. Для Германии после 1870 г. — это проблема Австрии и выхода Германии к Адриатическому морю.

Государственно-территориальные потрясения 1988—1991 гг. в Советском Союзе, события в Нагорном Карабахе, Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии показывают, что время сведения концепции естественных границ к “практике империалистических государств”⁷²неумолимо ушло в прошлое. Мы без особого труда можем и должны видеть естественные границы России:

на западе — западная граница Русской цивилизации по славяно-православной линии;

на севере — Северный Ледовитый океан;

на востоке — Тихий океан (проблема Курил носит тактический характер, имеющий принципиальное значение с социально-экономической и идеологической точки зрения);

на юго-востоке — реки Уссури, Амур;

на юге: в Ср. Азии — Казахстан (Южная Сибирь), природные водоразделы в виде гор Тянь-Шаня и других, в том числе Памир; на Кавказе — по Большому Кавказскому хребту.

Последнее не означает, однако, что Российская Федерация должна уйти из Закавказья: Россия пришла туда отнюдь не случайно. Определение естественных границ корреспондирует с позицией А.Г.Дугина, утверждающего, что будущая Россия должна иметь либо морские границы, либо дружественные блоки на прилегающих континентальных территориях⁷³.

Аргументацию, основанную на идее естественных границ, применяют порой и для обоснования сецессии. Особенностями территории определяются, по мнению, например, С.Рудницкого, как своеобразие истории Украины, так и ее перспективы. “Украинская земля — полагает С.Рудницкий, — составляет выразительную географическую целостность, самостоятельную и обособленную по сравнению с соседними землями: Молдавией, Венгрией, Польшей, Белоруссией, Московщиной. Она опирается на юге о Черное море, Карпаты и Кавказ, на севере ограничивается болотами и лесами Полесья. Хотя и нет на Украине хороших естественных границ на западе, северо-востоке и востоке, она как южная прибрежная страна Черного моря имеет важные признаки единства... украинский народ имеет свою исконную землю, представляющую собой четко обозначенное географическое целое”⁷⁴. Обращает на себя внимание, что автор не рискует утверждать, что Украинская земля граничит с Русской землей. Указывая, что Украина граничит с Белоруссией и Московщиной, автор, возможно, подсознательно признает Украину частью Русской земли.

Проблема естественных границ отодвинулась перед историко-культурными (цивилизационными) причинами их формирования. Черное море, Балтийское море, Карпаты. Ожидая географически и этнически логичных пределов территории того или иного государства, мы повсеместно сталкиваемся с ситуацией, когда реальные линии государственных границ проходят “по живому” через единую плоть народа, либо крайне уязвимо с точки зрения безопасности обрамляют просторы государства.

Искусственные границы создаются в силу конкретно-исторического развития человечества, по произволу монархов или как результат сложного политического компромисса. Закрепляя мимолетное стечение обстоятельств или временное соотношение сил, они порождают неисчерпаемый источник международной напряженности, приводят к долговременным территориальным спорам.