До 16 лет. Основной целью обучения была подготовка к сдаче экзамена на государст-

13 до 16 лет. Основной целью обучения была подготовка к сдаче экзамена на государст-

венную должность (В Японии эпохи Нара (710 - 794) и в начале эпохи Хэйан (794-1192)

была традиция конкурсных экзаменов на государственную должность, дающая, на первый

взгляд, возможность наиболее способному, а не наиболее родовитому занять ее. Однако

скоре эта традиция стала носить исключительно формальный характер:все основные посты

распределялись заранее между сыновьями высшей аристократии), однако преполагалось,

что за время обучения ученики проникнутся духом конфуцианской морали и потом на госу-

дарственной службе будут воплощать в жизнь устои конфуцианства. Но этого не произошло.

Доверяющая больше мифу и магическим формулам, чем сухой логике, японская культура не

приняла рационализма конфуцианства и его изучение носило формальный характер, - зна-

чительно большей популярностью среди учеников пользовался курс китайской литературы.

Глубокое проникновение в конфуцианство произошло лишь в XVII веке, в эпоху Токугава.

Институт предсказаний кроме выполнения учебных функций был официальным органом госу-

дарства, занимающимся астрологией, календарной астрономией и предсказаниями. Каждый

год, в первый день одиннадцатого месяца Институт предсказаний выпускал альманах на

следующий год, который распространялся среди аристократов и правительственных чинов-

ников.В альманах включались продолжительность каждого дня, даты весеннего и осеннего

равноденствия и летнего и зимнего сонцестояния, сроки предполагаемых лунных или сол-

нечных затмений. Комментарии указывали дни, благоприятные и неблагоприятные для раз-

личного рода деятельности, формулировали многочисленные табу. Глава Института предс-

казаний докладывал императору обо всех астрономических и геофизических аномалиях.

Эта деятельность имела огромное политическое значение. Вообще, как уже отмечалось

раньше, магия и гадания имели громадное значение в жизни японского общества. Не об-

ратившись предварительно к гадальщикам, человек не принимал сколько-нибудь серьезно-

го решения. Целебный шар кусудама - украшенный искусственными цветами и кисточкой из

пятицветных нитей, наполненный ароматическими веществами мешочек - подвешивался в

спальном покое в праздник Танго (пятый день пятой луны), чтобы отгонять недуги. В

седьмой день первой луны готовилась специальная "каша из семи трав", предохраняющая

человека от всех болезней. В указанные астрологами несчастливые дни или специальные

"дни для удаления от скверны" (связанные, например, со смертью кого-либо из близких)

аристократы не покидали свой дом, не принимали гостей и писем, не ели мяса. Сущест-

вовали также направления, двигаться в которых было опасно. Для того, чтобы избежать

несчастья, нужно было поехать сначала в безопасном направлении, остановиться по до-

роге в каком-нибудь доме и лишь потом ехать туда, куда собирался. Все эти примеры

хорошо иллюстрируют старый тезис о неоднородности времени и неоднородности и неизот-

ропности пространства в сознании человека древности и средневековья. Причем здесь

интересно наслаивается как собственно японские синтоистские верования, так и идеи,

принесенные из Китая. Направление может оказаться опасным, т.к. дорогу заграждает

одно из грозных божеств неба, а может из-за того, что соответствует плохому соотно-

шению темного и светлого начал. Так японцы никогда не строили дома, двери которых

открывались на северо-восток, т.к. в этом направлении уходит Ян и приходит Инь,

принося с собой различные несчастья. Вообще, отношение к китайской астрологии и ки-

тайской астрономии хорошо иллюстрирует взаимоотношения японской и китайской науки.

Японское мироощущение, ориентированное на чувство, на "сердце", а не разум (и в этом

моменте тоже близкое мироощущению русской культуры), интересовалось прежде всего

лишь внешними, практическими сторонами китайской науки, вносила в них эстетический

оттенок и была достаточно далека от глубокого проникновения в китайскую научную па-

радигму. Эта "легковесность", "поверхностность" научных установок, парадоксальное

сочетание эстетизма и утилитаризма позволили Японии в нужный момент отказаться от

навеянных Китаем научно-культурных установок и воспринять европейскую модель науки,

руководствуясь, опять же, чисто практическими интересами. Если для европейской и ки-

тайской культуры наука несла большую экзистенциальную нагрузку, пыталась ответить на

