Дней - 12 месяцев по 30 дней; календарь с годом 378 дней. Для приведения этих

360 дней - 12 месяцев по 30 дней; календарь с годом 378 дней. Для приведения этих

календарей в соотвествие с реальностью между годами периодически делались вставки по

9, 12, 15, 18 дней. Большинство календарей служило нуждам культа, наиболее точным был

гражданский календарь со вставкой в 21 день каждые четыре года. Средняя продолжитель-

ность года в такой модели равнялась 365,25 дня. Названия дней недели в древнеиндийс-

ких календарях произошли от названия светил: "воскресенье - адитья-вара (день Солн-

ца), понедельник - сама-вара (день Луны), вторник - мангала-вара (день Марса), среда

- будха-вара (день Меркурия), четверг - брихаспати-вара (день Юпитера), пятница -

Шукра-вара (день Венеры), суббота - шанайшчара-вара (день Сатутна)" (Г.М.Бонгард-Ле-

вин "Древнеиндийская цивилизация")

Теперь уместно сказать несколько слов о древнеиндийской астрономии. Прежде всего

бросается в глаза практически полное отсутствие астрологических работ, столь харак-

терных для древнекитайской культуры. Это связано с общим строем древнеиндийского ми-

роощущения: человек в Древней Индии воспринимался не как пассивный свидетель мировой

драмы, по косвенным признакам пытающийся догадаться о следующем акте, а как один из

творцов этой драмы, активно влияющий на ее ход. Отсюда надобность в астрологических

предсказаниях отпадала. Собственно же астрономия сформировалась в Индии достаточно

поздно и несла на себе отчетливо выраженные следы греческого влияния.

Индийская математика в соответствии с общей установкой древнеиндийской культуры

возникает из нужд культа. "Алтари ориентировались по сторонам света: основания их

строились по точно установленным фигурам, например равнобедренным трапециям с задан-

ными соотношениями сторон. Между основаниями алтарей соблюдались соотношения двух

видов: либо основания были подобны, а площади относились, как первые числа натураль-

ного ряда, либо основаниями алтарей служили равновеликие по площади, по различные по

форме многоугольники". При этом возникала потребность в решении различных геометри-

ческих задач: "построения прямого угла, квадрата, целочисленных прямоугольных треу-

гольников, получения из последних, удвоения, утроения данного квадрата, преобразова-

ние квадрата площади (a) в квадрат площади (n*a), преобразования прямоугольника в

равновеликий квадрат и некоторых других. Была известна и теорема Пифагора". Однако

стиль мышления древнеиндийской математики был не геометрическим, а, скорее, алгеб-

раическим. Поэтому в отличие от греческой индийская математика спокойно относилась к

иррациональности и вычисляла корень из 2 с точностью до шестого знака. Если совре-

менная геометрия имеет свой исток в Древней Греции, то арифметика берет начало в Ин-

дии. Столь привычная для нас десятичная позиционная система счисления индийского

происхождения. Индийские математики также сделали первые шаги в создании символичес-

кой алгебры, а также разработали некоторые чисто алгебраические методы решения задач.

Интересной особенностью индийских математических текстов является то, что многие из

них писались стихами, так же, кстати, как и некоторые натурфилософские сочинения

других народов древности. Это связано с тем, что мышлению народов древности была

свойственна некая целостность, которой иногда так недостает современной культуре,

разбившей целое на множество осколков и занимающейся скрупулезным разглядыванием

каждого из них. Для человека древних культур математика и поэзия не были разнесены

по разные стороны пропасти, они говорили об одном, но каждая на своем языке.

Индийская медицина во многом близка китайской. Согласно ее представлениям, чело-

веческий организм состоит из сочетания трех первоэлементов: ветра (ваю), желчи (пит-

та) и флегмы (капха). В соответствии с идеей изоморфизма микро- и макрокосма, каждый

из этих элементов воплощает свое начало: ветер - движение, желчь - огонь и флегма -

размягчение. Болезнь трактуется как нарушение равновесия между этими элементами и

чрезмерное преобладание одного из них. При выборе способа лечения достаточно большое

внимание уделялось наряду с прочими факторами и климату места, в котором жил больной,

и смена места жительства рассматривалась как один из способов лечения. Здесь тоже

можно услышать отголоски китайских идей (вспомните о геомантии).

Особое место занимала в структуре древнеиндийской науки лингвистика. Связано это

было с глубоким пиететом перед устной речью, присущим древнеиндийской культуре. Как

вы помните, в философской школе мимансиков утверждалось, что естественное существо-

вание мира поддерживается благодаря жертвоприношениям, что жертвоприношение является

как бы фундаментом мира, мировой осью. В жертовоприношении же важнейшая роль отводи-

лась произнесению магических формул, священных текстов. Роль произносимого голосом

текста отчетливо видна при обучении, в котором заучмвание составляло очень сущест-

венный элемент. Недоверие к записанному слову является важной характеристикой древ-

неиндийской ментальности. "Письменность, появившаяся в Индии около I тысячелетия до

н.э., долгое время использовалась лишь для хозяйственных и юридических целей. Вся

духовная культура - религиозная поэзия, философия, литература и наука - передавались

устно. Даже в более позднее время, когда письменность получила широкое распростране-

ние, мнемоника продолжала быть главным средством хранения информации. Чтение по на-

писанному тексту, например, считалось позорным как один из "шести недостойных спосо-

бов чтения" (Культура Древней Индии, с. 373).