"последние вопросы" бытия, то для японской культуры ответ на эти последние вопросы

лежал в другой области, в сфере религии и искусства, наука же являлась либо практи-

чески необходимой деятельностью, либо эстетической игрой. Однако наряду с практичес-

кими следствиями японская культура приняла и некоторые ценностные ориентиры китайс-

кой науки, близкие ее эстетическому складу. Так, если западную культуру не интересо-

вали уникальные, неповторимые явления, если западная наука пыталась выделить в уни-

кальном общее и подчинить это уникальное норме, то в Китае и в Японии всякая уни-

кальность, аномальность вызывала самый пристальный интерес и никогда не сводилась к

норме. Как отмечает один из исследователей восточной науки, если европеец пытался

поместить явление в одну простую ячейку, то китаец - в несколько ячеек, характери-

зующих как типичность явления, так и его уникальность. Изначально такая установка

порождалась чисто культовыми причинами (лунные и солнечные затмения, рождения уродов

и другие аномальные явления рассматривались как проявления сомнения Неба в доблести

императора и требовали от него ритуального очищения), однако потом она прочно закре-

пилась в сознании и была глубоко воспринята японской наукой. Весьма любопытно это

проявилось в следующем факте: на Западе долгое время считали базовые астрономические

параметры (радиусы орбит, периоды обращения) неизменными и до Лапласа не было иссле-

дований их изменений; в Китае и в Японии же идея изменения базовых параметров была

вполне естественной и вычисления подобного рода начали проводиться достаточно рано.

Комментируя отсутствие рвения в поисках фундаментальных законов природы, японский

астроном Огую Сорай утверждал, что только мертвая природа подчиняется закону регу-

лярности, живой же природе свойственно отсутсвие регулярности и неподчинение букве

закона. Эти слова, кстати, объясняют и скептическое отношение японцев к величествен-

ным числовым спекуляциям китайской культуры и неразвитость их математической астро-

номии и календарных вычислений. Восприняв китайскую методику расчетов, японские

астрономы не утруждали себя ее дальнейшей разработкой и даже когда эта методика ус-

тарела и стала давать серьезные расхождения с реальностью, они не пытались ее с этой

реальностью согласовать. Так японский астроном Шибукава Наруми (1639-1715) утверждал,

что полагаться на математические расчеты нельзя, т.к. астрономические явления проис-

ходят не на небе, а на небесах. И именно поэтому можно верить высказываниям Конфуция,

связанным с астрономией. Пусть Конфуций был слаб в математических спекуляциюх, но он

слышал голос Неба. Японские календари также дублировали китайские и изменялись,

следуя за их изменением.В эпохи Нара и Хэйан в Японии использовался лунный календарь

с циклом 7/10. Однако в средневековье в раздробленной Японии существовало несколько

календарных систем: крупные феодалы, чтобы показать свою независимость от сегуна,

вводили собственные календари. Это, естественно, также не способствовало разработке

серьезных алендарных вычислений.

Японская медицина также в большой степени опирается на китайскую. Подготовкой

врачей занимался Институт медицины, на котором читалось пять курсов: собственно по

медицине, по свойствам трав, акупунктуре, массажу, магическим заклинаниям. Важную

роль в распространении китайских медицинских идей сыграл буддизм: буддийские священ-

ники ездили с посольствами в Китай и привозили книги по китайской медицине. Напомню,

что по представлениям китайской физиологии человеческое тело состоит из двух групп

функциональных систем: пяти внутренних органов (печень, сердце, селезенка, легкие,

почки), органов, отвечающих за движение по организму ян-энергии содержащейся в кос-

мической пневме (ци),т.е. за процессы обмена веществ, энергетический баланс, а также

шести "кишок": желудок, тонкая и толстая кишка, мочевой пузырь, желчный пузырь, san-

chiao (орган, выполняющий функции главного координатора всех энергетических потоков),

роль которых сводилась к регулированию процессов поступлени я и отвода энергии из

организма. Все эти функциональные системы, или "функциональные сферы" были двадцатью

главными каналами связаны с конечностями тела, кожей и друг с другом. Каналы прохо-

дили вблизи поверхности тела и по ним инь- и ян-энергия поступала в кровь. В раз-

личных местах вдоль главных каналов было рапределено 365 "жизненных точек", воздейс-

твуя на которые, можно регулировать энергетические потоки в организме, эти точки яв-

лялись как бы "ходами" в организм человека. Каждый орган являлся сложной энергети-

ческой системой и выполнял одновременно физиологические и психические функции. Так

сердце производило инь-энергию и контролировало разум человека, печень запасала инь-

энергию и отвечала за процессы рефлексии. Сфера ян-энергии ассоциировалась с желчным

пузырем, который определял также такое качество человека, как мужество. Черезвычайно

интересно во всем этом то, что японцы ограничивали месторасположение мысли и памяти

грудной клеткой человека, подобные утверждения встречаются даже в некоторых тестах

середины XIX века. Для японцев такие выражения как "тупая голова" или "умная голова"

имеют современный и экзотически западный привкус, они никогда не использовались до

периода Токугава. Термины японского языка, описывающие мыслительные процессы, пришли

в Японию из индийского буддизма и практически не обновлялись и не дополнялись с той

поры. Связано это с двумя причинами. Во-первых, конфуцианская этика запрещала сыно-

вьям допускать вскрытие тел родителей и анатомирование трупов практически не исполь-

зовалось в практике японских врачей. Во-вторых, в китайской и японской культуре не

было дуализма между телом и душой, между человеком и космосом,идея сходства для этих

культур, как мы уже говорили, гораздо важнее идеи различия, а анализ мыслительных

процессов предполагает четкое различие между субъектом и объектом, мысль является

как бы нитью, связывающей познаваемое и познающего, без этой нити не имеющих никаких

точек соприкосновения. Но, с другой стороны, для японской медицины (и в этом пункте

она, видимо, отличается от китайской) принципиально различие между мертвым и живым

телом. Поэтому когда в XVII веке испытавшие европейское влияние ученые стали состав-

лять анатомические карты, это встретило серьезное сопротивление традиционной школы.

Так один из ее представителей писал, что анатомическая карта неверна, т.к. получена

путем анализа трупа, из которого ушла жизнь, а не живого организма. Работа всех ор-

ганов связана с притоком и циркулированием по организму жизненной энергии и они раз-

личаются функциями, а не строением. Говорить об органах вне связи с живым телом не

имеет смысла.

Черезвычайно интересна и очень хорошо передает дух японской культуры история япо-

нской математики.Как отмечалось в начале лекции, курс математики читался в столичном

Университете, причем изложение велось по основному математическому труду танского

Китая, состоящего из десяти томов. Наиболее ценным был девятый том, включавший пра-

вила сложения, вычитания, умножения, деления, правила вычисления площадей и объемов,

квадратных и кубических корней, составления пропорций, отношений, свойства прямоуго-

льного треугольника и даже одно квадратное уравнение. Однако японские аристократы не

проявляли к математике какого-либо интереса и курс в скором времени выродился. Уже в

конце эпохи Хэйан необходимые для человека высшего света знания по математике сво-

дились к овладению простейшими арифметическими операциями, знание которых использо-

валось для нумерологических предсказаний. В 970 г. для детей аристократов был сос-

тавлен учебник, в котором, кроме всего прочего, излагались и простейшие математичес-

кие сведения и их использование в нумерологии. Описывалась, например, следущая про-

цедура для определения пола ожидаемого ребенка: к возрасту будущей матери необходимо

прибавить 12 и потом вычитать последовательно 1,2,3 и т.д. до тех пор, пока эта про-

цедура станет невозможной (речь идет. естественно, только о положительных числах).

Если в остатке получится нечетное число - родится мальчик, если четное - девочка.

Здесь слышны отголоски китайского влияния ("ян" для китайской культуры связано с

мужским началом и нечетностью, "инь" - с четностью и женским началом). Еще одна ну-

мерологическая процедура относится к определению исхода тяжелой болезни. Нужно при-

бавить к возрасту пациента 93 и разделить полученное число на 3. Ненулевой остаток

означает смерть для мужчины и жизнь для женщины, нулевой - наоборот. Как видно, для

выполнения описанных процедур достаточно знаний четырех арифметических действий. Ап-

парат, необходимый для астрологических предсказаний, был не намного сложнее, и если

бы развитие японской математики определялось официальными государственными чиновни-

ками или буддийскими монахами, результат был бы плачевным. Однако развитие японской

математики пошло несколько неожиданным путем. В городах пользовались популярностью

различные занимательные математические игры, которыми японские горожане скрашивали

свой досуг. Одна из таких игр называлась "Стоящие дети". Приведем ее описание. В

кругу перед мамой стоят пятнадцать родных и пятнадцать чужих детей. Мама должна, на-

чав с одного из детей и двигаясь по часовой стрелке, выводить из круга каждого деся-

того ребенка так, чтобы в кругу в конце концов остались только ее родные дети. Как

нужно расставить детей, чтобы это было возможно, и с какого ребенка нужно начать ?