Из множества проблем, поставленных индийской лингвистикой, - хотелось бы остано-

виться на учении о спхоте. Индийская философская мысль достаточно хорошо понимала,

что звуки сами по себе не могут вызвать значение, поэтому слово существует в двух

ипостасях: как носитель звуков и как носитель значения. Спхота - это звук как носи-

тель значения. В отличие от совокупности звуков спхота не связана со временем и не-

делима. "Спхота - это слово, помещенное в уме" (Культура Древней Индии, с.377) -

утверждал один из крупнейших лингвистов Индии Бхартрахари. Спхота чем-то напоминает

платоновскую идею, являющуюся неделимой сущностью вещи. Позднее индийские лингвисты

выразили эту связь еще более отчетливо, говоря о спхоте звука, спхоте предложения и

даже спхоте целого текста.

ЛЕКЦИЯ 13: КУЛЬТУРА ДРЕВНЕЙ ЯПОНИИ

Мы упустим в разговоре о Востоке что-то очень существенное, если, обратившись к

Индии и Китаю, обойдем стороной японскую культуру, вызывающую сейчас настороженный и

даже несколько болезненный интерес не только философов и культурологов, но также и

политологов, экономистов, журналистов, бизнесменов, т.е. людей "сегодняшнего дня".

Мы, однако, будем говорить не о феноменальных экономических успехах Японии, недающих

спокойно спать деловому человеку Запада, а об общем строе японской культуры, типе

японской ментальности, во многом определившим, кстати, и эти экономические успехи.

Некоторые характерные особенности японской культуры неожиданным образом проясняются

при обращении к культуре русской: два совершенно различных на первый взгляд мироощу-

щения оказываются обладающими важным сходством. Если такие культуры как китайская,

индийская, египетская начинали с tabula rasa и преобразовывали хаос в космос, рас-

считывая лишь на собственные силы, русская и японская культуры сформировались доста-

точно поздно в уже освоенном другими культурном пространстве и были долгое время

старательными, но одновременно и своенравными ученицами: Россия - Византии, Запада,

Азии; Япония - Китая и Кореи. Отсюда такая чуткость обеих культур к инокультурному

многоголосию, их предельная открытость, умение слушать и слышать. Я думаю, что имен-

но эта черта русской ментальности позволила Достоевскому в знаменитой Пушкинской ре-

чи говорить о "вселенской миссии" русского народа, в культуре которого голоса туман-

ного Альбиона и томные напевы Бахчисарая органично сплелись с плавным течением рус-

ских сказок. Однако для России, в отличие, например, от античности, характерно стрем-

ление делать своим чужое, чем навязывать свое. То же можно сказать и о Японии. Инте-

ресно, что христианские миссионеры, хлынувшие в Японию в конце XVI века, встретили

настолько доброжелательное отношение, христианство стало распространяться настолько

быстро (через 30 лет после прибытия первых христианских проповедников в Японии нас-

читывалось уже 150 тыс. христиан, 200 церковных храмов и две семинарии), что это

стало грозить серьезным "потрясением основ" и японские императоры вынуждены были за-

конодательно запретить христианство и начать гонения на христиан. В Китае же усилия

миссионеров встретили активное "сопротивление материала" и проповедь христианства

там практически не имела успеха. Однако при такой "легкости на подъем" японская

культура сохраняла и глубокую приверженность традиции: культурные интуиции других

народов трансформировалась, на них надевался японский костюм и они превращались в

органическую часть японского понимания мира. Такой свободе обращения в большой сте-

пени способствовало и островное положение Японии, - море надежно защищало Страну во-

сходящего солнца от внешней экспансии и давало возможность проводить желаемую внеш-

нюю политику без особых последствий. Японская культура прошла несколько совершенно

различных стадий своего развития: утонченный эстетизм периода Хэйан - эпохи господс-

тва родовой аристократии (IX - XII вв.) - сменился строгой религиозностью эпох Кама-

кура и Муромати - периода, в котором власть принадлежала суровому самурайскому сос-

ловию (XII - XIX вв.), та, в свою очередь, уступила место рационализму приходящей к

власти буржуазии. Однако черты, придающие японскому типу миросозерцания неповторимое

своеобразие, оставались при этом неизменными, - просто в различные эпохи одни из них

прорисовывались ярче других.

Если посмотреть, из каких составляющих складывается интонационное богатство

японской культуры, то таких составляющих будет три: народная традиция, запечетленная

в древнеяпонских мифах и религиозных обрядах синтоизма; конфуцианство, концепция

инь-ян, этико-политические модели, а также другие следы могучего китайского влияния

и буддизм, тоже, впрочем адаптированный для китайского строя мысли. Причем важно,

что эти составляющие не вступали в конфликт друг с другом, не боролись за сферы вли-

яния, а органично дополняли одна другую, располагаясь в различных культурных подпрос-

транствах, откуда, впрочем, происходила их взаимная диффузия. Ниже мы покажем более

подробно, как осуществлялось это взаимодействие.

Древнеяпонские предания, составляющие наряду с обрядами синтоизма ствол традици-

онной японской культуры, собраны в летописном сборнике "Кодзики" ("Записи древних

дел", 712 г.) и исторической хронике "Нижонги" ("Анналы Японии", 720 г.). Приведем

два первых абзаца "Кодзики":