Дальнейшее развитие игр, подобных этой, привело к рождению "вазан" - "чисто"

японской математики, не имеющей отношения к прикладным проблемам. Произошло это в

XVII в. (эпоха Токугава), когда в японских городах возникла традиция "завещанных

вопросов" ( "гидэй" ). Началась она с двенадцати вопросов, опубликованных Йошида

Мицуоши в 1614 г. Их разрешил в 1653 г. Исомура Йошинори и затем опубликовал 100

своих вопросов. Йосомура использовал метод "небесного элемента", открытый в Китае,

забытый там и сохранившийся в Японии в вычислениях на счетной доске "соробан"(аналог

европейского "абака").

Метод "небесного элемента" - вычислительная техника, позволяющая разрешать урав-

нения с постоянными коэффициентами на соробане. Проблемы, рассматриваемые в текстах,

сводились к различным бытовым задачам и геометрическим вопросам, связанным со вписы-

ванием многоугольника в круг, маленького круга в большой круг и т.д. Результатом

такой практики было создание нескольких математических школ, разрабатывающих свои

методы и хранящих их в тайне. Математики этих школ не имели фиксированного общест-

венного статуса: это были либо самураи или торговцы, занимавшиеся математикой на до-

суге, либо бродячие математики, зарабатывающие на жизнь преподаванием. Интересно,

что Хасигама Нироси (1728-1838), опубликовавший главные математические секреты наи-

более крупной из японских математических школ - школы Сека Кова (1642-1708), был

изгнан из школы ее "мастером" за то, что лишил учителей "вазан" главного источника

существования - студентов, платящих деньги за прослушивание полного курса. Успехи

школы Секи были поистине впечатляющими. Сам Секи разработал метод решения уравнений

третьей и более высоких степеней (известный в Европе как "метод Горнера"), ввел ком-

плексные корни, создал теорию определителей, разработал в 1686 году(раньше Лейбница)

свой вариант дифференциального исчисления, опирающийся на "принцип круга" (вычисле-

ние площадей плоских фигур с помощью заполнения их кругами). С помощью "принципа

круга" ученики Секо вычислили число "пи" с точностью до 41-го знака, вычислили объем

шара, площадь сегмента, разработали систему вычисления длины дуги. Позже Адзима Нао-

нобу (1739-1798) усовершенствовал "принцип круга", вычислив площадь круга с помощью

системы прямоугольников. Открытый им метод позволил вычислить также площадь эллипса,

он открыл также способ определения площади и объема фигуры, получившейся в результа-

те пересечения двух тел. Как видно, достижения японской математики были достаточно

серьезными, однако она никогда не стремилась к строгости доказательств (в случае за-

мены круга прямоугольниками, например, никогда не оценивала остаточный член), а ког-

да иезуиты привезли в Японию "Начала" Евклида, этот текст не произвел на японских

математиков никакого впечатления, т.к. доказывались вещи с их точки зрения самооче-

видные, причем доказательства требовали огромных усилий.

Мы охарактеризовали основные идеи традиционной японской науки. Однако в середине

XIX века в Японии происходит навязанная сверху смена научной парадигмы:гораздо более

эффективная в техническом отношении европейская модель сменяет китайскую. Активно

приглашаются иностранные ученые и инженеры, свои студенты посылаются за границу (их

26 докторов наук, имевшихся в Японии в 1891 г., 13 училось в Германии, 5 - в Америке

и 4 - в Британии), вводится европейский набор предметов, начинает активно изучаться

физика, которая отсутствовала среди традиционно японских научных дисциплин. Утили-

тарное отношение к науке, о котором мы уже говорили, позволило Японии достаточно

безболезненно принять европейскую парадигму и более эффективно, чем европейцы ис-

пользовать эту парадигму для прикладных целей. Традиционная же японская наука ушла

со сцены, почти не оставив следа в современной культуре Японии.

_